– Я возьму Габри, – сказал Оливье. – Я возьму кофемашину, – сказал Габри. – И немного круассанов. Они остановились на мосту спиной к ветру, вобрав голову в плечи и накинув капюшоны. Рейн-Мари включила фонарик и навела луч на Белла-Беллу. – Продолжает подниматься, – прокричала она. – Oui. – Я возьму мою «Канадскую кулинарную книгу Жанны Бенуа», – сказала Мирна. – Альбом с фотографиями. Вазу «Лалик». Индийский ковер ручной вязки… – Постой, – перебил ее Габри. – У тебя что, есть фургон? Нам нужно немного места. Я возьму викторианский диван моего дедушки. – Ничего ты не возьмешь, – возразил Оливье. – Если наводнение, которое уносит все наши жизни, прихватит и твой диван-чудовище, то от него будет хоть какая-то польза. Арман и Рейн-Мари прошли по каменному мосту. Вернулись. Снова перешли на другую сторону. Туда и обратно. Останавливаясь каждые несколько минут, чтобы проверить уровень воды в реке Белла-Белла. Потом они шли дальше. Как стражники на безлюдной границе. Туда и обратно. Туда и обратно. Арман почти не слышал собственных мыслей за ревом воды внизу и стуком ледяных капель по их плащам. Расхаживая туда-сюда по мосту, он думал только об одном – о Вивьен, которая была где-то там. И об отце Вивьен. И об Анни. Он пытался исключить дочь из происходящего, зная о том, как опасно персонифицировать расследование. Но вероятно, его сопротивляемость понизилась от холода, от постоянных стрессов, от наступившей усталости, и ему никак не удавалось прекратить ставить себя на место месье Годена. Что, если бы Анни пропала? А все, к кому он обратился бы за помощью, при всем их сочувствии ничего толком не делали? Если бы он умолял их, просил, а они в ответ только улыбались бы и предлагали ему бульон? Это было бы кошмаром. Он бы с ума сошел от беспокойства. В очередной раз остановившись на мосту, Арман взял Рейн-Мари за руку, внезапно ощутив потребность в утешении. Вода в свете луча фонарика бурлила и пенилась, будто бешеная. Она неслась вровень с кромкой берега. Поднималась быстрее, чем они рассчитывали. Вероятно, затор внизу по течению, за пределами Трех Сосен, становился все непроходимее. А потом… Арман услышал низкий звук, почти стон, сорвавшийся с уст Рейн-Мари. На их глазах Белла-Белла вырвалась из берегов. И теперь она несла свои воды вдоль нижних мешков в стене. – Они выдержат, – сказала Рейн-Мари. – Прежде чем река до нас доберется, ей придется еще здорово подняться. – Да. Впрочем, они оба знали, что дело тут не только в высоте воды, но и в силе потока. Опасность состояла не в том, что вода перевалит через стену, а в том, что обрушит ее. Стена в ширину была два мешка. Так что должна выдержать. Но Белла-Белла не должна была подниматься так высоко. Происходило много такого, что не должно было происходить. Достаточно спросить Омера Годена, переживающего самое немыслимое из того, что не должно было происходить. Рейн-Мари подняла голову и за пеленой дождя увидела огни в церкви Святого Томаса на холме. Там волонтеры присматривали за детьми, которые крепко спали и ничего не боялись. Волонтеры устанавливали новые койки, организовывали доставку еды, свежей воды, генераторов и компостных туалетов. На всякий случай. Потом она перевела взгляд на лес: – Где Вивьен, Арман? – Не знаю. – Ее… – Не знаю. – Но ты подозреваешь. Ты говорил с мужем? – Сегодня днем. Тот еще мерзавец. Сотрудники полиции не раз приезжали в их дом. Алкоголик. Может, наркоман. – Склонный к насилию? – Oui. Накопление проблем, которые в конце концов вышли из берегов, подумала Рейн-Мари. И молодую женщину унес поток. – Она беременна? – Oui. – Но как кто-то мог… Бесполезно было заканчивать вопрос. И ответа на него не существовало. Они продолжили ходьбу. Туда-сюда. Туда-сюда. Этот вопрос не давал покоя. Но как кто-то мог?.. – Ты можешь заставить его сказать тебе? – прокричала Рейн-Мари, чтобы он услышал ее за ревом воды. – Разве что приставить ему пистолет к голове или выбить из него признание кулаками. Она замолчала, и он понял, что она чувствует, даже если не думает. Может быть, всего один раз… Может быть, в некоторых случаях это оправданно. Пытка. Избиение. Может, даже убийство бывает оправданным. Иногда. – Ситуативная этика? – спросил Гамаш. – Оставь свою надменность, – отрезала Рейн-Мари. – Нам всем это свойственно. Даже мне. Даже тебе. Она, конечно, была права. Жила такая гадюка в груди каждого порядочного копа. И полководца. И политика. Любой матери, любого отца. Любого человека. Может быть, всего один раз… – Я возьму Рут, – сказал Оливье. – Спасибо, – буркнула старая поэтесса. – Потому что она ведьма и не тонет? – спросила Клара. – Конечно, – ответил Оливье. – Мы будем за нее цепляться. – Я лучше утону, – усмехнулся Габри. Все посмотрели на Билли. – Я думаю, вы знаете, что бы я взял, – сказал он.