Клава ушла от меня с тяжелым пакетом, пообещав заглянуть завтра. Получив ключи от всех помещений, а также инструкцию о том, как должен себя вести в гостинице примерный постоялец в отсутствие хозяев, я почувствовала себя крайне неуютно. И снова испытала это ощущение, словно что-то важное происходит у меня под носом, только я этого не вижу. Я заново пошла теми дорогами, по которым проходила уже сто раз. Бумажку с «горячими» номерами телефонов сняла со щита и положила на кухонный стол, пусть будут перед глазами. Проверила, работает ли городской телефон. Обошла весь дом, опять подтянула шпингалеты на всех рамах. Задернула занавески. Некоторое время стояла в комнате, где было совершено преступление. Ничего. В голову не приходило ничего. Я вошла на кухню и посмотрела на часы. Совсем скоро должен был появиться майор Пашков, с помощью которого я надеялась разобраться в этом бардаке из событий. Ну а пока что чашка кофе была бы очень кстати. Да и остатки пирога, если честно, тоже оказались не лишними. Пашков, видно, после службы домой не зашел — появился на пороге в той же одежде, не выглядел посвежевшим или отдохнувшим. Напротив, все чаще прикасался пальцами к переносице, словно у него болела голова. На мое предложение угоститься болеутоляющим ответил отказом и сделал неожиданное предложение: — Не хотите пройтись? Я хотела, очень хотела. Мы пошли по главной улице, потом свернули на соседнюю, затем куда-то еще. Очажки открывались с новой стороны. — Да, у нас тут не слишком просторно, — прочитал мои мысли Пашков. — Весь поселок можно обойти за полчаса. — Да мы уже дольше гуляем, — вырвалось у меня. — А сейчас вы мне хотите показать местные достопримечательности? Говорят, в каждом небольшом населенном пункте есть памятный монумент, сцена на открытом месте, парк с фонтаном… — Монумент присутствует, хоть Вторая мировая сюда и не добралась. Парк тоже есть, а вот сцены нет, она в Доме культуры. Это тоже жизнь, Татьяна. Я бы присел где-нибудь, если честно. Ищу место, где будет мало людей. Вот сквер через дорогу, там есть стадион, нам никто не помешает. Вы не против? — А там кафе найдется? А то на вас, Егор Егорович, смотреть жалко. — А вы не смотрите. Стадион так хорошо спрятался в сквере, что у меня мелькнула мысль о какой-то маскировке. На футбольном поле стояли ворота, вокруг которых носились дети. Пашков прошел на трибуну, сел на первую попавшуюся скамью. Я опустилась рядом. — После работы зашел в больницу, — сообщил майор. — Мне доложили, что к нашей пострадавшей приходили буйные посетители. Пытались непременно ее навестить. Им почти удалось. Не знаете, кто бы это мог быть? — Понятия не имею, Егор Егорович. — Думаю, что с ней вы можете поговорить уже завтра, — улыбнулся майор. — Удар по затылку был не настолько сильным, чтобы меня к ней не допустили. — Как хорошо, что ей лучше, — обрадовалась я. — Она человек немолодой, последствия могли быть всякими. Могло и не обойтись… малой кровью. — Врачи сказали, что у нее крепкий организм. — Вам удалось с ней поговорить? Майор помолчал. — Да я, собственно, и не допрашивал, хотя желание было огромным. Она сама мне кое-что рассказала. Врач, правда, быстро пресекла это дело, но сам рассказ потерпевшей был коротким. По ее словам, в комнату она зашла совершенно случайно. — Как можно случайно зайти в комнату? — не поняла я. — А, ясно. Зашла по пути куда-то еще? — Именно так. Собиралась в магазин, а очки потеряла. Вот и понесло ее по всем помещениям. А если ищешь что-то важное, периферийное зрение отключается. Как и логика. Пойдешь искать даже туда, где априори не может быть утерянного. — Так бывает, да. Не помнишь, что и где оставил. Особенно если отвлекся. — Она поискала очки на первом этаже, на второй не поднималась, — заговорил Егор Егорович. — Таким образом и оказалась в комнате. Огляделась, поняла, что там она их не оставляла. Пошла к дверям, а дальше последовал удар. Больше ничего не помнит. — И из комнаты ничего не пропало? — Навскидку — нет, — сказал майор. — Но сама хозяйка проверить это не смогла, как вы понимаете. — И следы борьбы отсутствуют. — Никаких. Дети на стадионе радостно закричали. Один мальчик выделялся особенно, держал в руках футбольный мяч и никому его не отдавал. Некоторое время мы с Пашковым молча наблюдали за становлением личности несовершеннолетнего лидера в среде своих ровесников. — Какие мысли, Егор Егорович? — спросила я. Пашков снова потер переносицу. — На ограбление не похоже. — Я тоже так думаю, — подхватила я. — А Зою Константиновну… не тронули? — Нет. Никаких следов биоматериала не обнаружено. Экспертиза скажет точно, но, думаю, я не ошибаюсь. — Или не успели, — предположила я. Пашков внимательно посмотрел на меня: — Думаете, Таня, вы его спугнули? — Думаю, ничего исключать нельзя. Его могла спугнуть я. Его мог спугнуть кто-то, кто позвонил в дверь. Человек в состоянии аффекта способен на… всякое. Этот вот вырубил женщину. Орудие преступления на месте не обнаружено, верно? — Не обнаружено, — подтвердил майор. — Значит, надо искать. Не думаю, что это был пресловутый подлокотник старого кресла. — Конечно, мы здесь пальцем деланы, — усмехнулся Пашков. — Ничего не знаем, ничего не умеем. Виноватим каждого, кто на глаза попадется, а наручники делаем из картона. — Вы меня не так поняли, Егор Егорович. — Разве? — прищурился майор. — А как вас еще понимать? С чего вы решили, что расследование не ведется? — А что, ведется? — улыбнулась я. — Надо же. Ладно, извините, я совершенно не хотела сказать, что вы не способны… — Поэтому попрошу вас вернуться к той причине, по которой вы оказались в нашем захолустье, — оборвал меня Пашков. — Давайте попробуем найти связь между тем, что случилось у нас, и тем, ради чего вы сюда приехали. Домой я вернулась в сумерках. День просвистел мимо, как и не было. Поднялась на второй этаж, приняла душ, переоделась. Проверила электронную почту. Перечитала послание Гарика. Теперь я была хотя бы уверена в том, что владельцем «Волги» был Степнов. Правда, не Георгий Юрьевич, как я думала, а его сын. Олег. Значит, отец еще при жизни переписал на свое чадо машину. Только вот с чадом мне поговорить так пока и не удалось. А зайдем-ка с другой стороны. Если «отмотать» события назад, то картина будет примерно такой: Олег и Сергей резко перестают общаться, хотя до этого отношения их были вполне нормальными. Что же могло развести в разные стороны двух парней, кроме того, что, повзрослев, они вдруг перестали нуждаться друг в друге? Жизнь? Вполне. Конфликт? Какой? Из-за чего? С участием кого? Сергей не был в Очажках несколько лет, не было у него такой потребности. Приехал неожиданно, и зачем? Действительно ли хотел купить «Волгу» у Олега? Допустим. И что случилось потом? Последним вопросом я задавалась уже не в первый раз. Последним, кто видел эту парочку, был автослесарь Михаил, дальше следы Сергея и Олега обрывались. Я понимала, что, набрав тонну информации, я не могу теперь разложить ее по нужным местам. Чего-то не хватало. Что-то отсутствовало. А что-то явно казалось не тем, чем было на самом деле. Что ж, будем работать с тем, что есть. Резкий звук телефонного звонка заставил вернуться в реальность. На проводе был Гарик. Как почувствовал. — Ну, посмотрела? — напрыгнул он на меня вместо приветствия. — Спасибо, Гарик, все прочитала. — Наверное, ты и сама уже все узнала, — предположил Папазян. — Мне нужно было удостовериться. Значит, владельцем «Волги» был Олег Георгиевич Степнов. Я думала иначе. Ты внес ясность, спасибо. — Совершенно верно. Официально машина переписана на него его отцом Степновым Георгием Юрьевичем. И переписана незадолго до смерти самого Георгия Юрьевича. Значит, Олег мог спокойно делать с «Волгой» все, что хочет. Продавать, сдавать, разбирать на запчасти. Его собственность, никто не хватится. — Я могу чем-то еще помочь, Тань? — Можешь, — ответила я. — Выздоравливай. — Температуру сбил, это главное, — загордился Папазян. — Да и работы полно. Осенью по старой доброй традиции народ сходит с ума. Сегодня вот две бытовухи в районе. Муж жену приревновал, и жена мужа по той же причине. В обоих случаях тяжкие телесные с криками на весь двор и интереснейшими рассказами о том, какая сволочь жила рядом все это время. Но вот что интересно: ни в одной семье нет детей. — Это бы их не остановило. — Ты вот что, Тань… если какие там трудности, то не молчи. А то закопаешься сама черт-те в чем. — А вот это уже моя работа, — оборвала я Папазяна. — Ладно, побегу дальше размахивать пистолетом. Береги себя. Бронежилет и аспирин, слышишь? Вольно. До скорого. Гарик пытался опекать меня. Иногда, а не постоянно, но делал он это настолько откровенно, что хотелось прекратить всякое с ним общение в тот же момент. Добрейшей души человек, он не мог измениться, но всячески хотел изменить меня. Поэтому приходилось держать его на расстоянии вытянутой руки. А ведь были времена, когда Гарик преображался, и тогда я невольно задумывалась о том, что мне не помешал бы такой напарник… не только на работе. Пойду-ка я в гости к своей «девятке» и попрошу механика показать записи с камер видеонаблюдения. По пути к Михаилу я снова увидела того самого старика, который возненавидел меня с первого взгляда. Вечер выдался довольно прохладным, и он снова восседал на лавке под своим забором, а легкую одежку свою сменил на более утепленный вариант — ярко-фиолетовую широкую кофту. Видать, приготовился сидеть тут до первой звезды. — Добрый вечер! — громко поздоровалась я, не замедляя скорости. Дед чуть подался вперед, но в ответ ничего не сказал. Понятно. Больше лезть не буду.