Я решил, что он промахнулся и сейчас же снова выстрелит. Но я ошибся: очевидно, ему необходим был свет. При вспышке выстрела я взглянул ему в лицо. Это был индеец. Мне показалось, что я где-то раньше видел его. Очевидно, и индеец знал меня. Он быстро отошел и приблизился к месту, где лежал пленный Джек. У пистолета, должно быть, было два дула. Я слышал, как индеец снова выстрелил, склонившись над распростертым телом негра. Затем индеец поднялся и крикнул: – Это они! И оба живы! По-видимому, эта весть предназначалась для вождя в уборе из черных перьев. Услышав слова индейца, вождь что-то воскликнул – я не понял, что именно, – и отошел в сторону. Его голос произвел на меня странное впечатление, он показался мне не похожим на голос Оцеолы. Мы недолго оставались на этом месте. Привели лошадей, нас с Джеком подняли и крепко привязали к седлам. Затем был дан сигнал к отправлению, и мы тронулись в путь через лес. По обеим сторонам, охраняя нас, ехали всадники-индейцы. Глава ХСI. ТРИ ЧЕРНЫХ ПЕРА Мы ехали всю ночь. Сожженный лес остался далеко позади. Мы пересекли саванну и вступили в другой лес – из гигантских дубов, пальм и магнолий. Я узнал это по запаху цветов магнолии. Их тонкий и освежающий аромат было приятно вдыхать после отравленной атмосферы, которой мы дышали до сих пор. На рассвете мы выехали на поляну, где наши противники сделали привал. Это была небольшая поляна, всего несколько акров в длину и ширину, окруженная со всех сторон тесными рядами пальм, магнолий и дубов. Их листва склонялась почти до земли, так что поляна казалась огражденной огромной и непроницаемой зеленой стеной. При тусклом свете утра мне удалось рассмотреть лагерь индейцев. Тут были разбиты две или три палатки, рядом с ними привязаны лошади; вокруг стояли и лежали в траве несколько человек, тесно прижавшись друг к другу – очевидно, для того, чтобы согреться. Посреди поляны пылал большой костер. Вокруг него также толпились мужчины и женщины. Нас приволокли на край лагеря. Времени для наблюдений у нас было немного, так как сразу же после прибытия нас грубо стащили с лошадей и швырнули в траву. Затем нас, связанных по рукам и ногам, растянули на спине, как две шкуры, разостланные для просушки, и крепко привязали к колышкам, вбитым в землю. В таком положении мы, разумеется, уже не могли видеть ни лагеря, ни деревьев, ни даже земли. Мы только видели над собой голубое небо. При любых обстоятельствах такое положение было бы мучительно. Раненая рука делала его просто невыносимым. Вокруг нас собралось почти все население лагеря. Мужчины еще раньше вышли встречать нас, а теперь женщины столпились вокруг наших распростертых тел. Среди них попадались индейские скво, но, к моему удивлению, большинство женщин были родом из Африки -мулатки, самбо и негритянки. Они теснились вокруг нас, дразнили нас и издевались над нами. Некоторые даже мучили нас: плевали нам в лицо, вырывали волосы и втыкали в тело шипы. При этом они все время вопили в каком-то дьявольском восторге и болтали на непонятном жаргоне, который показался мне смесью испанского и языка ямасси. С Джеком обращались не лучше, чем со мной. Одинаковый цвет кожи не вызывал никакого сочувствия у этих дьяволиц в юбках: и черный и белый равно были жертвами их адской ярости. Часть слов их жаргона мне удалось разобрать. Благодаря знакомству с испанским языком я наконец уразумел, что они собирались делать с нами. То, что я узнал, было довольно безотрадно: нас привезли в лагерь, чтобы подвергнуть пытке. По-видимому, те мучения, которые мы перенесли до сих пор, казались им недостаточными и впереди нас ждали еще большие. Нашу казнь собирались превратить в зрелище для свирепой толпы, и эти ведьмы ликовали, предвкушая наслаждение, которое им должны были доставить наши страдания. Поэтому нас не убили тут же на месте, а взяли в плен. В чьи же страшные лапы мы попали? Неужели это были человеческие существа? Неужели это были индейцы? Неужели это были семинолы, до сих пор никогда не пытавшие своих пленников? Как бы в ответ на мой вопрос вокруг нас раздались дикие крики. Все голоса слились в один клич, в одни и те же слова: – Мулатто-мико! Мулатто-мико! Да здравствует Мулатто-мико! Топот копыт возвестил о прибытии конного отряда. Это были те, кто участвовал в бою, кто одолел нас и взял в плен. В ночном походе с нами находилось только несколько воинов охраны, и они доставили нас в лагерь. Вновь прибывшие оказались воинами главного отряда войск, которые оставались на поле битвы, чтобы завершить сбор трофеев и ограбление павших врагов. Я не мог видеть их, хотя они были совсем близко; я слышал только топот их лошадей. Я лежал и слушал эти многозначительные слова: – Мулатто-мико! Да здравствует Мулатто-мико! Мне было хорошо известно прозвище «Мулатто-мико», и я внимал этим крикам с ужасом и отвращением. Мои опасения достигли теперь высшего предела. Меня ждала ужасная судьба. Если бы рядом со мной очутился сейчас сам дьявол, вряд ли эта мысль могла бы быть более утешительной. Мой товарищ по плену разделял все мои опасения. Мы лежали рядом и могли переговариваться между собой. Сравнив наши предположения, мы обнаружили, что они полностью совпадают. Вскоре у нас уже не оставалось никаких сомнений. Над нашими ушами прозвучало приказание, отданное грубым голосом. Оно заставило женщин разбежаться в разные стороны. Сзади раздались тяжелые шаги, и прямо передо мной остановился человек. В следующее мгновение его тень упала на мое лицо. Я увидел, что передо мною стоит сам Желтый Джек! Несмотря на краску, скрывавшую естественный цвет его лица, несмотря на вышитую бисером рубашку, пояс и узорчатые штаны, несмотря на три черных пера, качавшихся над его головой, я сразу узнал мулата. Глава ХСII. ЗАКОПАНЫ И СОЖЖЕНЫ Мы оба уже были готовы к встрече с ним. Общий крик «Мулатто-мико» и затем голос, который мы услыхали, предупредили нас об этой встрече. Мне казалось, что при одном взгляде на него я содрогнусь от ужаса. Но, как ни странно, произошло обратное. Я вовсе не испугался, а, напротив, почувствовал нечто похожее на радость при виде этих трех черных перьев над его хмурым лицом. Я не слыхал его злобных насмешек, не замечал его гневных взглядов. Я не спускал глаз со страусовых перьев. Они были путеводной звездой всех моих мыслей. То, что они находились на уборе короля-мулата, разъясняло многие тайны. Ложные подозрения были вырваны из моей груди. Спаситель и герой, которым я восхищался, не был изменником. Оцеола не был изменником! Думая об этом, я почти забыл об угрожавшей мне опасности. Но голос мулата снова вернул меня в реальный мир. – Черт вас возьми! – закричал он, и в его голосе послышалось злобное торжество. – Наконец-то я отомщу! И обоим сразу, черному и белому, господину и рабу, моему мучителю и моему сопернику! Ха-ха-ха! Они привязали меня к дереву, -продолжал он с хриплым смехом, – и хотели сжечь, сжечь живьем! Но теперь настала ваша очередь! Деревьев здесь хватит. Но нет, у меня другой план. Черт побери, да! Гораздо лучший план. От костра пленники иногда убегают. Ха-ха-ха! Нет, прежде чем сжечь вас, мы вам кое-что покажем... Эй, вы, – обратился он к своим людям, – развяжите им руки, поднимите их обоих и посадите лицом к палаткам... Достаточно, достаточно, так, хорошо... Ну, белый мерзавец и черный мерзавец, смотрите! Что вы там видите? По его приказанию несколько человек вынули из земли колышки, отвязали наши руки, приподняли нас и посадили лицом к лагерю. Уже совсем рассвело, и солнце ярко светило. Мы ясно видели лагерь, палатки, лошадей и пеструю толпу людей. Но мы смотрели не туда. Только две фигуры приковали все наше внимание: это были моя сестра и Виола. Они опять застыли в той же позе, как и тогда, когда я увидел их первый раз ночью. Виола сидела с опущенной головой, а Виргиния положила ей голову на колени. Волосы у обеих были распущены, и черные косы сплетались с золотыми локонами. Вокруг стояла охрана. Девушки, по-видимому, не замечали, что мы здесь. Вскоре предводитель послал одного из своих слуг, чтобы сообщить пленницам о нас. Мы видели, как они вздрогнули, когда посланный подошел к ним. Глаза их обратились в нашу сторону. Раздался пронзительный крик: они нас узнали. Обе девушки закричали вместе. Сестра назвала меня по имени. Я ей ответил. Она вскочила, отчаянно всплеснула руками и пыталась броситься ко мне. Но стражи схватили ее и грубо оттащили в сторону. О, это было страшное зрелище! Мне легче было бы, вероятно, умереть! Дальше нам смотреть не дали. Нас снова опрокинули на спину и привязали к колышкам. Мулат стоял над нами, осыпая нас презрительными прозвищами. Но, что еще хуже, он позволял себе мерзкие намеки на сестру и Виолу. О, как ужасно было мне выслушивать все это! Если бы нам в уши влили расплавленный свинец, мы, вероятно, не испытывали бы таких мучений. Для нас было почти облегчением, когда он замолчал. Начались приготовления к казни. Нам была уготована какая-то ужасная смерть, но какая именно, мы еще не знали. Мы недолго оставались в неведении. Туда, где мы лежали, подошли несколько человек с лопатами и кирками в руках. Это были негры – старые работники с плантаций; они знали, как обращаться с этими орудиями. Негры остановились около нас и начали копать яму. О, боже, неужели нас закопают живыми? Эта мысль первой мелькнула у нас. Она была ужасна, но оказалась ложной. Чудовище готовило нам еще более страшную смерть. Молча, с серьезным и торжественным видом могильщиков негры продолжали работать. Мулат стоял рядом и давал указания. Он был полон неудержимого веселья, то издеваясь над нами, то хвастаясь тем, какое искусство он проявит, выступив в роли палача. Женщины и воины, собравшиеся кругом, смеялись над его остротами и сами иногда пытались внести свой вклад в это зловещее остроумие, после чего раздавались взрывы демонического смеха. Мы легко могли представить себе, что находимся в аду, среди гримасничающих дьяволов, которые каждую минуту наклонялись над вами и ухмылялись нам прямо в лицо, как будто находили особое удовольствие в наших мучениях. Мы заметили, что между ними мало семинолов. Здесь были индейцы с почти черным цветом кожи. Они принадлежали к племени ямасси, некогда покоренному семинолами и растворившемуся среди них. Большинство присутствующих были негры, самбо, мулаты -потомки испанских маронов(80), а также беглые с американских плантаций. Последних было, видимо, очень много, потому что теперь то и дело слышалась английская речь. Несомненно, в этой пестрой толпе были и наши рабы, но они не подходили близко, а я видел только лица тех, кто нагибался ко мне. Менее чем в полчаса работа могильщиков была окончена. В землю вбили специальные столбы для сожжения на костре, и нас потащили к месту, где они были установлены. Как только я сумел повернуться, я взглянул туда, где раньше видел сестру и Виолу, но их уже не было. Их увели в палатку или в кусты. Девушек пощадили – им не придется увидеть ужасное зрелище, хотя трудно было предполагать, что злодей удалил их отсюда именно по этой причине. Перед нами зияли две черные, глубокие ямы. Но это были не могилы. А если это и могилы, то, очевидно, нас собирались похоронить в вертикальном положении. Если необычайной и странной была форма могил, то такой же была и цель, с которой их вырыли. Вскоре все стало ясно. Нас подвели к краю могилы, схватили за плечи и опустили в землю. Ямы оказались нам как раз по горло. Негры быстро забросали ямы землей и притоптали ее. Теперь на поверхности оставались одни наши головы. Положение было действительно нелепое. Мы сами могли бы рассмеяться, если бы не знали, что находимся в своих могилах. Толпа дьяволов с интересом наблюдала за нами, разражаясь по временам взрывами дикого хохота. Что же дальше? Пришел ли конец нашим пыткам и нас оставят умирать здесь ужасной, медленной смертью? Голод и жажда вскоре прикончат нас. Но, боже мой, сколько часов будут продолжаться эти страдания? Сколько дней страшных мучений нам суждено еще пережить, прежде чем последняя искра жизни угаснет в нас, -дней ужаса и отчаяния? Но нет, врагам еще и этого было мало. Такая смерть, какой мы ожидали, казалась еще слишком легкой. Ненависть злодея, который придумал эти пытки, далеко не иссякла – у него были еще для нас в запасе иные, более страшные мучения. – Отлично! – кричал мулат, восторгаясь собственной изобретательностью. – Это лучше, чем привязывать их к дереву. Великолепная мысль, а? Отсюда они не убегут, черт их побери! Давайте сюда огня! Огня! Значит, нас еще будут пытать огнем! Мы услышали ужасное, леденящее душу слово. Нам суждено умереть в пламени! Теперь наш ужас достиг крайних пределов. Что еще могло быть страшнее, когда принесли вязанки хвороста и, как кольцом, окружили ими наши головы, когда принесли факелы и подожгли хворост, когда пламя стало разгораться все ярче и ярче и нестерпимый жар охватил наши головы... Вскоре нашим черепам суждено будет сгореть дотла и превратиться в головешки, как эти разгоревшиеся ветки. Нет, больше страдать мы уж были не в силах! Мера наших мучений переполнилась, и мы жаждали смерти, которая должна была положить конец нашим мукам. Эти муки усиливались от криков, которые доносились с противоположной стороны лагеря. Даже в этот страшный час мы узнали голоса Виргинии и Виолы. Безжалостное чудовище велело привести их сюда, чтобы они были свидетельницами нашей казни. Мы не видели их, но их дикие и жалобные вопли говорили о том, что ужасная картина предстала перед их глазами. Все жарче и жарче разгорался огонь, все ближе и ближе подбирались и уже лизали нас языки пламени. Волосы на моей голове начали скручиваться и обгорать. Все предметы поплыли у меня перед глазами, деревья заколебались и зашатались, весь земной шар закружился с бешеной скоростью. От страшной боли мой череп, казалось, был готов лопнуть. Мозг как бы ссыхался... Я был почти без сознания... Глава XCIII. ДЕМОНЫ ИЛИ АНГЕЛЫ Неужели я уже умер и терплю муки, уготованные мне в ином мире? Неужели это дьяволы зловеще ухмыляются и лопочут вокруг меня?