– Я признаю, что за все эти годы сделал много такого, что вы можете назвать преступным. И уверен, что очень скоро буду вынужден признаться во всех деяниях. Но крови Истоффов на моих руках нет! Я сразу ощутила, как Скарлет напряглась, а у матушки перехватило дыхание, прежде чем она смогла выкрикнуть: – Лжец! – Нет, нет! – настаивал Квинтен. – Убил ли я семью Валентины? Да. Просто пришлось. Лорд Эрствелл, лорд Суитенс… одна семья на побережье… Я стольких убил ради собственного спокойствия, что и сосчитать не могу. Но сэр Истофф? Но этот выскочка Сайлас? – Он покачал головой. – Нет, за это я не в ответе. Мы замерли в молчании. Я сжала кольцо, висевшее на моей груди. Он так легко признавался во множестве преступлений… Зачем бы ему отрицать именно это… если только он не говорит правду? – Но если это не вы, то кто это сделал? – резко спросила Скарлет. – Дайте-ка подумать, – сказал Квинтен. И хотя перед нами стояло огромное множество людей, мы могли бы услышать, как пролетит муха, настолько напряженно все ждали, желая узнать, что скрывается за смертью Истоффов. – Да, смысл всего этого теперь ясен. И если хотите узнать, следует спросить ее. И я похолодела от ужаса, когда Квинтен кивком указал на меня. Глава 30 – Да как вы смеете?! – закричала я; у меня даже голова закружилась от ярости. – Я любила Сайласа! Я никакого отношения не имею к его смерти! – Ох, имеете, милая девушка. Именно вы, и никто другой, – спокойно возразил Квинтен. – Не поймите меня неправильно. Я испытал облегчение, узнав, что почти весь род Истоффов уничтожен, но я и не знал, что это случилось, пока вы не явились в мой дворец и не сказали об этом. – Я не понимаю, – прохрипела я; истерические слезы готовы были затопить меня от такого дикого обвинения. – Я не убивала Сайласа! Он жестоко улыбнулся: – А разве вы не можете припомнить кого-то еще в этом мире, кому хотелось бы, чтобы этот юноша умер? Хотелось бы даже сильнее, чем мне? У меня все расплылось перед глазами, и я задрожала. Да. Да, я могла припомнить кое-кого, желавшего смерти Сайласу Истоффу. – Джеймсон, – прошептала я. Когда я произнесла это имя вслух, люди в толпе подхватили его, передавая друг другу, пока его не услышали все. Конечно, это был Джеймсон. Это многое объясняло. Прежде всего то, почему никто в Изолте не знал о смерти Истоффов. И почему он так быстро прислал мне вдовью долю. – Ох… – пробормотала Скарлет, прикрывая рот ладонью и качая головой. – Ох, Холлис… У него было кольцо… – Она посмотрела на меня, и наконец картина прошлого полностью сложилась перед ней. – У того человека, который схватил меня в Абикресте. У него было кольцо вроде того, что носил твой отец. Короанское. Я до сих пор не могла этого вспомнить. А… ну да! Он меня отпустил. – Она вцепилась в собственные волосы, словно желая вырвать их с корнем. – И что? – Он думал, что это ты! – пояснила Скарлет, наконец-то увидя смысл во всем. – Предполагалось, что в живых должна была остаться только ты! Значит, таков был план Джеймсона. Он узнал о Сайласе и устранил его – устранил всех, надеясь, что мое отчаяние приведет меня обратно во дворец. А оно увело меня в Изолт. – Что ж, теперь вы знаете, – сказал Квинтен, явно довольный собой. Он усмехался и выглядел самоуверенным, несмотря на свое падение. – И кстати, довольно интересный вопрос… если Истоффы действительно стали короанскими подданными, то, похоже, Джеймсон так же виновен, как и я. Не хотите ли и с него снять корону? Бросить его в тюрьму? Моя кровь превратилась в лед, все тело начало неметь. Джеймсон. Все это время за этим убийством стоял он… – Тихо! – приказал Этан. – Если король Джеймсон совершил преступления, за которые должен ответить, мы обратимся к ним в будущем. – Он посмотрел на меня; ему явно больно было видеть, что сотворила со мной эта весть, это предательство того, кто заявлял о любви ко мне. – Сегодня мы здесь, чтобы обсудить ваши преступления и вашу корону. Вы только что по своей воле признались в убийстве семье ее величества и нескольких других придворных. Вы преклоните колени и снимете корону. Сейчас же! Несколько неугомонных душ закричали: – Голову с плеч! И через несколько секунд к ним присоединилась вся толпа. Квинтен покосился на Этана, поднимая руку, чтобы снять корону. Он молча передал ее дяде Риду, ожидая решения своей судьбы. Люди жаждали крови, и я не могла винить их за это. Квинтен перечислил поименно их друзей и соседей, признав, что есть и множество других. Но я гадала, что может случиться из-за излишнего насилия? В глаза Этана вернулся страх. Что он должен сделать? Корона висела между его головой и головой Квинтена, а его новый народ предъявлял требование. Я видела, как Этан вынул из ножен меч Джедрека и с удивительным спокойствием держал его в руке. Я ждала, что он спустится с камня, чтобы одним ударом убить Квинтена. Я не сомневалась, что он может это сделать. Но вместо этого Этан повернулся лицом к своей огромной армии и поднял меч над головой, требуя внимания: – Именем закона этот человек должен предстать перед судом! Никто из нас здесь и сейчас не может быть судьей, поэтому мы соберем жюри из знатных людей соседних стран и вынесем наиболее справедливый приговор. Более того, он признался в убийствах, но совершены они были руками группы, которую вы и я знаем как Темнейших Рыцарей. Нам нужны их имена, а сообщить их может только он. Мы не станем действовать в порыве гнева. Нет! Мы можем быть справедливыми. И когда впредь люди будут говорить об этих событиях, они скажут, что мы действовали по закону, и ничего более. – Он повернулся к группе стражников. – Отведите его в тюрьму. Мы разберемся с ним как полагается. Этан говорил так властно, что, если бы он сейчас сказал, что закон требует чего угодно, я бы ему поверила. И выглядел он так царственно, стоя на камне, держа в руке меч… Никто даже не осмелился задать ему какой-нибудь вопрос. – Сын, – тихо окликнул его дядя Рид, и Этан повернулся к нему. – Пора. Этан кивнул и заметно сглотнул, спрыгивая с камня. Он посмотрел на меня все так же нервно. Я коротко улыбнулась ему, пытаясь сказать, что он должен через это пройти. Этан опустился на колено, все так же держа меч, воткнул его острие в землю для опоры. Потом он посмотрел на отца и склонил голову. – Этан Норткотт, сын Рида Норткотта, потомок Джедрека Великого, клянешься ли ты служить народу Изолта и защищать его как король? – Клянусь! До самой смерти! – торжественно произнес Этан. Дядя Рид надел корону на голову Этана: – Встань, король Этан! Этан поднялся и даже показался теперь выше ростом, а толпа взорвалась радостными приветствиями. Сдерживая дыхание, Этан снова залез на камень, чтобы посмотреть на людей, и приветствия зазвучали еще громче, когда даже в дальней части толпы все увидели на нем корону. – Мой на… – начал было Этан, но ему пришлось перевести дыхание. Он прижал руку к сердцу, и, когда заговорил снова, казалось, что он близок к слезам. – Мой народ! Благодарю тебя за поддержку. Я не могу выразить свою радость при мысли о том, что было сделано сегодня и что ни единой капли вашей крови не было пролито ради этого. Нам есть что праздновать! И я приглашаю всех, кто пожелает, остаться. Мы откроем дворцовые кладовые и отметим этот день. А тех, кто остаться не может, я молю на пути домой поделиться вестью о случившемся здесь и передать мое благословение каждому подданному в Изолте. Стало еще шумнее, когда люди двинулись ко двору и рассыпались по лужайкам. Этана окружили, и я видела, как он слегка растерянно улыбается каждому, кто подходил его поздравить. Король Этан. Да, ему это шло. В общей суете оказалось совсем нетрудно взять лошадь Этана и тихо направиться сквозь людское море, хотя и приходилось идти против течения. Но, только очутившись далеко за дворцовыми стенами, где толпа уже почти рассеялась, я смогла сесть в седло. Когда я думала, что моего мужа убил Квинтен, мне хотелось лишь одного: видеть его глаза, когда он признается в своем преступлении. А теперь я хотела того же от Джеймсона. Я ударила пятками по бокам лошади, и мы рванулись вперед. Глава 31 Я надеялась, что скачу в верном направлении. Из города шла одна большая дорога, а когда она раздвоилась, я выбрала путь, ведущий на запад, так как потом, решила я, он повернет на север и приведет меня в Короа. Меня ослепляла сердечная боль, я не могла думать ни о чем, кроме того, чтобы добраться до замка Керескен. Когда я сбежала, Джеймсон говорил, что мне придется вернуться к нему. Неужели он уже тогда знал о Сайласе? Или только догадывался? Я была уверена, что Сайлас был моей тайной до тех пор, пока мы не уехали. Или Джеймсон просто был готов сжигать передо мной все мосты до тех пор, пока я не буду вынуждена вернуться? Я думала и обо всех, кто погиб в этом жестоком спектакле. Джеймсон знал о Темнейших Рыцарях и решил подражать им, чтобы скрыть собственные чудовищные деяния. Просто потому, что хотел смерти Сайласа и всех, кто был на нашем венчании. Матушка спаслась, так как в тот момент мы с ней были в саду, а Скарлет осталась в живых из-за того, что мои волосы были почти такими же светлыми, как у женщин Изолта. Все расплывалось передо мной из-за слез. Я не знала, что меня ждет. У меня не было никакого плана. Если я предъявлю обвинение Джеймсону, чего я ожидаю после этого? Он ни в чем не признается, но теперь я не сомневалась, что все части головоломки встали на свои места. Но даже если он и признается, с ним ничего не случится. В отличие от Квинтена он ничего плохого не сделал своим подданным. Он был молод, обаятелен, его любили. Более того, никто не мог претендовать на его трон, так что, если даже он потеряет его, для Короана все может стать только хуже… Что я затеяла? Я была бессильна. У меня не было армии, не было доказательств. У меня были только слово свергнутого короля и украденная лошадь. Но в глубине души я знала, что не найду покоя, пока не явлюсь к Джеймсону, не посмотрю ему в глаза и не потребую сказать правду. К добру или к худу, я должна двигаться вперед. Я скакала, замечая, как быстро движется солнце, и думая о поездке во дворец Четвин всего неделю назад. Тогда у меня было сходное чувство внутри, словно я все приближаюсь и приближаюсь к тому, что может меня убить. Разница была в том, что тогда со мной были матушка и Скарлет. И Этан. Ох, Этан!.. Как мне хотелось пнуть его посильнее каждый раз, когда я видела его… Эта мысль заставила меня улыбнуться. Мне постоянно хотелось утереть ему нос. Теперь такое вряд ли возможно. Что может быть труднее, чем добраться до короля… Он будет править замечательно. У него были добрые родители, чтобы наставлять его, и цель, направляющая его страсть. Он умел обуздывать гнев, и ему хватало ума, чтобы обезоружить любого, кто осмелится слишком приблизиться к нему. А при его правлении страна расцветет. И еще я думала о той нити в моей груди, которая тянула меня к Сайласу, привязывала к матушке и Скарлет. О нити, которая оборвалась у ног Этана Норткотта, и я полагала, что уже ничто не потянет куда-то мое сердце. В каком-то смысле мне хотелось горевать, ведь для меня это означало конец очень многого. Но я также была и благодарна. Наконец-то я чего-то достигла. Обрела семью. Даже если я потерпела неудачу в Короа, я помогла правосудию в Изолте. Я любила и была любимой. А это было куда больше, чем я могла бы вообразить. Так что я неслась в неведомое с сомнением в сердце, но высоко держа голову.