21 Запад Лот в последний раз покинул свои покои во дворце Спасения глухой ночью. В нем поселилась драконья чума. Он ее чувствовал. Одно прикосновение к изрезанному шрамами лбу плотского короля, покалывание в пальцах – и внутри его перевернулась склянка песочных часов. Очень скоро частицы рассудка потекут у него между пальцами. На плече у него висел кожаный мешок с дорожными принадлежностями для путешествия через горы. Меч и кинжал он, повесив на пояс, скрыл под зимним плащом. Кит вслед за ним спускался по винтовой лестнице. – Надеюсь, что это хорошая мысль, Артелот, – сказал он. – Это ее полная противоположность. – Лучше бы мы выбрали пиратство. – Не спорю. Они вступали в чрево Карскаро. Донмата Мароса рассказала, как добраться до потайной лестницы из дворцового святилища, которая теперь сужалась под их ногами с каждой ступенью. Лот утирал со лба холодный пот. Он умолял Кита остаться, но друг твердо решил идти с ним. Спустя целую вечность они ступили на ровный пол. Лот поднял факел. Донмата Мароса ждала у подножия лестницы, пряча лицо в тени капюшона. За ней в стене раскрывалась большая трещина. – Где мы? – спросил Лот. – Это забытый тайный ход. Для бегства в случае осады, вероятно, – объяснила она. – По нему мы с мамой собирались бежать. – Почему вы не послали через него гонца с известием? – Я пыталась. – Она опустила капюшон. – Благородный Китстон, ты успел заразиться? Кит поклонился: – Да, ваше сиятельство. Полагаю, я успешно зачумлен. – Хорошо. – Ее взгляд перескочил на Лота. – Я посылала одну из своих дам. Тогда я еще не знала, сколько драконов в горах. Продолжать было излишне. Донмата достала из-за спины два одинаковых посоха с железными крючьями наверху: – Для горных троп. Они помогут вам держать равновесие. Мужчины взяли посохи. Лоту она отдала еще и тяжелый мешок с железной шкатулкой. – Не отрекись от возложенного на тебя дела, благородный Артелот. – Ее глаза в свете факелов блестели драгоценными камнями. – Я верю в твой успех. Ты сделаешь это для меня. И для Добродетели. С этим словами она отступила в сторону. – Мы пришлем помощь, – тихо сказал Лот. – Постарайся, чтобы твой отец прожил как можно дольше. Если он умрет, спрячься от Фиридела. Исполнив твое поручение, мы расскажем правителям стран Добродетели, что здесь происходит. Ты не погибнешь здесь в одиночестве. Донмата Мароса наконец улыбнулась – чуть заметно. Как будто разучилась это делать. – У тебя доброе сердце, Артелот, – промолвила она. – Если доберешься в Инис, пожелай от меня Сабран и Обрехту всего лучшего. – Передам. – Он склонился перед ней. – До свидания, ваше сиятельство. – До свидания, мои господа. Несколько мгновений друзья не могли оторвать от нее взгляда. Лот еще ниже склонил голову и шагнул в проход. – Пусть рыцарь Доблести поддержит тебя в эти темные времена, – сказал Маросе Кит. – И тебя, благородный Китстон. Эхо ее шагов стихало. Лоту вдруг стало горько, что нельзя взять ее с собой; Мароса Веталда, донмата Искалина, осталась пленницей в своей крепости. В проходе стояла непроглядная темнота. Ток воздуха, как манящая к себе рука, увлекал Лота вперед. Раз он оступился на неровном полу и факелом чуть не выжег себе глаз. Кругом блестело вулканическое стекло с пористыми шишками пемзы. Стекло, отражая свет факела, отбрасывало тысячи бликов. Казалось, они шли много часов, изредка сворачивая, но большей частью по прямой. Посохи отбивали ритм. Когда Кит закашлялся, Лот напрягся всем телом. – Тише, – попросил он. – Не хотелось бы разбудить тех, кто здесь живет. – Как же не кашлять, когда кашляется? – возразил Кит. – Да и не живет здесь никто. – Скажешь, эти туннели не похожи на ходы древоточца? – Да брось ты сам себя запугивать! Представь, что это очередное приключение. – Никогда не рвался к приключениям, – устало ответил Лот. – Мне и первое ни к чему. Сидеть бы сейчас в Вересковом дворце с чашей горячего вина и думать, как поведу к алтарю мою королеву. – И я бы не прочь оказаться рядом с Катри Вити, но, увы, нельзя получить все сразу. Лот улыбнулся: – Я рад, что ты со мной, Кит. – Еще бы! Этот ход наводил Лота на мысли о Безымянном – как тот рвался сквозь землю в верхний мир. Мать часто рассказывала маленькому Лоту эту историю, говоря на разные голоса, чтобы то напугать, то рассмешить сына. Он сделал еще шаг. Земля под ногой отозвалась гулко, как брюхо гиганта. Лот замер, сжимая древко факела. Пламя его забилось под порывом налетевшего из туннеля холодного ветра. – Землетрясение? – пробормотал Кит. Не дождавшись ответа друга, повторил с тревогой: – Лот, это землетрясение? – Тсс. Не знаю. От нового рокота, громче прежнего, казалось, накренилась земля. Лота качнуло. Едва он утвердился на ногах, как ощутил страшную дрожь – сперва слабую, как от испуга, а потом все более и более жестокую, от которой застучали зубы. – Землетрясение! – выкрикнул он. – Беги, Кит. Беги, друг! Бежим! Железная шкатулка колотила его по спине. Они неслись сквозь мрак, отчаянно высматривая проблеск света впереди. Казалось, бьется в судорогах земная кора. – Лот, – в страхе выкрикнул Кит, – мой факел… погас! Лот, задыхаясь, развернулся на каблуках, всмотрелся в темноту. Друг далеко отстал от него. – Кит! – Он бросился обратно. – Шевели ногами, парень, скорее. Держи на мой голос. Треск. Как тонкий лед под ногами. Мелкие камешки застучали по его плечам. Лот вскинул руки над головой, словно потолок туннеля хлынул ему на голову. Он долго ждал смерти. Покинутый рыцарем Доблести, скулил, как ребенок. Темнота слепила его. Скала давила. Со звоном билось стекло. Он заходился кашлем от мерзкого вкуса пыли. А потом все вдруг кончилось. – Кит! – взревел он. – Кит! Захлебываясь воздухом, он поднял свой факел – чудо, он еще горел – и протянул его туда, где последний раз слышал голос Кита. Камни и обломки вулканического стекла заполняли туннель. – Китстон! Он не мог умереть. Не смел умереть! Лот накинулся на стену обломков, раз за разом бился в нее плечом, колотил посохом, в кровь разбил кулаки. Когда стена наконец подалась, он голыми руками принялся разгребать щебень, а воздух, как старый мед, липкой массой застревал в горле. Пальцы его сомкнулись на обмякшей ладони. Лот, напрягая все силы, разбрасывал камни. И вот наконец Кит. В хорошо знакомых ему глазах не осталось смеха. Губы, что так легко улыбались, больше не улыбнутся. На шее у него висела табличка – пара к той, что Кит подарил Лоту на последнем пиру дружества. Остальное тело скрывалось под камнями. Только кровь сочилась из-под обломков. Жестокое рыдание скрутило все его тело. Щеки были мокры от пота и слез, костяшки пальцев ободраны в кровь. Во рту стоял вкус железа.