«Я тоже страдаю лунатизмом? — испугался он. — Но не знаю об этом, потому что живу один?» Чтобы успокоиться и не накручивать себя, Кирилл достал из сумки пачку гомеопатических таблеток, приобретенных тут, в Берлине. В России он пил настойку пустырника — она и помогает хорошо, и непротивная, — взял ее с собой, но она быстро закончилась. Пришлось обращаться к местным фармацевтам. Кир хотел приобрести что-то посильнее травяных капель, но медикаментозные успокоительные продавались только по рецептам, и ему ничего не осталось, как взять гомеопатические. Тогда он понял, почему в Берлине так много этих бесполезных, на его взгляд, кабинетов и аптек. Закинув в себя сразу три, он принялся усиленно их рассасывать, но более-менее успокоился еще до того, как на языке растаяла последняя. Все с ним в клиническом смысле нормально, отклонений нет, но появился эмоциональный дисбаланс. А у кого бы он не возник, когда стресс за стрессом? Даже небольшой влияет, а к нему Хан относил знакомство с немецкими родственниками, которых он пытался разыскать долгие годы, и вот чудо свершилось! Он встретился с племянником своего деда, но… Тот умер и теперь преследует его в кошмарах. А сестра слетела с катушек и теперь лежит в психушке, пусть и добровольно. «Но мне неймется, — начал поругивать себя Кир. — Я прусь опять в Берлин, иду туда, где видел покойника, что оживает в моих снах, и пытаюсь приобрести его квартиру… Да что со мной не так? После такого любой нормальный человек отправился бы в санаторий на воды. В тот же немецкий Баден-Баден!» Кирилл сделал себе чаю, разбавил его холодной водой, чтобы не ждать и выпить сразу. Он успокоился и захотел поскорее уснуть. Удалось не сразу, хотя вроде успокоился. Что-то не давало погрузиться в дрему. Мешали не мысли, а звуки (холодильник рычал, за окном нет-нет да проезжали автомобили), свет, пробивающийся из-под двери, и красный огонек на телевизоре, запах кондиционера для белья, фиалковый. Кирилл вертелся, то укрывался с головой, то скидывал одеяло на пол, но уснул только под утро, когда уже начало светать. Пробудился в кровати, и это порадовало, как и блинчики на завтрак. Обратный билет у Кира был на послезавтра, но он подумывал о том, чтобы взять другой. Тот, что имелся, невозвратный, но черт с ним, пусть пропадает. Нужно валить из Берлина, который сводит его с ума! Но сначала… Нанести прощальный визит Альтен и Краузе. И вот он сидит перед костелом, пьет имбирный напиток и говорит обеим улицам: «Ауфидерзейн!» Он их не видит: одна за спиной, вторая спрятана за храмом, кладбищенской оградой и деревьями, высаженными вдоль нее. — О, это опять вы, — услышал Кирилл громкий женский голос и обернулся. По аллее в его направлении ковыляла бабулька с корзиной цветов. — Добрый день. — Здравствуйте. Мы знакомы? — Меня зовут Ингрид. — Она плюхнулась рядом, шумно выдохнула и вытерла лицо платком. — Я торгую цветами на Альтен-штрассе и ближайших к костелу улицах уже больше шестидесяти лет. — Так много? А вам не дашь больше пятидесяти трех. — Льстец, — хихикнула бабка. — Где мы встречались, позвольте узнать? — Я видела тебя на Краузе, когда ты выходил из дома под номером тринадцать. Там жили Хайнцы. — Да, я заглядывал к Фредди. — И к нему тоже? Я видела тебя после его смерти, буквально на днях. Может, вчера? — Вряд ли. — И то верно. Там полиция была на двух машинах, и я бы тебя не запомнила. — Полиция? — Всегда приезжает, если человек умер. Порядок такой. Кир понимал, что у дамы, с которой он имеет беседу, могут быть провалы в памяти, поэтому напомнил: — Вы сказали, что встретили меня на днях, а Фредди скончался примерно месяц назад. — Так Харри концы отдал. — Сын? — Нет, сын Герхард жив-здоров. — Постойте, я запутался. Герхард, он же Харри, отпрыск Фредди. — Харри — его помощник. Полное имя Харрисон. Фамилия Алби. — Он стройный блондин? — Бабка кивнула. — И жил он в квартире старика Хайнца? — На птичьих правах, как оказалось. Всем говорил, что сын Фредди, а на самом деле просто помощник. — Да что вы говорите? — протянул Кир, в голове которого прояснилась картина с квартирой. Потом пришел стыд: он дискредитировал риелтора, который всего лишь выполнял свою работу, а не мошенничал, как подумалось ему. Нужно срочно отозвать жалобу и извиниться перед ним. — Всю округу дурил, паршивец, — продолжала фрау Ингрид. — Долгов за собой оставил на несколько тысяч. Говорят, из дурной семьи парень. Все родственники — преступники. Харри еще самый безобидный из них оказался, мелкий мошенник. Хотя кто знает? За что-то же его убили… — Харри убили? — Я же говорила тебе! — Нет. — Или не тебе? — Цветочница посмотрела на Кира так, будто впервые видит. — А ты кто такой? Деменция, это очевидно. Так может, старуха со спутанным сознанием ввела его в заблуждение насчет Харри, а также его смерти? — Я хотел купить у вас цветы, — сказал Кир. — Точно. Вот этот букет, я правильно помню? — Она указала на самый пышный и наверняка дорогой. Хан подтвердил. — Двадцать евро. Веник этот стоил от силы десять, но спорить с бабкой он не стал. Отдал ей деньги, взял букет и заспешил прочь. Он успел отойти метров на десять, когда зазвонил телефон. Номер определился немецкий. Кир решил, что с ним хочет поговорить кто-то из коллег-коллекционеров, которым он сообщил о том, что находится в Берлине. — Господин Ханов? — услышал он густой бас. — Я. — Здравствуйте, — говорили по-русски, но с резким акцентом. — Вас беспокоят из криминальной полиции Берлина. Майор Иванов, — звание звучало одинаково на всех языках. — Слушаю вас. — Вы были знакомы с Хариссоном Алби? Хан начал лихорадочно соображать, как лучше ответить: ДА или НЕТ? — Алло. Вас не слышно. — Я вспоминаю… — Он решился-таки: — Нет. — А с Герхардом Хайнцем? И тут он понял, почему ему звонят. Визитка! Он дал ее Харри. На ней имя и номер мобильного. — С ним да, но шапочно. Поговорил минут двадцать, и все. — Вы где сейчас находитесь? — На Альтен-штрассе, — не стал врать Кир, хотя хотел. Но с немецкой полицией лучше не связываться. — Прекрасно. А я на Краузе. Не могли бы вы подойти? — Хорошо. Но времени у меня мало. — Много и не потребуется. Жду вас. Пришлось Хану тащиться на Краузе. Чтобы не сталкиваться больше с фрау Ингрид, он пошел в обход. Дурацкий веник оставил на первой попавшейся скамейке. Хотел кинуть в урну, но потом решил, что тот может кому-то сгодиться. Букет хоть и страшненький, но для могилки сойдет, а кладбище вот оно, рядышком. Майор Иванов оказался мужчиной средних лет с внешностью, далекой как от славянской, так и арийской — типичный азиат. Наверное, его немецких предков когда-то переселили в Казахстан, они там пустили корни и перемешались как с местными, так и с русскими. В квартире Иванов был не один, с криминалистом. Тот сидел у камина, брал из него какие-то образцы, а рядом с ним стояла целая передвижная лаборатория. Понаблюдать за ним не удалось — майор провел Кира в кухню. — Как вы уже, наверное, поняли, мы ведем расследование по делу об убийстве герра Алби, который всем представлялся сыном Фридриха Хайнца, — начал Иванов. — Расскажите, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились. Кирилл ответил, но сухо, не вдаваясь в подробности. — Когда конкретно вы были тут? — Позавчера. Часов в шесть вечера. Иванов кивнул. Судя по всему, полиция уже имела какие-то сведения на его счет (кто-то из работников конторы, расположенной над квартирой, мог видеть его), и пока все сходилось. — Харри угощал вас кофе? — Да.