— Да. Кости целы, хотя и непонятно почему. Вот уложу тебя — вызову медико-блок. — Это все они! — выпалил Лорк. — Сказали, хотят посмотреть, куда вы все пошли. Мать присела на кровать и стала гладить его спину здоровой рукой. — А ты сам разве не хотел, самую чуточку? — Да, — не сразу сказал он. — Я так и подумала. Как животик? Мне все равно, кто что говорит, я не пойму, чем полезна простокваша. Он так и не сказал ни слова о роме. — Доброй ночи. — Она пошла к двери детской. Он помнил, как она касается тумблера. Он помнил, как вращается крыша, а сквозь нее темнеет луна. Князь Красный всегда ассоциировался у Лорка с приходом и уходом света. Голый Лорк сидел у бассейна на крыше и готовился к экзамену по петрологии; пурпурные листья у скального входа взяла дрожь. Стекло гудело под натиском внешней бури. Башни Ковчега, крылатые, чтобы скользить по ветру, искажались сверкающей изморозью. — Папа! — Лорк щелчком погасил читалку и встал. — А я третий по высшей математике. Третий! Фон Рэй, в отороченной мехами парке, прошел сквозь листья. — И ты, видимо, считаешь, что в данный момент учишься. Может, в библиотеке удобней? Как можно сосредоточиться среди всего, что отвлекает? — Петрология, — сказал Лорк, показывая записчик. — Чего тут учить-то? У меня уже высший балл. Только год или два назад Лорк научился расслабляться, невзирая на требование родителей быть идеальным сыном. А научившись, осознал, что требования стали ритуальными и фатическими — и дают простор для общения, если выдержать первый удар. — Ого, — сказал отец. — В самом деле? — Улыбнулся. Пока он расшнуровывал парку, снег на волосах обращался в воду. — По крайней мере, ты учишься, а не ползаешь по машине «Калибана». — К слову говоря, папа. Я зарегил «Калибан» на Регату Нового Ковчега. Вы с мамой придете на финиш? — Если сможем. Ты же знаешь, матери в последнее время нехорошо. Последний полет был крутоват. И она волнуется из-за твоих гонок. — Почему? Они учебе не помеха. Фон Рэй пожал плечами: — Она считает, что гонки опасны. — Он положил парку на скалу. — Мы читали о твоем призовом месте на Транторе месяц назад. Поздравляем. Да, она за тебя тревожится, но когда сообщала всем этим душным женщинам в клубе, что ты — ее сын, горда была как куропатка. — Жаль, что вы не приехали. — Мы хотели. Но выкроить месяц из поездки было никак. Кстати, у нас для тебя подарок. Лорк последовал за отцом вдоль ручейка, вившегося из бассейна. Когда они вошли в дом, ступив на лестницу за водопадом, фон Рэй положил руку на сыновнее плечо. Под их весом ступеньки начали подъем. — В этот раз мы остановились на Земле. Провели день в обществе Аарона Красного. Кажется, вы встречались, когда-то давно. Корпорация «Красное смещение»? — На Новой Бразилии, — сказал Лорк. — У шахты. — Ты даже это помнишь? Ступеньки разгладились и понесли их по оранжерее. Из кустов повылетали какаду, забились о прозрачную стену — под ее нижними панелями лежали сугробы; уселись на кровишню, и ее лепестки заклевали песок. — С ним был Князь. Твой ровесник, может, чуть постарше. Лорк в общем представлял себе, что делал Князь все эти годы, — ребенок обычно в курсе, что происходит с детьми родительских друзей. Недавно Князь стремительно сменил четыре школы, и, по слухам, просочившимся в Плеяды, лишь благодаря капиталу «Красного смещения» эти переходы всякий раз не называли исключением в открытую. — Помню, — сказал Лорк. — Однорукий. — Теперь он носит черную перчатку до плеча и расшитый драгоценными камнями нарукавник. Весьма внушительный юноша. Сказал, что тебя помнит. Вы тогда вместе похулиганили, что-то такое. Он-то хоть немного успокоился, судя по всему. Лорк высвободился из-под руки отца и шагнул на белые половики, устилавшие внутренний зимний сад. — Что за подарок? Отец подошел к одной из смотровых колонн. Прозрачный цилиндр в четыре фута толщиной поддерживал просвечивающий потолок капителью из цветочного стекла. — Дана, не покажешь Лорку, что ты ему привезла? — Секунду. — В колонне проявилась фигура матери. Она сидела в лебедином кресле. Взяла со столика позади зеленый сверток и развернула его на стеганой парче подола. — Они прекрасны! — заявил Лорк. — Где вы нашли гептодиновый кварц? Эти камни, в основе — кремень, геологическое давление сформировало так, что в каждом кристалле размером с детский кулачок свет переливался вдоль раздробленных голубых линий внутри неровных форм. — Нашла, когда стояли у Лебедя. Мы жили возле Разрывной Пустыни Кралла. Из окна гостиницы было видно, как они сверкают за городскими стенами. Невероятно — все их так и описывают. Как-то после обеда, когда твой отец уехал на конференцию, я выбралась в пустыню. Увидела их, вспомнила о твоей коллекции — и купила для тебя. — Спасибо. — Он улыбнулся фигуре внутри колонны. Ни он, ни отец не видели мать вживую четыре года. Жертва синдрома умственного и физического вырождения, по временам тотально некоммуникабельная, она жила теперь в своих покоях с лекарствами, компьютерами-диагностами, косметикой, гравотермией и машинами-чтецами. Иногда мать — или, чаще, ее запрограммированный на паттерн стандартного реагирования андроид — появлялась в смотровых колоннах, выглядела и вела себя как обычно. Точно так же, через андроида и телераму, она «сопровождала» фон Рэя в деловых поездках; все это время ее физическое тело было заперто в экранированной, изолированной части дома, куда не позволялось заходить никому, кроме психотехника, незаметно посещавшего мать раз в месяц. — Они прекрасны, — повторил Лорк, делая шаг к колонне. — Вечером оставлю их в твоей комнате. — Она взяла камень темными пальцами, перевернула. — Они и меня очаровали. Почти загипнотизировали. — И вот. — Фон Рэй повернулся к другой колонне. — Хочу показать тебе еще кое-что. Аарон, видимо, слышал о твоем интересе к гонкам и в курсе твоих успехов. — (Во второй колонне обретало форму нечто.) — Два его инженера только что разработали новое ионное реле. Сказали, оно слишком чувствительно для коммерческого использования и его производство в любых промышленных масштабах невыгодно. Но Аарон уверен, что его порог срабатывания отлично подойдет для малогабаритной гоночной яхты. Я предложил выкупить реле для тебя. Он и слушать не пожелал — прислал его тебе в подарок. — Правда? — Радость заполонила Лорка сверх изумления. — Где оно? В колонне на углу аппарели стоял ящик. Вдалеке меж сторожевых башен смутно виднелась ограда яхтенной котловины Неа-Лимани. — На дроме? — Лорк сел в свисавший с потолка зеленый гамак. — Отлично! Сегодня вечером, когда буду там, посмотрю. Перед гонкой мне еще надо набрать команду. — Ты берешь в экипаж людей, шатающихся по космодрому? — Мать покачала головой. — Я так за тебя боюсь. — Мам, любители гонок, ребята, обожающие гоночные яхты, люди, умеющие ходить на крыльях, — они все шатаются по космодромам. В Неа-Лимани я так и так знаю каждого второго. — Я все-таки думаю, было бы лучше, если б ты набрал команду из школьных друзей, например. — Чем те, кто говорит так, плохи? — Губы Лорка тронула улыбка. — Я ничего такого не сказала. Только что стоит брать тех, кого знаешь. — После гонки, — вклинился отец, — что будешь делать до конца каникул? Лорк пожал плечами. — Хочешь поручить мне шахтерскую бригаду в Сан-Орини, как год назад? Отцовские брови разделились, потом спутались над вертикальными щелями над переносицей. — После инцидента с той шахтерской дочерью… — Брови вновь распутались. — Ты что, и вправду хочешь туда опять? Лорк еще раз пожал плечами. — Ты не думал заняться чем-то еще? — Мать. — Эштон Кларк что-нибудь да ниспошлет. Мне пора — набирать команду. — Он встал из гамака. — Мам, спасибо за камни. Поговорим о каникулах, когда школа совсем закончится. Он пошел к мосту, что дугой огибал воду. — Ты вернешься не слишком… — До полуночи. — Лорк… Еще кое-что… Он остановился в верхней точке моста, облокотился на алюминиевый поручень. Отец: