Вместе с Кларой Николаевной в кухню вплыл аромат валокордина. Вафли, которые она принесла, оказались очень кстати — в ее рассказе было несколько неловких моментов, и можно было сосредоточиться на вдумчивом разламывании угощения на мелкие кусочки. — Лариса и Вадим были для него спасением. Боря долго жил один. Не знаю, может, и встречался с кем-то, но домой не приводил. Не то чтобы я следила за ним, но у нас двери рядом, лифт совсем близко, и я слышала каждый звук с лестничной площадки. Вот и ваши разговоры услышала, когда вы приехали. Так вот. Жил он один, принимал на дому учеников, там и девушки были, но как-то все мимо, ни с кем не складывалось. Не знаю, пытался ли он устроить свою личную жизнь. Может, и нет. А потом вдруг появилась Лариса. Не одна — с сыном. Совсем мальчишечка, еще даже в школу не ходил. Мы с Ларисой быстро подружились. Знаете, как бывает? Поняли, что часто думаем одинаково. У меня сын, у нее тоже мальчик. Нам было о чем поговорить. Совпадали даже проблемы с самочувствием, мы обе страдаем от перепадов давления. И если у кого-то из нас случался приступ, но не оказывалось под рукой нужных таблеток, то мы знали, у кого их можно было попросить. Дружить-то дружили, но праздники вместе не справляли. Только вот на свой день рождения Боря меня всегда приглашал. — А как они познакомились? — спросил Миша. Клара Николаевна задумалась. — Не помню, — призналась она. — Значит, не так уж это и важно, — заключила я. Инесса уронила на пол чайную ложку. Подняла, положила в раковину. Тихо вернулась на свое место. — Так вот все и шло своим чередом, — продолжила Клара Николаевна. — Потом мой сын окончил школу и ушел в армию, а сын Ларисы, Вадик, как раз учился в средних классах. И вот тут, наверное, все и началось. Или закончилось, я даже не знаю, как будет правильно. Дело в том, что Боря и Лариса так и жили в гражданском браке. Официально свои отношения они не оформляли. С Борей я на эту тему, понятное дело, не разговаривала, а вот Лариса сама как-то поделилась. Мол, им и так хорошо. Так вот она сказала. И невесело так рассмеялась. Я все списала на алкоголь. Мы во время этого разговора сидели у меня, отмечали Рождество. Боря в это время уже спал, а Вадик ночевал у какого-то своего друга. Выпили мы совсем по чуть-чуть, но ей хватило. Вот и разоткровенничалась. — Значит, жили не очень ладно? — осторожно поинтересовалась я. — Она заскучала, — сказала Клара Николаевна. — Боря же, как сноп сена — тихий, какой-то бесцветный… Всегда таким был. Ни шарма, ни лоска. Мужик должен быть чуть-чуть самцом, даже если по жизни он выглядит как вчерашний сырник. А этот… Вечно со своими книгами. С утра иногда встречала его. Спускался в магазин за какой-нибудь мелочью. Круги под глазами, башка лохматая, рубашка не на те пуговицы застегнута. Работал, говорит, ночью. Ужас. Лариса была моложе его всего на несколько лет, но не хотела записывать себя в радетели спокойного, размеренного быта. Ей нужен был драйв. Она стильно одевалась. Обожала суету, шумные застолья, любила гостей. Когда они съехались с Борисом Семеновичем, Лариса попыталась как бы привить ему любовь к такому образу жизни. У них частенько играла музыка, а на лестнице кто-то из гостей сидел, курил, — Борис Семенович не любил этого, поэтому все дымили за пределами квартиры. Но со временем все эти тусовки сошли на нет. То есть Борис Семенович не запрещал Ларисе жить весело и шумно. Наоборот, он дал ей свободу, но сам в этом не участвовал. Она с гостями танцует, а он сидит у себя и работает. А потом она как-то сама, что ли, поняла, что хватит уже. — Это и было главной причиной их расставания? — спросил Миша. — Одной из, — ответила Клара Семеновна. — Они не совпадали в плане темпераментов. Но для того чтобы понять это окончательно, им потребовалось несколько лет. Вадик тогда уже вырос. Не скажу, сколько лет было, но то ли школу уже окончил, то ли вот-вот должен был… — А другая причина? — напомнила я. — С Вадиком у Бориса Семеновича не сложились отношения, — негромко сказала Клара Николаевна. — Мальчик был трудным. Они ссорились, и иногда об этом знал весь дом. Лариса обронила как-то: «Не знаю, что с ними обоими делать». — Значит, вот оно что… — пробормотал Миша. — Печально, печально. Инесса встала из-за стола с чашкой в руке. Потрогала чайник, налила воды в чашку. Вернулась на место. Я следила за ней краем глаза. И, черт меня возьми, я понимала, что творится у нее в душе. Мне показалось, что она все сильнее чувствует себя в этом доме лишней. Здесь все было для нее чужим. Здесь жили какие-то люди, о которых она ничего не знала. Спали, ели, принимали ванну. Болели. Любили. Обижались, страдали, смеялись. Хранили свои вещи на полках, готовили на плите еду. А теперь то, что осталось после них, стало собственностью того, кто об этом ничего не знал. И теперь нужно было со всем этим «багажом» что-то делать. — Они точно не были официально женаты? — встрял Миша. — Точно, — успокоила его Клара Николаевна. — Я бы знала. — Вы уверены? — Боря сделал меня своей ключницей. Доверял мне. Поверьте, если бы у них с Ларисой все было по закону, мне бы рассказали. — Надо бы проверить, — решительно заявил Миша, в котором включился истинный поборник соблюдения законов. — Я вам верю, Клара Николаевна. Но тут наследство, и довольно солидное. А вдруг все же, кроме Инессы, появится еще кто-то, кто захочет это получить? — Снова здорово, — раздраженно произнесла женщина. — Говорю же: они не были женаты. Кого вам еще бояться-то? Я отставила чашку и достала удостоверение частного сыщика. Клавдия Николаевна растерялась. — Господи, а это еще зачем? Я думала, что вы подруги… — Я должна была сделать это раньше. Проще было все ей рассказать, чем выдумывать легенду о том, что я действительно дружу с Инессой, а нотариус Миша от нечего делать решил прошвырнуться с нами в Москву. И в этом мне вдруг неожиданно помогла именно моя клиентка. — Понимаете, — обратилась она к соседке, — я все еще привыкаю к мысли, что стала наследницей. И чувствую себя здесь, поверьте, не как дома. Я просто хотела разобраться на месте. А вдруг здесь какая-то ошибка и дядя Боря завещал свою жилплощадь кому-то другому. Ведь всякое бывает, согласитесь? — Соглашусь, — кивнула Клавдия Николаевна. — Но Боря несколько раз сказал, что все отписал тебе. Словно хотел, чтобы я это лучше запомнила. — Ну вот, — продолжала Инесса. — Спасибо за то, что верите. Но я не знала о том, что дядя Боря раньше с кем-то жил. И я не знаю, правда, а вдруг они тоже что-то должны получить после его смерти? Законно или нет… не в этом дело. Дело в том, что я переживаю и совсем не разбираюсь в юридических тонкостях. Простите, наверное, это звучит глупо. — Не глупо, — успокоил ее Миша. — Многим только кажется, что они все знают. — Кроме того, сейчас происходят какие-то непонятные вещи, — сказала Инесса. — За мной кто-то следит, Клара Николаевна, и мне это не кажется. Я связываю это именно с тем фактом, что я получила наследство. — Поэтому, — снова вмешался Миша, — я и должен все проверить с точки зрения закона. Значит, говорите, что Лариса и ее сын не имеют права на наследство? Ну, юридически. — Не имеют, — в который раз повторила Клавдия Николаевна. — Боря говорил именно про племянницу. Уточнил, что оставил все только ей. — А после этого, как думаете, Клара Николаевна, он не мог что-то изменить? Может, передумал? — Вряд ли. Я бы знала, — покачала головой соседка. — Завещание он составил задолго до смерти. Когда оформил, то зашел ко мне. Сказал, что если человек что-то может оставить после себя, то это ведь очень хорошо. Дерева, сказал, я не посадил, а с сыном наладить отношения не получилось. Но дом, говорит, имею. Его-то и завещаю племяннице. Я спросила, конечно, про Ларису и Вадима. Боря ответил, что ни Лариса, ни Вадим на квартиру претендовать не могут от слова «вообще». Боря ведь Вадима этого любил как собственного ребенка. Но тот с возрастом все хуже и хуже относился к отчиму. — Понятно, — пробормотал Миша. — А есть шанс на то, что вам просто не обо всем рассказывали? — Кто? — не поняла Клара Николаевна. — Лариса могла умолчать о том, что Борис Семенович что-то обещал ей отписать в завещании. Да и сам он просто не стал вам все рассказывать. — Не думаю, — обиделась Клара Николаевна. — Зачем им это? Я же человек, так сказать, не имеющий влияния на их решения. И потом, даже если обещал, то извините. Мне вон на восемнадцатилетие будущий муж обещал машину подарить. — Не подарил? — Почему же, подарил, — улыбнулась Клара Николаевна. — Печатную. — Не обманул, — пробормотал Миша. — Я вас понял. Но предпочитаю все же еще раз все проверить. Лишним не будет. — Проверяйте, — пожала плечами Клара Николаевна. — Мне-то что. Инесса смахнула крошки со стола в ладонь. — Конечно, все мы нервничаем, — произнесла она. — Таня и Михаил помогут мне, если возникнут какие-то трудности. И я благодарна им за это. Клара Николаевна покачала головой. По выражению ее лица можно было понять, что ей не понравилась Мишина дотошность. — Следят за тобой, говоришь… — пробормотала она, глядя на Инессу. — И кто же, интересно? — Это я попытаюсь выяснить, — сказала я. — И непременно узнаю, кто и с какой целью это делает. Клара Николаевна в ответ промолчала. Миша захрустел оберткой, вытаскивая из нее очередную вафлю. Инесса к чаю даже не прикоснулась. Мне тоже не хотелось ни есть, ни пить. — Ладно, — опомнилась Клара Николаевна. — Теперь ключи у вас. Распоряжайтесь. Она медленно пошла к входной двери. На пороге остановилась. — Нижний замок, кстати, слегка барахлит. Так вы, когда будете закрывать, не сильно ключом-то ворочайте. А то ключ сломаете, не дай бог. * * * Закрыть дверь на ключ Инесса доверила Мише. Он справился с трудной задачей с первой попытки. А потом Инесса позвонила в соседнюю дверь. — Что-то забыли? — спросила открывшая нам Клара Николаевна. — Возьмите, — протянула ей ключи Инесса. — Пусть будут пока у вас. — Не надо мне. — Пожалуйста, — попросила Инесса, — пусть побудут у вас. Так надежнее. Теперь уже Клара Николаевна протянула руку. Инесса опустила связку в ее ладонь. С шестого этажа мы решили спуститься по лестнице. — Почему ты решила вернуть ей ключи? — спросил Миша, перепрыгнув через три ступеньки. — Жалко ее стало, — как-то по-детски смутилась Инесса. — Ну, представьте, что вы долгое время занимались каким-то делом. Потом появляется другой человек, которому вы должны сдать все полномочия. И говорит: «Теперь вы свободны». Это обидно слышать. — «Формально правильно, а по существу издевательство», — процитировал Миша. — Не мои слова, но очень подходят к тому, что ты описала. — А кто это сказал? — Ленин.