В тишине комнаты было слышно ее участившееся дыхание и, если совсем хорошо прислушаться, даже стук сердца. — Ты глава дома Алиэто! И, видят Звезды, это прозвучало почти как обвинение. — Угадала, — признался я. И тут же получил удар в живот подушкой. — Так нечестно! — возмутилась озаренная и попыталась стукнуть еще раз, но я со смехом перекатился по кровати, уходя от удара. Прости, Нэйти, ты умнее, я ловчее, каждому свое! — Ты мог бы мне сказать! Подушка взлетела. Меткость Даркнайт Ирондель я уже успел оценить, поэтому и к такому удару был готов. — Откуда мне было знать, что работники дома не знают имени его главы? — не удержавшись, я подсыпал дров в костер этой вспышки, любуясь искристым гневом озаренной. — Я знаю имя главы дома! — возмутилась Нэйти. — Но откуда мне было знать, что в быту ты пользуешься Мэлрисом! Оно ведь даже не первое! — Ты тоже сначала пыталась меня убедить, что тебя зовут Ирондель. — Это другое! Подушек на кровати было много. Но кто сказал, что Гранями можно пользоваться только для дела? Когда я в мгновение ока возник за ее спиной и опрокинул, подмял под себя, Нэйти только охнула, уперлась ладонями мне в грудь и поделилась еще одним логическим наблюдением: — Темные эльфы — ужасные существа. Обманывать не обманывая… И все равно выгнулась навстречу, когда я наклонился к ее губам. Нэйти уснула. Лежа на боку, свернувшись клубочком, и непослушная прядка, влажная после купания, прилипла к ее щеке. Я разглядывал ее, и эта щека почему-то оказывала на меня совершенно убийственное действие: бело-розовая, округлая, щека спящей Нэйти выглядела какой-то удивительно детской. Темное полукружье ресниц, ладошка под щекой… От этого зрелища почему-то ныло сердце и становилось трудно дышать — хотя, казалось бы, теперь, когда она здесь, у меня под боком и под защитой моего Дома, дышать должно бы стать легче. “Отнюдь!” — как говаривал старый Корза, обнаруживал в моих рассуждениях критически опасную ошибку. “Эиравель Тамиорн Амакиир Мэлрис Васарен эль-Алиэто, ты идиот!” — официально оповестил я Эиравеля Тамиорна Амакиира Мэлриса Васарена эль-Алиэто, и, донеся до него эту сверхважную, а также чрезвычайно своевременную информацию, закрыл глаза, подманивая сон. Нынешний обещал быть… интересным. Расслабиться, лежа на спине, почувствовать, как по телу волной расходится тепло, как растекается приятная тяжесть: выдрессированное тело послушно проваливалось в сон, а сознание, цепляясь за телесные ощущения, готовилось зацепиться за границу между ним — и бодрствованием. Рядом со мной спала Даркнайт. Её присутствие было ярким, а сон окутан жемчужным сиянием. Полюбовавшись на то, как отражается в моем восприятии драгоценная озаренная, я вздохнул: “Мэл, ты идиот”. Сообщив себе еще раз эту удивительную новость, я потянулся к ее сну, но не стал в него входить, а просто пошел, пошел, пошел вдоль… Лишь едва-едва касаясь сознанием чужого устремления, как путеводной нити. Не так-то просто удержать контакт с чьим-то бессознательным посылом: стоит только ослабить концентрацию — и потеряешь направление, чуть сильнее надавишь сознанием — и провалишься сквозь эфемерную ткань несуществующего сновидения. Впрочем, найти нужный образ в спутанных видениях спящего сознания ненамного легче. Я и не пытался: просто перебирал пути, один за другим. Первая попытка оказалась неудачной, как и вторая. И третья. И десятая. ...на степь, выжженную солнцем до рыжины, я набрел, когда уже начал сомневаться, что задуманное сегодня мне вовсе удастся: сутки в двух мирах сменялись не одинаково, и общей ночи оставалось мало, да и вовсе не обязательно искомая особа сейчас спит... И почти разом с этой мыслью ощутил призрачную границу чужого сна, увидел склоненные к земле рогатые головы и спины в сполохах пламени, и понял — нашел. Камень с источенными ветром боками и плоской вершиной был достаточно велик, чтобы на нем с комфортом расположились пяток таких, как Таура Роше Янтарная — но она, слава звездам, была всего одна. Янтарная-старшая то ли дремала внутри своего сна, то ли просто лежала, прикрыв глаза. Сухой стебелек, зажатый губами, алое платье (снова алое!) растеклось вокруг шелковой лужей. Замерев на границе, я терпеливо ждал, пока меня заметят. Вламываться в сновидение к постороннему разумному — и без того грубое нарушение личного пространство. Не стоит усугублять бестактность этого поступка. Янтарная, пожалуй, заметила меня довольно скоро — если не сразу же. Но предпринимать что-либо не спешила — только травинка качнулась туда-сюда. Я замер в терпеливой неподвижности, разглядывая застывшее в полуденном жаре небеса. Я никуда не спешу. Мне от нее ничего не надо. Ей этот разговор нужен не меньше (а то и больше), чем мне. Правда, общей для двух миров ночи осталось не более получаса, и когда это время истечет, я просто уйду… — Зачем пришел? — сдув травинку, вмешалась в мои мысли Таура Роше. Получив это признание, что моё присутствие для нее не секрет, я позволил себе проявиться в чужом сне. — Таура Роше Янтарная, — мой голос звучал ровно, без излишней в данной ситуации торжественности. — Как глава дома эль-Алиэто, я даю тебе право прийти в мир Улариэ и получить в нем убежище и защиту. Пусть это сон — но в яви мои слова будут иметь ту же силу, и моё тебе предложение останется действительным. Ветер подхватил мои слова и уволок за собой, но хозяйка сна, перетекшая из лежачего положения в сидячее, их услышала. Обняв колени и вертя многострадальную травинку уже в пальцах, она молча смотрела на меня, ожидая продолжения. — Даркнайт Ирондель Янтарная принесла клятву верности моему дому. Теперь она под защитой дома и моей личной защитой. Я подавил порыв добавить “Добралась без происшествий, кушает хорошо” — мы и без того выглядели, как два недолюбливающих друг друга родича, передающих друг другу ребенка. — Браслет? — отрывисто спросила Янтарная, подавшись вперед. — Был снят, до принесения клятвы и безо всяких условий с моей стороны, — не желая допускать двусмысленных трактовок ситуации, максимально четко обрисовал ее я. И отчетливо увидел, как она расслабилась. Чтобы тут же с непередаваемым ядом (каплей которого можно отравить океан средних размеров) уведомить: — Благодетель! Отец родной! Я хмыкнул, и сочтя, что и без того проявил максимально возможную в нынешней ситуации деликатность, шагнул вперед, оперся носком сапога на удобный выступ и запрыгнул и уселся на камне рядом с Янтарной княжной. — Тебе не надоело? — уточнил я у нее сочувственно. — Нет! — А когда надоест? Даже не знаю, что больше удивило Тауру Роше: подобная постановка вопроса или моя наивность: — Скорее всего — никогда! Я поболтал ногой, сощурившись и глядя вдаль. Ветер гулял по степи, пригибая к земле сухие стебли, фыркали огненные звери, несколько самок и их царственный грозный супруг, необъяснимым образом, не пуская палом все вокруг себя, и сполохи, что то и дело ветер вырывал из гладких лоснящихся шкур, осыпались безвредными искрами… Настроение было непозволительно хорошим: Нэйти в Алиэто-оф-Ксадель, она вошла в мой Дом и сделала это добровольно и осознанно, и даже ее шальной на всю голову сестричке только и остается, что язвить — очевидно, руки у нее связаны. — Слушай, как ты ее вообще отпустила? Вопрос был задан лениво и без расчета на ответ, но уж больно он вертелся на языке, и, к моему удивлению, Янтарная кисло созналась: — Последствия необдуманных клятв. Понятно. Я, в принципе, уже догадался, что маленькая беззащитная Нэйти умеет при необходимости брать за горло самых буйных... Мы болтали ногами: я левой, Янтарная правой. — Даже не спросишь, как она? — нехорошо, конечно, подначивать женщину, которой вывернули руки, запретив применять силу, но я и не обещал быть хорошим. — Вот еще. Уже завтра у меня будет вся необходимая информация из первых уст! — То есть, у тебя ко мне вопросов нет? — и лишь черная бровь шевельнулась презрительным отрицанием. — Тогда вопрос есть у меня. Если в деле вашего отца, да и в твоем собственном деле всё было так, как ты рассказала сестре — то какого благого нужно от тебя тайной канцелярии? Изумленное лицо старшей Янтарной стало наградой за проделанный мною путь в чужой сон.