Я закусила губу, пряча улыбку: истосковавшаяся за год Таура дорвалась до силы и откровенно отводила душу. В какой-то момент бешеная свистопляска прекратилась, и мы вывалились из зоны нами же устроенного хаоса. Остро запахло йодом и солью, и шум прибоя навалился разом со всех сторон. Мы стояли на высоком утесе, а перед нами, насколько хватало глаз, расстилалось море. Синее, серое, с прозеленью… Шумное, оно грохотало где-то внизу далеко внизу… Я завертела головой, оглядываясь: скалы, заросшие мхом, плотный травяной ковер там, где траве было за что уцепиться, избушка, приткнувшаяся между камней… и — бескрайняя морская гладь вокруг. — Это остров, — пояснила Тау, хмельным счастливым взглядом уплывая в расстилающуюся перед ней свободу. — Меловые утесы. — Ты не давала мне этих координат, — я сунулась посмотреть вниз, с обрыва, и тут же боязливо отступила назад, убедившись, что до бушующей внизу воды не меньше десятка метров. — Ага, не давала — местечко очень непростое. Сюда можно попасть, только если тебя пригласили и провели. Здесь безопасно, Нэйти. Переждем здесь некоторое время, снимем твой браслет… Мы выглядели феерично — Тау, в ее рубиновом платье, с пьяной эйфорической улыбкой, и я, в одном из синих эльфийских нарядов, на фоне сурового и пустынного острова… И, глядя на нас сейчас как бы со стороны, я вдруг поверила: мы сбежали! Мы спаслись! Мы сделали невозможное! И браслет — это мелочи, мы его обязательно снимем, а серьги я на всякий случай вытащила и отдала Тау еще на Пьющем Камне, а погоня и Тайная Канцелярия — это, на самом деле, ерунда, ведь самое главное — Тау жива, и я жива, и мы обе с ней свободны! И ликование затопило меня горячим, безумным, заставляя сорваться с места, схватить за руки сестру, закружить ее, и вопить — на два голоса, наслаждаясь тем, как сплетаются они с прибоем, и кружиться-кружиться-кружиться! И, обессилев, повалиться на мягкую траву и жесткие камни — чтобы утонуть взглядом в небесах незнакомого мира, тяжелых и низких. Изнеможение разливалось по телу, в голове звенело и было приятно и легко — так, как давно не было. — Тау… Куда мы потом? — мы лежали голова к голове, и прически у обеих рассыпались, а волосы сплелись. — У нас прорва вариантов, сестренка! — Убежище на Сумете скомпрометировано, — мысли плыли, звенели и сталкивались, и я не торопилась призывать их к порядку. — Я там пережидала… Но, кхм, не переждала. — Значит, у нас прорва вариантов — минус Сумет! — А потом? Какие у нас планы? — Знаешь, я тут подумала, может, ну его, наше расследование? — Тау щурилась в небеса и грызла травинку. — Дознаватели из нас с тобой вышли так себе, если оглядеться, можно прийти к неутешительному выводу, что наше следствие провалилось… Минутная дозволенная себе слабость уходила, забирая такую же кратковременную легкость. — Я понимаю, Тау, — слова давались тяжело, но следовало быть к сестре справедливой. — Слава Оракулу! — Согласна: ты устала, и ты пострадала больше меня… — Нэйти, мы вместе с тобой так решили, это был мой добровольный и осознанный выбор! — ...поэтому я дальше я продолжу расследование сама. — Сама?! Даркнайт, посмотри на свою руку! — Она на месте! — Да, но, если ты не заметила, на ней блокирующий браслет! — Мы его снимем! — Мы его, разумеется, снимем, но я сейчас вообще о другом! — Тау села, ослепительно красивая, и черные волосы рассыпались по багряной ткани. — Тебе не кажется, что сам этот факт намекает: ты тоже сыщик так себе! Может, Оракул с ним, с расследованием? Родителей все равно не вернуть, так может быть, стоит строить свою жизнь, а не копаться в прошлом? Я молчала, не зная, что на это сказать, в растерянности и замешательстве. Я не имею права судить Тау. Ей было сложнее, чем мне. Но мы же когда-то решили! Но Тау можно понять. — Предлагаю махнуть куда-нибудь на восточные острова в мирах Эстелио, — между тем развивала свое видение нашего будущего сестра. — Прибьемся там к гарему какого-нибудь местечкового владыки: тепло, красивые наряды, свежие фрукты… — Ревнивые жены и надежные яды… — из чистого чувства протеста вставила я. — Ой, подумаешь! Что мы, от ядов с женами не отобьемся? Будем с тобой управлять гаремом! Хочешь? — Не хочу! — Ну и не надо! — Таура была покладиста и сговорчива. — Значит, владыку свергнем, его гарем разгоним, соберем свой! — Тау, это не смешно! — хотя было смешно, и я усилием воли подавила улыбку. В моем воображении, свергнутый местечковый царек оказался один-в-один похож на Мэлриса. И Мэлрис же возглавил гарем. — Я не смеюсь, — посерьезнела сестра. — Я просто там, на Пьющем Камне, поняла: жизнь проходит, Нэйти! А мы… мы тратим ее на то, что все равно исправить нельзя! А я — твоя старшая сестра, я должна была тебя беречь, а вместо этого позволила влезть во всё это, и в итоге — твоя жизнь проходит мимо, а она ведь одна, жизнь! И ее не прожить наново, когда станет совсем поздно… Пожалуйста, обещай мне, что подумаешь об этом, хорошо? У нас еще есть время: пока мы здесь, на острове, и нам все равно никуда отсюда какое-то время не деться. Мы успеем все обдумать и решить! Я тоже села. — Тау, скажи, почему мне так плохо? — Потому что эта жизнь ни капли не сказка, — отозвалась сестра. И гибко потянулась вперед, обняла меня, прижалась лицом к моим волосам: — Нэйти-Нэйти! — и, устыдившись этого порыва нежности, расслабив объятия, попросила. — Покажи мне свой браслет, Нэйти. Расскажи, как ты жила. — А ты как? — Я-то нормально жила: сыто и стабильно, — фыркнула Тау. — Я первая спросила! Рассказывай. Рассказывай… рассказывай! А может, я не хочу! Я, может, оглядываясь назад отсюда, из безопасности сурового острова, видела, что творила несусветную дурь. ...вот только не видела, как бы я могла ее не сотворить. А, чего уж теперь! — Когда ты пропала, я от тревоги места себе не находила! Мы никогда не верили, что наш отец, князь Янтарный, действительно мог нарушить вассальную клятву, запятнать свою честь, нарушив её. И сперва нас просто не стали слушать — кому интересно, что хотят сказать дочери преступника, желающие его обелить? — а потом и вовсе намекнули, что лучше бы нам с Тау подчиниться воле императора. Прекратить всякую связь, принять, что отныне мы никто друг другу. Одного взгляда друг на друга нам тогда хватило, чтобы понять: никогда! И, сделав вид, что смирились, мы обе, независимо друг от друга, стали искать возможность тайного сообщения. Повезло мне. Немного низкоэнергетических техник, много труда и много, очень много часов, проведенных в библиотеке академии Неце — и мы с тау стали обладателями тайного, только нашего с ней способа связи. Сложного, неудобного, позволяющего обмениваться сообщениями друг с другом лишь один раз в день — и только один час. Но ценного тем, что за эти годы никому не удалось его выявить. Наставники сочувствовали мне — и помогли связаться с Тау первый раз, передав невинную записку. На которой раз в сутки проявлялся настоящий текст. Я знала, была уверена, что сестра будет читать и перечитывать моё послание, пытаясь отыскать в нем тайный смысл и рано или поздно она его увидит. Она увидела в первый же день. С тех пор мы обменивались посланиями ежедневно. Мы вместе решили, что мы выясним, что произошло на самом деле, и кто виновен в том, что наших родителей казнили. Мы вместе решили, что Тау будет вести наше тайное расследование, а я — изучать добытую ей информацию и помогать анализом... Эти навыки очень пригодились мне после, когда я рыла носом землю в поисках чуда, которое поможет мне спасти Тау. — Прости, Нэйти, — вздохнула Тау, и тонкие чуткие пальцы, изучавшие блокиратор, замерли. Она осторожно погладила мою руку. — Всё случилось очень быстро, я не успела тебя предупредить… А потом — не имела возможности… Я прижалась щекой к ее плечу: — Я всё понимаю! Просто… это было страшно. А через месяц я увидела ту статью в газете. Там говорили про заговор, про мир Пьющего Камня, и там было твое имя… Тау, я чуть не умерла! Я… как будто на семь лет в прошлое вернулась, когда… О, Оракул — папа, мама, а теперь еще и ты! Сделав над собой усилие, я оборвала бессвязный лепет. Вытерла осевшую на лице водяную пыль, которая, несмотря на поставленный Тау щит, висела в воздухе. Взяла себя в руки, продолжила ровно: — Я решила, что в этот раз, пожалуй, пытаться восстановить справедливость и твое доброе имя не буду. Я буду спасать тебя, и плевать мне, что там было на самом деле.