Ким вопросительно смотрит на нее. — Это бармен из «Лебедя и уток». Подожди, — синими акриловыми ногтями она стучит по экрану своего телефона. — Ник, дорогуша, это Мэгс. Как дела? Как твоя мама? Хорошо. Я рада. Слушай, ты вчера вечером работал? Ты, случайно, не видел там Зака? Ким наблюдает за Мэгс. Та то и дело кивает и издает невнятные звуки. Ким вытаскивает из руки Ноя кусок земли как раз в тот момент, когда он собирается засунуть его себе в рот, и терпеливо ждет. Наконец Мэгс завершает разговор. — Судя по всему, — сообщает она, — Зак и Таллула после паба пошли домой к кому-то, кого Таллула знает по колледжу. — Да, я в курсе. Но есть идеи, к кому именно? — Какая-то Скарлетт. И еще пара человек. Ник подумал, что они уезжают из деревни. Они уехали на машине. — Скарлетт? — Да. Ник сказал, что она одна из богатеньких учениц из Мейпол-Хауса. Ким кивает. Она никогда не слышала ни про какую Скарлетт. Впрочем, Таллула не особо рассказывает ей про колледж. Как только она возвращается домой, Ной — практически единственная тема для разговоров в их доме. — Что-нибудь еще? — спрашивает она, усаживая Ноя к себе на колени. — Боюсь, это все, что он знает. — Мэгс улыбается Ною и протягивает к нему руки, но он цепляется за Ким, и та замечает, что улыбка Мэгс гаснет. — Как ты считаешь, нам стоит волноваться? Ким пожимает плечами. — Честно говоря, не знаю. — Ты пробовала звонить подругам Таллулы? — У меня нет их номеров. Все их номера у нее в телефоне. Мэгс вздыхает и откидывается на спинку садового кресла. — Это странно, — говорит она. — Если бы не ребенок, я бы просто предположила, что они где-то отсыпаются, ведь они такие молодые, и бог знает, чего только я сама не творила в их возрасте. Но они оба так преданы Ною, так ведь? Так что все это немного странно… — Знаю, — Ким кивает. — Согласна. Ким хотелось бы, чтобы они с Мэгс были ближе, но, похоже, Мэгс никогда не верила в Зака и Таллулу как в пару, а затем, после рождения Ноя, она на некоторое время вообще полностью отстранилась — почти не навещала Ноя, а даже если и навещала, то вела себя как равнодушная тетка. А теперь она упустила свой момент с Ноем, который узнает ее, но не знает, что она близкий ему человек. — В любом случае, — говорит Ким, — я пойду и поищу информацию про эту девушку, Скарлетт. Вдруг смогу что-нибудь откопать. Хотя, скорее всего, мне это не понадобится. Надеюсь, что к тому времени, как я вернусь, они будут дома просить прощения. Мэгс улыбается. — Вот увидишь, — бодро говорит она голосом, тон которого намекает, что на самом деле ей хочется вернуться в сад, чтобы и дальше нежиться на солнышке, что она не желает портить себе настроение. — Так оно и будет. В комнате Таллулы Ким роется в содержимом ее рюкзака. Таллула изучает социальную работу, она хочет быть соцработником. Большая часть работ выполняется дома, и в колледж ей нужно ходить всего три раза в неделю. Ким иногда из переднего окна наблюдает за ней, когда она стоит на автобусной остановке: ее девочка, такая свежая, в футболке и джинсах, с тугим конским хвостом, прижимает папку к груди. Никто никогда не догадается, что у нее дома собственный ребенок, ведь она выглядит такой юной. Ким находит в сумке ежедневник и быстро пролистывает его. Он испещрен плотным, довольно корявым почерком Таллулы — дочь начинала левшой, но в начальной школе, чтобы быть как все, заставила себя переучиться писать правой рукой. Искать номера телефонов нет смысла — их больше никто не записывает, — но, возможно, имя Скарлетт появится в списке класса или в каком-то другом. И вот он, приклеен и сложен на задней внутренней стороне обложки ежедневника: «Контакты для студентов». Ким быстро просматривает их. Наконец ее палец останавливается на строке: «Скарлетт Жак: Комитет по планированию студенческих мероприятий». Рядом адрес электронной почты. Ким моментально начинает набирать сообщение: Скарлетт. Это Ким, мама Таллулы Мюррей. Таллула не пришла домой с тех пор, как вчера вечером ушла из дома, и не отвечает на телефонные звонки, и я подумала: вдруг вы знаете, где она может быть? Ее подружка сказала, что она была с кем-то по имени Скарлетт. Пожалуйста, позвоните мне по этому номеру как можно скорее. Большое спасибо. Она нажимает на иконку «отправить», шумно выдыхает и кладет телефон себе на колени. Внизу щелкает входная дверь. Сейчас два часа, и это ее сын Райан вернулся домой с работы. Каждую субботу он работает в бакалейной лавке в деревне, копит деньги на большой летний отпуск на Родосе в августе, свой первый отпуск без матери, только с друзьями. — Они вернулись? — кричит он ей наверх. — Нет! — кричит она ему вниз. Ей слышно, как он роняет на столик ключи, кидает кроссовки в груду обуви у входной двери, а потом взбегает вверх по лестнице. — Серьезно? — говорит он. — Они позвонили? — Нет. Ни слова. Она рассказывает ему, как Мэгс позвонила Нику в пабе, а девушка позвонила Скарлетт, и пока она говорит, ее телефон звонит с неизвестного ей номера. — Алло? — Ой, привет, вы мама Лулы? — Привет, да, это Ким. — Привет. Это Скарлетт. Я только что получила ваше письмо. Сердце Ким сжимается. — Понятно, — говорит она. — Спасибо, Скарлетт. Я просто хотела спросить… — Они были у меня дома, — перебивает ее Скарлетт. — И уехали около трех часов утра. Это все, что я могу вам сказать. Ким моргает и слегка откидывает голову назад. — И они… они… скажите, куда они пошли? — Они сказали, что поедут домой на такси. Ким не нравится тон голоса Скарлетт — отрывистый и холодный. Так обычно говорят те, кто спит в кровати под балдахином, учится в элитной частной школе, перед чьим домом гравийные подъездные дорожки. А еще он звучит равнодушно, как будто разговор с Ким ниже ее достоинства. — И с ними все было в порядке? В смысле, они много выпили? — Думаю, да. Луле стало плохо. И поэтому они ушли. — Ее рвало? — Да. Ким представляет свою хрупкую добрую девочку, как она согнулась пополам над клумбой, и у нее екает сердце. — А вы их видели? Как они сели в такси? — Нет. Они просто ушли. Вот и все. — И… извините, но где вы живете, Скарлетт? Просто чтобы я могла расспросить местные службы такси? — «Темное место», — отвечает девушка, — возле Апли-Фолд. — Номер дома? — Его нет. Только название. «Темное место». Рядом с Апли-Фолд. — Понятно, — говорит Ким, обводя двумя кружками слова на бумаге, которые она записала. — O'кей. Спасибо. И, пожалуйста, если вы что-нибудь услышите от кого-то из них, дайте мне знать. В смысле, я ведь не знаю, как хорошо вы знаете Таллулу… — Не очень хорошо, — перебивает ее Скарлетт. — Понятно, но она не из тех, кто просто исчезает и не возвращается домой. И, кроме того, у нее есть ребенок. На другом конце линии возникает короткая пауза. А потом: — Я этого не знала. Ким слегка качает головой, пытаясь представить, как Зак и Таллула могли провести с этой девушкой всю ночь, ни разу не упомянув Ноя. — Да-да. Она и Зак — родители. У них есть сын, ему двенадцать месяцев. Так что не вернуться домой — это нечто из ряда вон выходящее. На том конце линии вновь воцаряется молчание, но затем Скарлетт говорит: — Да, понятно. — Позвоните мне, пожалуйста, — просит Ким, — если вдруг что-нибудь услышите. — Да, — говорит Скарлетт. — Конечно. До свидания. И она заканчивает разговор.