— Мне нужно в твоем Никитске найти одну девушку. Никаких вводных нет. Только номер симки, зарегистрированной на ее сестру. — А имя, фамилия тоже неизвестны? — оторопело спрашивает Синявкин. — Отчего же, — усмехаюсь я. — С этим полный порядок. Даже данные паспорта могу продиктовать. — Тогда не боись, шеф! — ржет Коля. — Найдем твою телку! — Речь идет о моей жене, — резко обрываю я зарвавшегося гостя. — Уехала, ничего не сказав. Видимо, кто-то наплел гадостей. — Да, полно сплетников, — понимающе вздыхает Синявкин. — Найдем, Ильич. Найдем твою благоверную. Никитск — не такой уж большой город. Ж.па мира. Мои пацаны там всех и вся знают. Давай фотку и данные паспорта. Подвигаю поближе фотографию в рамке, стоящую на рабочем столе. Моя жена в фиолетовом обтягивающем платье сидит на диване в нашей гостиной. Снимок давний, но мне очень нравится. На нем моя девочка такая милая и трогательная. Ищу в телефоне последние фотки и скидываю на ватсап Синявкину. — Красивая женщина, — цокает языком Коля. — Очень благородная… — Да, — грустно соглашаюсь я. — И хоть у нас большая разница в возрасте, но я люблю ее очень и в ее чувствах не сомневаюсь. Просто какая-то бабья истерика. Демарш. Она, убежденная чайлд-фри, а я тут о детях заикнулся. Хотя, на кой хрен они мне, дураку, сдались! И так полно спиногрызов. Вот сморозил глупость и потерял любимую. Надеюсь, мне удастся найти ее. — Да, если она у нас в Никитске, Дункан с Тавридой ее быстро разыщут. Наблюдаю, как Синявкин звонит друзьям. А сам в этом время пишу распоряжение начальнику юридической службы. «По холдингу Синявкина заявление в суд подготовить. Документы собрать и отложить до моего личного распоряжения». А когда за бывшим бандюшком закрывается дверь, придвигаю к себе портрет и пристально смотрю на жену. — Скоро свидимся, девочка. Хватит от меня прятаться, сдавайся. Все равно ведь проиграешь. 5 Назарет С появлением Марка моя жизнь становится более упорядоченной. Я не засиживаюсь допоздна в конторе, не перетираю из пустого в порожнее в кабаках. И уже забыл, когда последний раз посещал ночной клуб. Подъезжая к дому, ловлю себя на мысли, что возвращаюсь с радостью. Хочется смотреть на сына и искать в его маленьком нахмуренном личике знакомые черты. Жаль, что пока сопляк ничего не понимает. Таращится на меня невидящим взглядом. В хорошую погоду Линара выносит ребенка на прогулку. Маленький карапуз в белом комбинезоне удивленно взирает на мир синими, как у меня, глазищами. Смотрит доверчиво. Но когда я тяну к нему руки, прячет личико на груди у няньки. — Марк, — зовет его ласково Линара. — Папа приехал. Соскучился по тебе. — Дайте мне его, — то ли прошу, то ли приказываю я. И, взяв крошечное хрупкое тельце в свои лапищи, просто млею от восторга. А маленький засранец хнычет как котенок и просится обратно к няньке. — Марк, — снова зовет она и делает попытку забрать ребенка. — Он вас боится, — шипит чуть слышно. — Нужно постепенно приучать. — Ничего страшного, — усмехаюсь я. — Поревет и привыкнет. — Еще чего, — фыркает негодующе Линара, настойчиво выковыривая Марка из моих рук. — Зачем заставлять ребенка плакать? Это же травма на всю жизнь. — Ну, чтобы легкие развивались, — бурчу я, наблюдая, как мой сын взволнованно сопит на руках няньки. — Выйдите в лес и поорите. Себе развейте что-нибудь, — возмущенно заявляет нахалка. И держа моего сына, как священную ношу, направляется к дому. Догнав, открываю перед ней дверь. — Если так пойдет, Марк меня вообще знать не будет, — рыкаю над головой наглой девицы. — Приходите в детскую почаще. Играйте с сыном. Купайте его по вечерам. — А вы? — спрашиваю удивленно. Даже помыслить не могу, что Линара сможет оставить меня наедине с мелким засранцем. — Куда я денусь с подводной лодки? — вздыхает она и добавляет, опалив меня строгим взглядом. — А вы сможете подержать Марка во время купания? — Подумаешь, великий груз! Сколько он у нас весит? — Четыре килограмма, двести грамм, — бодро рапортует Линара. — За месяц набрал восемьсот грамм. — Справлюсь, — киваю с усмешкой. — Вроде и побольше тяжести поднимал, — заявляю, вспоминая штангу с десятикилограммовыми блинчиками, которую утром тягал в спортзале. — Посмотрим, — чопорно кивает нянька и вместе с Марком удаляется в детскую. Из-за приоткрытой двери я слышу ее воркующий голосок. — Марк, солнышко… Еле сдерживаюсь, стараясь не расхохотаться. По большому счету девице следует накрутить хвост за несоблюдение субординации. Делаю глубокий вздох, стараясь подавить смех и желание задать джазу Линаре. Перекинуть бы ее через плечо, шлепнуть по попе и отнести к себе в спальню. А там… «Стопэ, — говорю самому себе. — А мелкий с кем останется? Спокойнее, Сережа. Равнодушнее. Девок на твой век хватит. По триста штук в каждой бочке. А вот идеальная нянька одна. Ее беречь нужно. Пылинки сдувать. Переход в горизонтальную плоскость неумолимо приведет к разрыву. Бабу ты всегда найдешь! А вот хорошего спеца — вряд ли! Поэтому держи-ка, дружок, ширинку застегнутой!» Иду к себе, прогоняя прочь дурацкие мысли. Дел по горло, а у меня мысли только о няньке. Красивая девчонка. Такая тоненькая. Прям инстинкт защитника просыпается. Хочется сграбастать в охапку и… оберегать. — У нас неприятности, — говорит мой помощник Сулейман, как только я появляюсь в холле. Рывком, словно катапультируется, вскакивает из кресла, стоящего возле моего кабинета. Высокий крепкий парень. Длинные патлы зачесаны назад, а в глазах тоска. Слава Николаев. А погоняло заслужил за дикую любовь к бабам. Целый гарем себе завел. — Дункан с Тавридой что-то мутят. Людишки их по городу снуют. Кого-то ищут, — солидно бросает Славка. — А мне какая печаль? — рыкаю раздраженно. Прекрасный повод отыграться за невозможность замутить с нянькой. Немного спустить пары. — Ты бы делами занялся. Вчера опять около наших обменников цыгане какие-то отирались. В бар к Потапу снова бомжи заходили. Посетители разбегаются. А мы терпим убытки. — Да я это… Назарет… — бубнит Сулейман. — Занимаюсь. Пацанов отправлял на днях. — А у нас что, движ на танцополе? — интересуюсь сквозь зубы. — Меня твои действия не интересуют, Слава. Мне важен результат. Понял? — Да… Конечно… Назарет… Плюхаюсь в кресло, включаю ноутбук и терпеливо жду, когда Сулейман выйдет из кабинета. Открываю альбом, сохраненный на рабочем столе, и снова всматриваюсь в дорогое лицо. Длинные русые волосы разлетаются в разные стороны. Любимые карие глаза искрятся смехом. Вероника сидит на качелях и болтает ногами. Жена… Как же мне плохо без тебя, девочка! Вглядываюсь в счастливое лицо. Последний снимок перед гибелью. Кто же знал, твою ж мать… Стискиваю зубы. Сжимаю кулаки в бессильной злобе. — Прости меня, малыш, — шепчу я, глядя в любимое лицо. — Я не успел вовремя. И до сих пор не отомстил за твою гибель… Нет, с исполнителями давно покончено. А вот заказчик… Синька, тварь. Ему недолго ходить осталось. Но этот гад окопался где-то в Средней полосе России. Ничего, выкурю со временем. — Решительно закрываю папку, где хранятся фотографии жены. Щелкнув мышью, захожу на площадку электронных торгов. — Таак, — усмехаюсь, почесав затылок. — Что мы имеем? Наблюдаю, как мои сотрудники дружно рубятся с каким-то неведомым ООО. От нечего делать в программе проверки юридических лиц вбиваю основные данные. Название, ИНН. И к своему удивлению обнаруживаю среди учредителей довольно-таки известный банк. ФИШТ-банк, еперный сарай! Здрасьте, приехали! Именно там кредитуется мой давний враг Коля Синявкин. Быстро пробегаю требования лота и пишу в Телеграм старому дружбану, начальнику ФГУПа. — Тут такая тема, Игорек… Хочу одному нашему синему кадру показать небо в алмазах. Поможешь? Игорь Митрохин — мой одноклассник. Когда была жива Вероника, мы дружили семьями. И тогда, семь лет назад, предпринял массу усилий, чтобы спасти мою жену. Сначала весь СК поднял на уши, как только Синька взял ее в заложники. Потом обеспечил поддержку ментов, стоило мне с ребятами выйти на след этого отморозка. И когда я вынес из подвала бездыханное тело жены, до последнего вместе со мной не терял надежду. Помню до сих пор вой реанимобиля, присланного к месту освобождения заложницы. Помню, как неслась машина по запруженным улицам, а впереди с матюгальником ехала ДПС. Но спасти мою Нику не удалось. Сердце — этот идеальный насос — дало маху. Просто остановилось, и все. И не захотело запускаться снова. Не выдержало. Синявкину тогда удалось удрать из страны. Это та самая порода крыс, что живут в страхе и прячутся в норах, боясь показаться на свет божий. Но из любого логова можно выкурить мразь. Главное, дождаться момента, когда та решит, что все улеглось. Ага! Сейчас! Уляжется, когда и меня снесут на кладбище и закопают рядом с Никой. Вот только я пока не намерен склеивать ласты. Мне бы сына поднять, посмотреть, как его внуки обмениваются брачными клятвами со своими половинками. Но про Синьку не забываю. Глаз не спускаю с этого гада. Года два назад он вернулся в Россию. Вот только в Никитск боится сунуться. А я жду. Будто хищник, слежу за глупым шакалом, и как только он замешкается, вонжу острые зубы в глотку. Что будет потом? Не знаю… Но только жажда мести помогла мне пережить потерю. Только месть. А теперь вот и Марк. Я никогда не задумывался, как сложится судьба моего ребенка, если я попадусь. Определят ли его в детский дом? Или возьмет кто из сердобольных родственников? Может, и стоило жениться на Жанке и не отпускать далеко? Но она сама захотела жить возле теплого моря. Ее никто не гнал вроде и ребенка не забирал. Захотела бы, осталась. А так… Пройденный этап. Вот уж по ком я не скучаю. Слышу около двери шорох, поднимаю глаза. Линара. Красивая и нежная… С моим сыном на руках. Смотрю на маленькое тельце, распластавшееся по груди няньки, и испытываю щемящую тоску, представляя сына на руках Вероники. — Мы идем купаться, — весело говорит Линара, улыбаясь слегка завернутому в тонкую пеленку малышу. Сын дремлет на руках у няньки. А она аж вся светится. И у меня от ее счастливого вида сердце пускается вскачь. И кое-где становится тесно. — Марк приглашает вас, Сергей Алексеевич. — Ну, если сын зовет, как я могу отказаться, — гляжу довольно на сладкую парочку. Встаю из-за стола и подхожу поближе. Легко провожу ладонью по маленькому голому плечику. Поправляю чуть сбившуюся пеленку. — Осторожно возьмите его, — тихо предлагает мне Линара. А я бездумно пялюсь на лежащего в коконе женских рук малыша. — Боюсь, — признаюсь честно. — Неси его сама в ванную. Я иду следом, — говорю, чуть наклоняясь к Линаре. Чувствую запах ее волос и тела. Что-то карамельно-цитрусовое… «Маленькая конфетка, поцеловать бы тебя, — усмехаюсь мысленно. — Заводишь меня всерьез, кукла. Редкий случай, блин! Я, и увлекся какой-то телкой!»