— Правильно сделал, что решил зайти с двух сторон, — кивает Саня. — Разделимся на две группы. Так надежнее. Ты, Серый, главное, хватай свою Линару под мышку и быстро шуруй к машине. Нам просто необходимо успеть отбить ее прямо на станции. Об остальном не беспокойся. Я останусь, улажу. Даже хорошо, если нас с тобой не состыкуют, когда я там ксивой махать начну. А ты, отец, — обращается он к водителю, — как можно ближе к входу подъезжай. — Учи-учи, — добродушно фыркает из-за руля мужик. Сколько ему? Лет шестьдесят, не меньше. Одет хорошо. Дорогой пуховик, лицо холеное. Явно не водитель, а хозяин тачки. — Почему вы нам помогаете? — спрашиваю, не утерпев. Дядька пристально смотрит на меня в зеркало заднего вида. Морщит нос и бросает, пристально глядя в лобовое. — Я тебе потом скажу, Сережа. У меня должок был перед Лешей. Не сразу догадываюсь, что речь идет об отце. Странный сегодня день. Если удастся отбить Линару и самому не загреметь в каталажку, то я буду считать себя самым счастливым сукиным сыном. Как там раньше говорили? «От нар и от Канар не отрекайся». «Из-за Линары не сесть бы на нары, — хмыкаю себе под нос и снова смотрю в непролазную тьму. — Ни за что не отрекусь от любимой и дочки!» Прям как наяву вижу малышку с косичками и бантиками. Такую же зеленоглазую и смышленую, как мама. И у меня аж сердце останавливается только от мысли: не дай бог, я облажаюсь, и мои девочки останутся в лапах Шмелева. «Нюни не распускай, — рыкаю, раздражаясь на самого себя. — У тебя один единственный шанс. Другого не будет. Шмелев не допустит. А поэтому собери мозги в кучу и подумай, как вытащить Линару. Купе наверняка закрыто на предохранитель. Рядом с ней эта старая скотина. Без боя точно не выпустит. А там, взаперти, Линаре придется сражаться самой. А это недопустимо в ее положении!» Ломаю голову до самого вокзала и так и не нахожу ответа. Лишь когда мы с пацанами трусцой несемся к перрону, я, покосившись на бойца, присланного мне в помощь Иван Иванычем, неожиданно вспоминаю, как перед знакомством с генералом бухал с Бетховеном. Как пер через сухостой в кашемировом пальто. Внезапно перед мысленным взором встает Линара, застывшая в дверном проеме. Память услужливо подсовывает мне образ любимой. Распахнутые зеленые глазищи, чуть приоткрытые губы. Как же мне хотелось тогда подхватить ее на руки и, уложив на рояль… Стоп! Что я играл тогда? В тот момент, когда она заглянула в музыкальный салон. Кажется, «Бурю». Нужно найти ее на ю-тубе. Или ту песню, под которую мы танцевали… Тоже вариант. На перроне наш отряд разделяется, прослушав объявление диспетчера. «Нумерация вагонов с хвоста поезда…» Мы с Трофимом трусим к шестому вагону, а Саня со Ступой — к девятому. Проходим через плацкарт, забитый сонными людьми, и спешим в мягкий вагон. Небо и земля, мать вашу! — Проходим, мальчики, — весело велит нам проводница. Маленькая щуплая женщина лет сорока. — Тихо, куколка, — шутливо фыркает Трофим. А я, подойдя к первому купе, тихонько стучу в дверь. — Людмила Вячеславовна… откройте… Какие песни? Какой Людвиг? Если тут рядом находится свой человек. Только бы акушерка не сплоховала! Дверь немедленно открывается, будто за ней стояли. Люся ойкает и смотрит на меня вопросительно. Киваю на второе купе. — Вы что тут себе позволяете? — пытается остановить нас проводница, закрывая дверь собственной чахлой грудью. Вижу, как с другой стороны в вагон входят Саня и Ступа. Значит, можно блефовать нещадно. — Мы из полиции, — рыкаю, чуть повернув голову. — Да-да, — болванчиком кивает Людмила, запахивая халат. — Это полковник Аркадьев. Следственный комитет. — Удостоверение предъявите, — не унимается стерва. — Сейчас все предъявим, гражданка, — киваю я и все жду, когда же к нам подойдет Саня. А он застрял около Лиры Амани. И мой Трофим рядом. Вот идиоты! Пока мы препираемся с проводницей, за ее спиной щелкает замок. Бабенка отскакивает в сторону. И принимает еще более воинственный вид. Но вместо ее спонсора Федора Ильича из купе выглядывает Линара. — А-а, ты пришел, — кивает, как ни в чем не бывало. — Возьми, — протягивает мне маленькую сумочку, которую обычно вешает через плечо. — Ты готова? — спрашиваю, улыбаясь во всю морду. — Да, — горячо заверяет моя любимая, надевая оливковый пуховик и выходя из купе. — Что ты так долго, Сережа? Люся, ты с нами? — наскоро обнимает свою подругу. — Нет, моя хорошая, — мотает головой та. — Я детям обещала приехать. Поэтому как-нибудь докачу до Москвы. «Это и к лучшему, — усмехаюсь мысленно. — В машине все равно нет места. И мне свой человек в вагоне не помешает». — У вас, как я понимаю, новый телефон, — вторгаюсь в милую беседу. — Обменяйтесь номерами с Трофимом. Хоть встретим вас на обратном пути. — Спасибо, Сереженька. Спасибо, — охает Людмила. А я, как сумасшедший, тяну жену к выходу. Ни на минуту нельзя тут задерживаться. Но моя любимая все еще прощается со своей Люсей. Убил бы! — А где Федор Ильич? — в ужасе кричит проводница нам в спину. И, кажется, не знает, как поступить дальше. — Спит, как зайчик, — фыркает Линара, слегка повернув голову, и добавляет, как королева. — Пойдем, Сережа. Беру свою девчонку в охапку и тащу к выходу. — Стойте, вы куда? Вам же до Москвы? — тараторит проводница. Сейчас еще разбудит Шмелева или его сынка. Нужно уходить поскорее. — Тихо, мадам, тихо. Орден вам все равно не дадут. Денег тоже, — увещевает проводницу Трофим. Сзади наседает Ступа. — Что тут происходит? — еле выговаривая слова, вываливается в коридор Шмелев-младший в боксерах и в майке. — Пока, Илья. Папе утром опохмелиться дай, — весело замечает Линара, выглядывая из-за моего плеча. Картина маслом, конечно. Жаль, полюбоваться времени нет. В дупель пьяный полноватый мажор что-то буровит нам вслед и даже делает попытку кинутся вдогонку. Но, ясен пень, босиком и в труселях ему далеко не убежать. А там и поезд уедет. Но настырный козлик тяжело ухает сзади. И утробно стонет, когда Ступа дает ему под дых. — Я полицию вызову! — орет проводница. — Уже здесь, — слышится Санин голос. Вот и хорошо. Сейчас сунет глупой бабе ксиву под нос и догонит. Спрыгиваю на перрон. Осторожно снимаю со ступеньки Линару. Чувствую себя самым счастливым, когда ее руки обвиваются вокруг моей шеи. Зарываюсь носом в волосы и чуть не схожу с ума. Моя любимая рядом. Да так на руках и тащу к Рэнджу. Шевелю булками как можно быстрее и в душе молю Всевышнего отправить поскорее этот гребаный поезд. Куда угодно. Хоть в преисподнюю… Сбегаю, чуть приседая, по скользким ступенькам и что есть силы несусь к внедорожнику. А там уже наш водитель заводит двигатель. — Саню потеряли, — поставив Линару около машины и оглянувшись по сторонам, ошалело бросаю я, стараясь отдышаться. — Сказал, чтобы ехали без него. Нужно разобраться. Кто-то избил певицу эту. Ну, Саня и вступился, — бубнит, подбежав, Ступа. — Тогда едем, — решаю отрывисто. — Нечего тут отсвечивать. Прыгаем как по команде в машину, стремясь как можно скорее убраться подальше. Из окна отъезжающего Рэнджа смотрю на состав, медленно ползущий по перрону. А механический голос диспетчера сейчас сродни хорошей песне. Скорый поезд… отправляется… За нами вроде никто не торопится. Но кто его знает. Могут перестрять и по дороге. У Шмелева хватит ресурса. Обнимаю любимую. Вдыхаю ее запах и тут же лезу рукой под расстегнутую куртку. Мне бы только прикоснуться. Почувствовать тепло родного тела. Дышать в унисон, соприкасаясь каждой клеточкой. Держать в руках и не отпускать. Никогда. Кошусь на пацанов, старательно делающих вид, что заняты чем-то важным. Тактичные мои. Понимающие… Быстро накрываю губы жены своими. Вторгаюсь в рот, словно голодный юнец. Наши языки сплетаются воедино в медленном чарующем танце. Еще минуту, и сорвет крышечку. Отстраняюсь, стараясь перевести дух и сохранить голову ясной. Еще не время праздновать победу. Вернуться бы домой живыми-невредимыми, укрепить тылы. Знаю, что держать Линару в высокой башне не получится. Это не выход. Нужно нейтрализовать противника навсегда. Отбить ему лапы. Загнать в самую дальнюю и глубокую нору и законопать ее к ядреной фене. — Мы их победили, Сережа, — шепчет Линара, прижимаясь ко мне. — Да, малыш, — целую любимую в темечко и, изловчившись, устраиваю руку на ее груди. И в который раз убеждаюсь в неоспоримом факте. Линара будто создана для меня. Все размеры совпадают идеально. Ее грудь… Моя ладонь. Слышу легкое покашливание, возвращающее меня в реальность. И глянув в зеркало заднего вида, встречаюсь взглядом с водителем. — Обратно возвращаться той же дорогой опасно. Могут поджидать, — заявляет он серьезно. Мы довольно далеко отъезжаем от вокзала. Хвоста нет. Но это ничего не значит в наших реалиях. — Что вы предлагаете? — спрашиваю с напрягом. Мужик прав. Но и остаться в маленьком поселке без тачки и сопровождения, да еще с беременной женой, так себе идея. — Переночуем у моего брата, — решительно заявляет мужик. — А завтра с утра уедем по объездной. Там вас точно никто ждать не станет. — А вы… — пытаясь уточнить, лихорадочно подбираю слова. — А я, — хмыкает наш водитель и внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида. Тянется к козырьку над водительским местом и достает оттуда заламинированный документ. Передает мне. Вчитываюсь в черные буковки на розовом фоне. Михальчук Андрей Иванович. — Я догадался, — улыбаюсь довольно. — Рад знакомству. И с радостью принимаю ваше приглашение. — Вот и славно, — скупо кивает бывший коллега моего отца. И выехав на полутемную улочку, сразу уходит в сторону частного сектора. Машина лихо катит по узкой колее, а за окном мелькают невысокие аккуратные домики. Над каждым поднимается дымок из трубы. Печное отопление, мать вашу! В двадцать первом веке!