— Марк, солнышко, — шепчу, прижимая к себе. А он кричит во всю силу маленьких легких, не умолкая ни на секунду. Укладываю его на пеленальный стол и осторожно ощупываю вздутый животик. — Сейчас, мой маленький… Сейчас, — шепчу, силясь не разреветься. Слышу, как сзади распахивается дверь, и сжимаюсь от грозного окрика Назарета. — Что вы с ним сделали? «За задницу укусила! — так и хочется огрызнуться. Но держу язык за зубами. Не время для сарказма и шуток. Повернувшись к Сергею, говорю тихо, но уверенно. — Газики мучают. У мальчиков такое не редкость. — Вызовите врача, — рыкает Назарет, намереваясь уйти. Ага, щаз! Если уж оказался поблизости, папочка, сейчас мы тебя с Марком припашем. — Подождите, — окликаю настойчиво. — Врач откажется ехать. А вы могли бы помочь… — Что еще? Сами не справляетесь, зовите специалиста… — Подержите Марка, а я пока разведу лекарство. Он выпьет, и станет легче. — А раньше вы его развести не могли? — бурчит недовольно. С тяжким вздохом берет ребенка из моих рук. И тут же пытается всучить его мне. — Он брыкается. Я не удержу, — заявляет, передавая мне сына. Чувствую, как взгляд Назарета из тревожного становится заинтересованным. Ощущаю, как жадные глаза скользят по накинутому полотенцу и мокрым волосам. В таком случае лучше прикрыться… Марком! Забираю малыша у непутевого папаши и командую. — На полочке в шкафу флакончик с розовой этикеткой. Накапайте десять капель в бутылочку с водой. — Этот? — огромная лапища тянет с полки баночку с присыпкой. — Нет, рядом. Коричневого стекла с розовой бумажкой, — поясняю я терпеливо. — А то, что вы держите в руках, — фуксия. — Чем они отличаются? — недоуменно бубнит себе под нос Назарет, доставая правильный флакончик. И накапав в бутылочку нужное количество капель, передает мне. Но Марк, маленький измученный котенок, сделав пару глотков, выплевывает соску. — Так, — вздыхаю я, лихорадочно соображая, что делать. Кладу ребенка на пеленальный столик и прошу Назарета. — Постойте рядом, чтобы он не свалился. — А вы? — напрягается Сергей Алексеевич. — Попробую дать лекарство иначе, — пыхчу, поправляя полотенце. Прекрасно понимаю, что пока Марк плачет, у меня нет шанса переодеться. Так и дефилирую перед его папашей в стиле «ню». Капаю несколько капель в ложку и, изловчившись, вместе с водой заливаю в рот Марку. Малыш на мгновение замолкает и смотрит на меня удивленно. — Все хорошо, мой дорогой, — шепчу я и тут же слышу вздох папаши. — Вам бы в цирке выступать… — Дадите рекомендацию? — огрызаюсь незлобливо и прошу, взяв малыша на руки. — Подержите Марка, пожалуйста. Нужно согреть ему животик… Назарет спокойно принимает сына и укладывает на своей груди. — Марк, вот ты устроил, засранец, — слышу я, устремляясь в ванную. Наскоро надеваю тунику и легинсы. Вытираю мокрые волосы и, оставив их распущенными, выхожу обратно в детскую. Марк, прикрыв глазки, дремлет на груди у отца. А тот как памятник стоит посреди комнаты. — Боюсь пошевелиться, — улыбаясь, признается Назарет. — Он спит, — тихо шепчу я, вглядываясь в спокойное розовое личико. — Ну же, не трусьте! Назарет криво усмехается и укоризненно качает головой. Мне кажется, что его лицо озаряется светом. — Ничего никогда не боялся. А теперь аж душа в пятки уходит. Слышу, как бьется маленькое сердечко. Это что-то невероятное. — Сейчас я достану кокон и уложу туда Марка, — говорю я тихо и, не дожидаясь ответа своего строгого работодателя, лезу в нижний ящик комода. Выуживаю оттуда нечто, похожее на гнездо. Кладу в люльку Марка, а затем, забрав его самого у отца, осторожно устраиваю внутри. — Это еще что за фигня? — недоверчиво интересуется Назарет. — Специальный матрасик для новорожденных. Избавляет их от газиков. Видите, ножки чуть приподняты, — объясняю я. — Чего только ни придумают, — бурчит Назарет и смотрит на меня недоверчиво. — А где вы эту байду взяли? — Нашла среди приданного. Вы, наверное, с Жанной покупали и забыли… — Нет, — морщится Назарет. — Марку все необходимое покупала моя мама. Жанна себя неважно чувствовала почти всю беременность. «Кому ты заливаешь, — хочется насмешливо бросить мне. — Уж я-то точно знаю. Моя сестра все девять месяцев скакала как сайгак. Хотя, может, Назаровы просто отстранили ее от покупок». Вздрагиваю, понимая, что наверняка Жанке пришлось несладко. Видела я бабушку Марка. Заносчивая бесцеремонная особа. — Замерзли? — скупо улыбается Назарет. — Быстренько сушите волосы. Берите радио-няню и приходите в кухню. А я распоряжусь по поводу чая. — Потом поем, — пытаюсь отказаться. — Мне лучше остаться с Марком. Честно говоря, я тушуюсь. Бегала мимо Назарета в одном полотенце. И что он вообразил, одному богу известно. Но до этого вечера он меня чаевничать не приглашал. — Линара, — строго бросает хозяин дома. — Здесь командую я. Ничего не остается, как второпях помыть голову и слегка посушить волосы феном. Заплетаю косу и, глянув на спящего Марка, спускаюсь в кухню. А там уже заботливые руки Эллы нарезали буженину и несколько видов сыра. На плоском блюде важно лежат бутерброды с черной икрой, а в менажнице насыпаны горками сухофрукты. — По какому случаю банкет? — спрашиваю, глядя на Назарова, открывающего бутылку с вином. — Мы справились с Марком, — вполне серьезно заявляет он. — Нужно это отметить. И вообще, когда вы ели в последний раз? — Часов в пять, — бодро заявляю я. — Я всегда ем в это время. А после уже нельзя. — Прокурор запретил? — фыркает Назарет и добавляет с укором. — Придется мне вас контролировать, Линара. Это никуда не годится. А если в обморок грохнетесь с Марком на руках? Знаете, как в самолетах пишут? Сначала позаботьтесь о себе, а потом о ребенке. — Глупости, — фыркаю я. — Я так много лет питаюсь. Никаких проблем… — Дурацкие диеты, взятые с просторов инета, до добра не доведут, — многозначительно замечает Назарет и на правах хозяина приглашает. — Прошу… Сажусь за стол, намереваясь съесть кусочек мяска и курагу, и сразу же подняться наверх. Близость Сергея Алексеевича меня смущает. Все кажется, позови он за собой, соглашусь, не раздумывая. — Так питаться мне посоветовал доктор, — заявляю я, не подумав. Видимо, от синих глаз хозяина дома растеряла последние мозги. — Ну, какой еще доктор, Линара? — усмехается он. — Лучше не спорьте, а ешьте. Опускаю голову к тарелке. Чуть не наболтала лишнего. Доктор, конечно же, самый лучший. К другим мой бывший муж не обращался. И пусть нас еще не развели с Федором Ильичом, и дело до сих пор болтается в суде, но как о своем супруге я даже подумать о нем не могу. «Бывший, — пробую слово на вкус. — Было, и прошло. Живи спокойно и дыши полной грудью, — приказываю себе и с удивлением смотрю на пузатый бокал на длинной ножке, куда Назарет вливает темную жидкость. — Я не пью спиртное, — тихим шепотом предупреждаю я. — Да я вас умоляю, Линара. Это же кьянти. Натуральный продукт. Мне из Италии привозят. «Ясный перец, что не из Бангладеш, — фыркаю мысленно. — Я и по плетеной бутылке догадалась. Вот только у меня от него голова разболится. Или все зависит от того, с кем пьешь?» Слегка пригубив вино, поднимаю глаза на хозяина дома. Назарет смотрит на меня добродушно. — Понравилось? — спрашивает с азартом. — Загадывайте желание! Наверное, первый раз пили. — Обязательно, — киваю я и пытаюсь сообразить, чего хочу больше всего. Свободы? Так она у меня есть. Пусть пока неполная, и приходится отсиживаться за высоким забором. Но мне и тут хорошо. Развода? Я очень надеюсь на победу. И как уверяет меня адвокат, это событие не за горами. Счастья? Да я и так кайфую, стоит только прижать к груди Марка. «Вроде и не загадывается ничего, — мысленно вздыхаю я и с улыбкой смотрю на Назарета. — Хотя нет, знаю! — самой себе говорю запальчиво. — Хочу такого мужа, как Назарет. Умного, красивого и благородного!» — Загадали? — весело спрашивает он. — По лицу вижу, что желание у вас серьезное, Линара…