– То я нанес вред не гоблину избитому, а самой системе – понял я и покосился на свои старческие ручонки – Комплект конечностей нам не принадлежит. Он арендован у системы на условиях ежедневной оплаты. – Точно. Система оценит ущерб – и вынесет штраф. Там от пятерки до полусотни. Пятьдесят – если, к примеру руку придется удалить. – И жертве пришьют новую руку? – Нет, конечно. Ты же системе долг отдал. – Вот это прямо плохо… – я удивленно откинулся на спинку скамейки – Это прямо трындец… ты представляешь какую власть это дает бригадам? У них есть деньги. И, стало быть, они могут легко послать бойца с топором наказать кого-то. Это же не дыра, это дырища в законодательстве! Явится ко мне злобный кровавый ампутатор с топором и… – Кто? – Ампутатор! Кровавый! Это я к слову. Вот явится он. На счету у него двести солов. Он легкими и непринужденными движениями отрубает мне руки и ноги. Прямо на глазах у системы. После чего платит двести солов – и уходит. Так получается? Богатые правят миром? Хотя где это не так… – С ума сошел? Ты же умрешь если тебе руки ноги отрубить! Да даже если одну руку отрубить – чудом спасают! – Йорка мельком глянула на культяпку правой руки. У нее нет правой. У меня нет левой. Мы дополняем друг друга… и смешно и грустно. – Предположим – кивнул я и немного сбавил обороты фантазии – Одну руку! Он рубит мне одну руку, не забыв перетянуть ее жгутом – чтобы я не истек кровью. Это уже вполне реально. – Так и делают – грустно сказала Йорка. – Хочешь сказать – насторожился я, снова глянув на ее культю. – Нет. У меня по другой причине. Но часто бывает, что кто-то из особо наглых теряет вдруг руку или ногу. С бригадами лучше не ссориться. Никогда. Но тут не совсем так, Оди. Наказание есть. Поэтому руки рубят исподтишка, когда никто не видит. Если ты кого-то серьезно изобьешь – система накажет. Тебе понизят уровень до гоблина, тебе отрубят минимум одну конечность на выбор системы, а могут и две. Заберут с баланса все имеющиеся солы. И это еще не все. Тебя лишат возможности пользоваться банкоматом на год. Это в первую очередь. – Это уже серьезней – признал я, мысленно прокрутив перед глазами список перечисленных наказаний. Лишение солов. Лишение руки. Ты почти зомби. Если система заберет две конечности – ты гарантированный зомби. Падение до гоблина – привет УРНа, я твой мусор. Копейки за задания. Лишение банкомата – самое серьезное наказание. Никто не сможет перевести тебе солы, и ты не сможешь наведаться в медблок и пришить себе новую руку или ногу. Это серьезно. Бригада легко прокормит искалеченного системой бойца. Сытная пайка обеспечена. Но год ходить без руки… и не дай бог поссоришься с бригадой – превратишься в обычного почти беспомощного зомби. Я бы на такое задание не пошел. – Доступ к банкомату могут досрочно вернуть за хорошее поведение и выполнение заданий – добавила Йорка. Я рассмеялся: – Все же богатые правят. А наказания не слишком серьезное. – Я толком не уверена. Но вроде везде свои тонкости – пожала плечами Йорка – Так просто никого калечить не дадут. Поэтому систему и называют Матерью. – И главное – убийство. Что хорошего дадут за него? – Тебя сделают червем – коротко ответила девушка – Со всеми прочими лишениями – денег, уровня рабочей нормы, банкомата… – Надолго? – Там по-разному. Я про начало знаю. Зависит от уровня нормы. О! Забыла про червей! Если убил одного из них – заберут только две конечности из имеющихся. Лишение банкомата на год. Если убьешь зомби и выше – тебя сделают червем. Но срок лишений разный. Убил зомби – через полгода вернут возможность пользоваться банкоматом. Убил орка – через год. Убил полурослика – три года. Дальше не знаю. Хорошо ведь? Мать защищает. – Ну… Ранжирование наказаний логично. Понятен выбор системы. Ей не с руки терять хорошо трудящихся людей. Червя не особо жалко – он конченный, чего с него толку? Зомби – тоже особого прибытка нет. А вот гоблины и орки – пусть мало, но трудятся, чистят, скребут, делают другую порученную работу. Полурослики – это уже считай другая каста, рабочий костяк, неистовые труженики. Отсюда и такое наказание за отнятую жизнь полурослика. Что ж… кое-что прояснилось… И стала понятна роль банкомата – этот агрегат весьма важен. – Ранг убийцы имеет значение? – М? – Если я орк и убил орка – понятно – пояснил я – А если я полурослик и прикончил ничтожного червя? Тоже заберут руки и лишат банкомата на год? – Слышала, что за случайное убийство червя – там правда все случайно произошло – полурослика лишили только денег на счету. Но червь – это червь. Сам понимаешь… – Ну да… у червей ведь нет жажды жизни и справедливости. Они просто черви – дави не хочу. – Идет… – только-только распрямившаяся Йорка опять съежилась. Я укоризненно вздохнул: – Эй! Гоблин! Договаривались же! Хватит ежиться! – Я уже орк! – огрызнулась Йорка – Заткнись! И сдохни! Страшно же… – В этом суть. Насладись страхом – посоветовал я – Почувствуй как тебя лихорадит, как стучит сердце, как выступает пот… – Заткнись! Хмыкнув, опустил левую руку под стол и незаметно провел по резинке шорт. Тут безопасно, большая полусфера почти над нами. Но все же… просто проверил… Теперь можно и глянуть – кто там к нам пожаловал и с какой целью. Глянул. Понимающе хмыкнул. Ну да – не самим же боссам искать вдруг не явившегося строптивого гоблина. Бред какой. Пошлют на поиски мальчика на побегушках. В данном случае – девушку на побегушках. Без левой руки, хромающую и с озлобленным выражением лица. Интересно как она начнет беседу… наверное вежливо и непринужденно… Посланец остановился шагах в семи от нашего столика. Вытянула руку, ткнула в Йорку. Со старательной, но не умелой угрозой просипела: – Ты! Давай за мной, сука! Ну… во всяком случае непринужденно… – Ути боже мой – прыснул я, изумленно глядя на тощую мымру пытающуюся быть крутой. С внешностью ей не повезло. Типичный мужик. Не будь округлостей под майкой и длинных спутанных волос – спутал бы с мужчиной. – Ты ваще заткнись, урод! Пока кости целы! Закрыл пасть! – завопила вдруг девка, предварительно зыркнув на потолок и лишь потом осмелившись полоснуть себе пальцем по горлу – Иначе сдохнешь! – Пошла нахер, тварь – со скукой произнес я – Дешевка на побегушках. Иди и сдохни в попытке подлизать боссу еще сильнее. – Ты… – Свали нахер я сказал! – приподнявшись, рявкнул я. От завибрировавшей в моем голосе злобы и стали вздрогнула не только посланница – дернулась Йорка, за соседним столиком упал с лавки гоблин. Тишина… так и застыла она с полураскрытым ртом. В ней внезапно проснулся инстинкт самосохранения. И сейчас инстинкт боролся с ее глазами – ведь перед собой она видела гоблина со старперскими руками. А глубинное подсознание ей истошно кричало – заткнись, заткнись, дура! Ничего не говори! Развернись и уходи! Она бы ушла сразу, но вот приказ… Пришлось ей помочь. Усаживаясь, пробурчал, уже не глядя на нее: – Скажешь своей главной – девяносто первая с долгом рассчиталась сполна! Она больше ничего не должна! Ни единого сола! Всем вашим передай то же самое, слышишь, дешевка? Девяносто первая вам больше ничего не должна! А теперь свали с глаз моих, дерьма кусок! – Как… как ты со мной… – Свали нахер! Этого хватило. Опустив глаза, она развернулась и ускоренным шагом двинула прочь. Докладывать. – Спектакль еще не кончен – со смешком предупредил я Йорку, решившую, что уже можно что-то говорить. И точно. Сделав три шага, девка обернулась, зыркнула сначала на меня, потом на Йорку, следом на потолок и снова на Йорку. И аж давясь от черной злобы пообещала: – Тебе конец, сука! Конец! Порежут на куски! Червем ползать будешь, тварь! Только после этого она ушла окончательно. Проводив ее долгим взглядом, я широко-широко улыбнулся, растянув губы до предела. Чтобы мою сверкающую улыбку видели со всех сторон – и даже с затылка. – Нам конец. Теперь и тебе тоже – удивительно спокойно поведала мне Йорка. Перегорели в ней эмоции. Самое страшное случилось – она осмелилась сказать «хватит!» пусть и с моей помощью. А это самое страшное. Остальное – возможные побои, увечья – уже не так страшно. – Ну нет – сказал я – Нам не конец. Продолжаем ждать. – Думаешь явятся? – Таких как ты у них много? Платящих дань гоблинов и орков. – Рыл десять наберется точно. Вечерами все в одно место приходят – обычно к девятой тропе. Смешно… стоим гуськом, протягиваем наработанное за день, по очереди получаем по хлебалу, один за другим обещаем завтра постараться сильнее, ждем милостивого кивка и расходимся. И все это – не глядя друг на друга. Потому что стыдно показывать себя вонючей трусливой тварью отдающей последнее и не могущей сказать «нет». Как?! Как они со мной такое сделали?! Я ведь даже ни в чем не виновата! – Они почувствовали в тебе слабину – пояснил я – Учуяли мягкое место. Податливость. И поспешно всадили туда отравленный коготь – угроза, давление, хорошо им известные словечки что действуют безотказно. А ты позволила им сначала себя уговорить, затем разрешила ударить. Следующий шаг – открыть пошире ротики или раздвинуть ножки. – Пошел ты! Сдохни!