Он подождал, пока останется в спальне один, затем направился к настольному зеркалу. Круг, две пересекающихся под определенным углом линии, наклонная спираль — палец быстрым привычным движением нарисовал на гладкой поверхности знак призыва. — Только попробуй не откликнуться сразу, — пробормотал Эйдон, наблюдая, как иней сходит с зеркальной глади. — Не вынуждай меня ждать, Морана... Он нетерпеливо потер подбородок. По ту сторону зеркала раздалось сперва шуршание, затем изображение посветлело и наконец показалось круглое рябое лицо с коротким носом-«уточкой». — Ох, простите, сьер, — тихо проговорила девушка, — еле нашла укромное место. — Ты где сейчас? — Гард попытался разглядеть, что за ее спиной. — Да в конюшне я, здесь пока никого нет. Кроме лошадей, конечно, — Морана растянула узкие губы в улыбке. — Вижу, добрались до Ваи, сьер... Все хорошо? Эйдон поморщился: ну и наглая девица, совсем забывает, с кем имеет дело. Жаль, что он в ней так нуждается, иначе давно уже указал, где ее место. — Что у тебя слышно? — проигнорировав вопрос Мораны, спросил сам. — Как обстановка? Как Фаррет? — Не выходит почти из своей спальни и смотрит на карту, — доложила девица. — Что за карта? — Похоже, следит на ней за передвижением сьеры Теоллы. — Что значит — следит? — Эйдон встрепенулся. — Каким образом? — Кажется, генерал Вилтон когда-то сьере Теолле метку поставил, следящую. Вот они вдвоем и наблюдают, как она по карте двигается. Красная такая, как огонек. Вот же демоны! Гард с трудом сдержал порыв шарахнуть кулаком по столу. И как он упустил это? — А что Фаррет делает кроме того, что следит? — уточнил он сквозь зубы. — Ничего, — Морана пожала плечами. — Сидит в кресле и целый день пялится на эту карту. — А погоня? Он не собирается возвращать Теоллу? — Во всяком случае, никаких приказов о погоне никто в замке не слышал. Еще и Петра вернулась. Ходит довольная, значит, Фаррет ее наконец допустил до своего тела, — Морана пошленько хихикнула и зажала рот. — И не выгоняет ее, как остальных... Так что, сьер, может, вам и не стоит беспокоиться. Забудет он скоро Теоллу и дело с концом. А вы выигрыше. О, как же его все-таки раздражала эта девка! Если бы был ближе, точно придушил, чтоб не молола языком и знала свое место. Но Гард вновь попытался не дать волю эмоциям, тем более, при всей своей невоспитанности, информацию она сообщила немаловажную. — Где может находиться метка, не знаешь? — Откуда ж, сьер? — Морана изобразила удивление. — Меня ж там не было, когда ее ставили. — Все, свободна. Жди следующего вызова, — Гард провел ладонью по зеркалу, и в нем вновь появилось его собственное отражение. Метка... Метка... Теперь понятно, почему Фаррет не пытался их нагнать. Они и без того были у него всегда на виду. Вот уж точно, демоны! А ведь казалось, что он все предусмотрел! За спиной раздалось тихое покашливание, и Гард обернулся через плечо. — Здравствуй, Вел, — произнес он на выдохе. — С возвращением, сьер, — старик поклонился. — Что-то стряслось? Вы будто озабочены. — Фаррет, оказывается, поставил Теолле метку для слежки, — ответил Эйдон и пересказал ему разговор с Мораной. — Не вижу особой причины для тревоги, сьер, — секретарь успокаивающе улыбнулся. — Вы уже в замке, под защитой своих земель и своего клана. Сьера Теолла с вами. Вы добились своей цели. А касаемо метки... Ее легко снять. Надо только прижечь соком кибрариума. Он вмиг уничтожает любые метки магического воздействия среднего и ниже среднего уровня. А слежение относится именно к такой магии. — Да знаю я, знаю... — вздохнул на это Эйдон. — Кому ты рассказываешь? Только сперва надо найти ту метку... — Как правило, ее прячут в укромных местах: под мышкой, на затылке, под коленом, в паху, на пятке... — начал перечислять Вел, но Гард остановил его жестом. — Это я тоже знаю, Вел... Лучше поспеши принести этот сок. А я навещу потом нашу меченную... *** После обеда меня неожиданно сморил сон. Наверное, сказалась ночь без отдыха. И когда стало понятно, что я вновь оказалась в прошлом Теоллы, я даже обрадовалась. Тем более, меня явно ожидало продолжение истории с пленением... ... Я находилась в некой комнате, обставленной довольно аскетично. Это Бастор, замок Фаррета. Как ни странно, ко мне здесь относятся неплохо. Никакой грубости или жестокости, кормят, поят, даже помыться дали. Я почти все время сижу у окна. Оно выходит на задний двор, поэтому любоваться там особо нечем. Но мои мысли все равно заняты другим. Что будет, когда вернется Фаррет? Неизвестность страшит. Исполнит ли он свою угрозу сделать меня своей...? Нет, даже в мыслях тошно произносить это слово. А Эйдон? Узнал ли он, куда я пропала? Придет ли на помощь? Открывается дверь, и мой охранник впускает какого-то мужчину, судя по обмундированию, воина. Он смотрит на меня свысока, в глазах улавливается презрение. Впрочем, здесь почти все на меня так смотрят, поэтому не удивляюсь. — Поднимись, — приказывает мужчина. Это настораживает, но я все же встаю. Он изучает меня взглядом, словно ищет что-то, затем отдает очередной приказ: — Закатай рукав, протяни мне руку. Ладонью вверх. Я выполняю и это, неуверенно вытягиваю руку. Мужчина открывает мешочек, который привязан к его поясу, и достает оттуда красный непрозрачный камень. Затем прикладывает его к месту сгиба на моей руке. Камень обжигает, и я вскрикиваю. Когда же мужчина его убирает, на коже у меня расцветает некий знак. — Что это? — все же осмеливаюсь спросить. — Чтобы ты не сбежала, — отвечает он. Мужчина уходит, а знак на руке постепенно бледнеет и вскоре вовсе исчезает. О нем напоминает лишь легкий зуд в том месте. Я уже устала гадать, что к чему, поэтому возвращаюсь к окну и своим прежним мыслям. Двор уже погрузился в вечерний сумрак, когда дверь вновь отворилась. Этого мужчину я знаю, он приставлен сторожить меня снаружи. — За мной, — бесцветным голосом командует он. Когда я поднимаюсь, мои запястья тотчас оплетают огненные веревки, лишая возможности двигать руками. — Куда мы? — интересуюсь я тихо. Догадка страхом вспыхивает в груди, и мой стражник ее подтверждает: — Сьер Фаррет вернулся. Мы идем по анфиладе комнат. Они сменяют друг друга, но я едва замечаю их обстановку. Какой-то коридор, лестница и снова комната. Передо мной распахивают дверь, и я наконец вижу его. При взгляде на него меня разрывают противоречивые чувства: одна «я» вскипает негодованием при виде врага, другая же испытывает невольный радостный трепет. Но есть и общее у этих двух «я»: они обе боятся Фаррета. А он стоит, прислонившись к письменному столу и скрестив руки на груди, и прожигает меня взглядом. Он делает знак охраннику, чтобы тот ушел, и мы остаемся одни. — Странное дело... — протягивает Фаррет и направляется ко мне. Останавливается за моей спиной и продолжает, нависая: — Ты называешь себя невестой Гарда, только он почему-то не спешит тебя выручать... Ему даже передали послание от меня. О тебе. Но он не ответил. Не пришел. Не прибежал за тобой... Я бы, например, за свою невесту глотку перегрыз. Так насколько ты важна для него? И действительно ли его невеста? Или все же девка для развлечения? — шепчет он уже издевательски мне на ухо. Это оскорбление вновь ранит, и в душе закипает обида. — Не смейте больше меня так называть! — выкрикиваю в порыве. И сама пугаюсь собственной храбрости, но все равно продолжаю: — Я вам не девка для развлечения! — Разве? — он хватает меня и притягивает к себе. Я оказываюсь прижатой спиной к его груди так крепко, что не могу вздохнуть. — Продолжай, мне интересно тебя послушать... — Я шесть лет воспитывалась в Тиррианском монастыре, поэтому мне знакомы понятия женской чести и женских добродетелей! — сама не знаю, зачем рассказываю ему это, кипячусь. Неужели хочу оправдать себя в его глазах? — И кто же тебя упек в это ужасное место? — Фаррет усмехается, а я чувствую его теплое дыхание на своей щеке. — Я слышал, какие там царят нравы... — Не вам судить, — цежу сквозь зубы. — Да, там все строго, но эта строгость во благо. И оказалась я там благодаря своим родителям... Приемным, — я сглатываю. — Лилейна и Томас Гарды... Те самые, которых вы безжалостно убили! Я почти уверена, что мне сейчас свернут шею за такие откровения, но Фаррет лишь молчит несколько долгих секунд, затем произносит снова мне на ухо: — Ты действительно считаешь их поступок заботой о тебе? — Они всегда обо мне заботились! И Эйдон тоже... — я совершенно не понимаю, к чему он клонит, и это нервирует. Еще и ладонь его как-то незаметно оказалась на моей груди. Фаррет слегка ее сжимает, нащупывает сквозь ткань платья сосок и надавливает на него, очерчивая контур. Я краснею от стыда и возмущения, понимаю, что он так издевается, провоцирует. Дергаюсь, безуспешно пытаясь вырваться, потом снова выкрикиваю со всей ненавистью: — Уберите от меня руки! Не прикасайтесь ко мне! — Ласки твоего любовника Гарда тебе больше нравятся? — он тоже злится. — Эйдон никогда не позволял себе такого! Он меня и пальцем не тронул! И не тронет, до свадьбы! Эйдон, он... Но договорить не успеваю. Фаррет резко разворачивает меня к себе лицом и впивается в мои губы. Целует жадно, зло, словно наказывает. Сопротивляться не получается: его руки как тиски — одна сжимает талию, другая удерживает затылок. Затем он отрывается от моих губ и смотрит мне прямо в глаза. В его потемневшем взгляде нет никакой нежности, лишь ярость. — Спрашиваю еще раз, — говорит он отрывисто. — Возможно, последний. Что ты делала около моего лагеря? Тебя послал Гард? Что ему надо? — Я искала вас, — признаюсь вдруг. И на это раз мне ни капельки не страшно. Становится вообще все равно, будто чувства замирают. — Вернее, незнакомца, который помог мне укрыться от дождя. Но им оказались вы. О чем я безумно сожалею. Глава 9 — Теолла, проснись, милая, — кто-то осторожно потряс меня за плечо, вырывая из сна. Ну вот, на самом интересном месте! — Что случилось? — я нехотя приоткрыла глаза. — Эйдон?