— Вот я и решила посмотреть на мужчин с мечами вблизи. — И как, посмотрела?! — он не сдержал смеха, вспомниив эти потешные бои с тупым оружием. — Что-то мне показалось, что там все не так… И зачем мужчине глаза красить? Вот ты сейчас намного красивее, чем там. — Спасибо, — уже в голос хохотал Рагнар. — Да, птица… И что с тобой делать? Прикажешь принести мне меч? Она опустила глаза: — Вообще-то, я б хотела посмотреть… Но это же совсем будет странно… Похоже, не надо мне было приходить сюда. — Похоже. Но я все равно рад знакомству. Давай-ка выпутываться, пока не поздно. Ты же не пешком пришла? — Рабы с лектикой ждут. — И хорошо. Они смогут доставить тебя в безопасности? А то уже стемнело. Дядя небось с факелом бегает. И тетя с пестиком от маслобойки. Девушка рассмеялась мелодичным искренним смехом: — Не… Я же сказала, что снова с подружками развлекаюсь. А рабы… да, защитят. Они для того и есть у дяди. Кстати, а хочешь, я его попрошу, и он тебя купит мне в телохранители? — Нет. — Не хочешь меня охранять? Или боишься? — Не хочу получать милости от такой маленькой птички. Не обижайся. Я мужчина, и привык сам выбираться из всех ям, которые мне Норны приготовили. В плен сам попал, сам и завоюю свободу. — На арене? — она посмотрела на него с восхищением и дотронулась до свежего рубца на руке, пересекающего черно-чешуйчатые узоры на его руке. — А если погибнешь? — Так тому и быть. Мужчина и должен погибать в бою. — И отец мой так говорил. — Вот видишь. Будь достойна его памяти. Ну, иди же, — он не удержался и поцеловал ее на прощание, чувствуя, как сердце пропускает удары. Девушка прижалась к нему, вздрогнув всем телом: — Прощай. И береги себя. — Может, и увидимся. Она открыла дверь из покоев, и тут же к ней подлетел сам Требоний: — Ты довольна, прекрасная домина? — Очень, — она церемонно склонила голову. — Двери нашего лудуса всегда открыты для тебя, — подобострастно произнес помощник ланисты. Мужчина глянул на Рагнара: — Сам дойдешь до камеры? Нет рук свободных тебя конвоировать. Да и вряд ли ты сейчас решишь в бега податься. Тебе б только заснуть, небось? — последнюю фразу он произнес совсем тихо, за спиной у Юлии и подмигнул Рагнару. Рагнар счел за благо подмигнуть в ответ и отправился вдоль деревянного портика, пристроенного к глухой стене здания, в другой двор, куда выходили двери его казармы. За колонной он заметил рыжие локоны Гайи, поблескивающие в свете факела, воткнутого в держатель на стене. — Что, все еще не выпустили? — он встревожился не на шутку, потому что сам знал на своей шкуре, на что способны надсмотрщики. — «Нет рук свободных тебя конвоировать»… — Ты о чем? — так же тревожно переспросила Гайя, скулы которой побледнели от напряжения, а глаза сузились так, что лучики складок пробежали к вискам. — Это слова гада Требония. Неужели все надсмотрщики заняты этим малышом? — Не такой уж он малыш. Многие римские знатные семейства в этом возрасте, ну, может, на год постарше, в армию сыновей отдают. И ничего. — Я не о его способности сражаться. Видел его на тренировках постоянно. У него хорошая хватка, а мастерства набирается день ото дня. Как и Ренита эта, кстати. Вот уж от нее не ожидал. Но Вариний совершенно безобидный! За что его так долго поучать? — Вот и я думаю… Словно в ответ на ее слова, дальняя дверь приоткрылась, выпустив на дощатый пол портика сноп света, и два надсмотрщика проволокли мимо них за руки безвольно волочащееся тело. Оно казалось в свете факела покрытым блестящей красной краской — настолько было залито кровью. — Ох, — выдохнула Гайя, но Рагнар жестко перехватил ее движение еще тогда, когда дверь только приоткрылась. Он прижался к ее губам, прижал ее к стене так, что она не могла даже пошевелиться, делая вид, что жадно целует и обнимает. Его руки бродили по ее телу, причиняя боль, неприятен был жесткий поцелуй — он вообще не думал о поцелуе, цепко смотря вокруг обоими глазами. Гайя поняла его уловку и тоже сделала вид, что обнимает мужчину. Тело с влажным шлепком опустилось на плиты дорожки в конце портика, а возвращавшиеся мимо них надсмотрщики хохотнули: — Во в рыжей сил! Двоих таких здоровенных по очереди ублажает! — Ну, займи к ней очередь, — ответил ему другой. — Зубы дороги, — в том ему ответил первый. — Она ж как дикая кошка, не всякого подпустит. И за ними закрылась дверь караульного помещения. Гайя и Рагнар, не сговариваясь, опрометью, но без лишнего шума, бросились через портик. Мальчишка пошевелился, слабо застонал, и Рагнар подхватил его руки, вглядываясь в заплывшее, окровавленное лицо: — Что же они с тобой сделали? Вариний застонал еще раз и открыл глаза, отыскал взглядом склонившуюся к нему на ходу Гайю: — Тебя… — он сжал ее руку своей правой рукой, и она убедилась по его хватке, что пальцы целы, но на всякий случай пробежалась по ним аккуратно своими. — Они о тебе спрашивали… — Тише, тебе же говорить больно, — она видела, что его губы рассечены в нескольких местах, но зубы на месте, и это тоже успокаивало. — Ничего, — прошептал Вариний. — Будь осторожна. Они тебя в чем-то подозревают. Расспрашивали. О чем ты говоришь, что рассказываешь. — И ты? — спросил Рагнар, разворачиваясь боком, чтобв не ударить его ногами о дверной косяк валентрудия. — Сказал, мыться заставляешь. С мылом. — Их это устроило? — вымученно улыбнулась мальчику Гайя. — Видно, не совсем… — и вдруг неожиданно спросил у нее так, чтобы не слышал Рагнар. — Я не жилец? — С ума не сходи. С чего тут умирать?! — изумилась Гайя. — Больно, неприятно. Но не смертельно. Да на тренировках по рукопашному бою хуже молодым солдатам достается! Она, конечно, несколько преувеличила, но не погрешила совсем против истины. Даже ей самой несколько раз разбивали на тренировках нос и рассекали то бровь, то скулу. Но легионеры в первую очередь учились себя контролировать и уж не ставили целью забить товарища до полусмерти. — Да где эту Рениту опять носит? — уже приготовился рыкнуть погромче Рагнар, как врач выскользнула из своей комнаты. — Что случилось? — она встревоженно глянула на окровавленное тело на руках у мужчины, перевела взгляд на Гайю. — Это Вариний? Бедный мальчик… Кладите его сюда. Он внимания Гайи не ускользнуло, что врач явно не приготовлениями лекарств сейчас занималась. Ее волосы, всегда так гладко зачесанные, сейчас в беспорядке разметались по плечам, да и плечи были полуобнажены, выглядывая из-под складок скрепленной чеканными небольшими фибулами темно-синей ткани. Губы женщины слегка припухли и алели так, как будто она только что самозабвенно целовалась. И сейчас Ренита, придерживая бедром широкую чашу, в которую набирала воду, руками пыталась собрать волосы назад. Гайя прыжком оказалась сзади женщины и одним движением завязала в простой узел ее волосы, оказавшиеся мягкими и шелковистыми, хотя и далеко не такими густыми, как у нее самой. — Спасибо, — и Ренита привычными движениями стала обмывать тело слегка постанывающего юноши, что-то тихонько ему приговаривая. Она подняла голову на Рагнара: — Идите уже. Принесли, молодцы. Даже не спрашиваю, чья работа. И так понятно. Уверяю, Требоний хозяйское добро не портит безнадежно. Но чуть подштопать его придется. — Тебе помочь? — на всякий случай спросила Гайя. — Да. Тараниса уведите отсюда. Мне сейчас не до него. — Я и сам уйду, если сочту нужным, — они не заметили, как кельт появился откуда-то за их спинами. — Но, может, тебе и правда помочь с ним? Хоть переложу со стола. — Хорошо, — согласилась она. — Вы, ребята, идите, а ты давай, приподними его, чтоб я его всего хорошо промыла. Таранис легко подхватил юношу так, чтобы не причинять боль его рассеченной плеткой спине, а Ренита продолжала обмывать его чистой водой, в которую добавила какие-то снадобья сразу из нескольких амфор: — Все, мой хороший, сейчас все будет хорошо, поспишь в чистой постели вдоволь… Держись, малыш… Едва Рагнар и Гайя оказались во дворе, он решился у нее поинтересоваться: