Н-да. Крайне живучее создание. Эта тортила никак не желала помирать, продолжая двигаться, пока он не выпотрошил все ее внутренности. А тут еще и нулевые навыки в этом деле. Кое-как, с большим трудом, но он все же управился. – Ну и как у нас дела? – встретил он ее вопросом. – У нас – значительно лучше, чем у британской шхуны, что стоит в южной бухте. – Подробности будут? – Сомалийские пираты, – пожав плечами, коротко бросила она, отрезая от запеченной черепахи кусочек мяса. Глава 6 Безрассудство Удивляясь самому себе, известие о наличии во второй бухте пиратов он воспринял спокойно. Под ложечкой, конечно, поселился холодный ком, но в то же время по спине пробежал озноб нетерпения. Внешне же он остался невозмутим. Подумал: не слишком ли он самоуверен после прежних успехов, но тут же отогнал эту мысль. В конце концов, Алина толком еще ничего не рассказала. – Очень информативно, – подобно девушке отрезая кусок мяса, хмыкнул он. И чего устраивать вокруг черепах такой ажиотаж? Бог весть, как оно там по минеральному составу и пользе для организма, но по вкусу – нечто среднее между грудкой цыпленка и кроликом. Ну или практически один в один лягушачьи лапки. Не будешь знать, что это экзотика, так и не поймешь. Ладно еще моряки использовали черепах как живые консервы. Отлавливали их и складывали на палубе, переворачивая на спину. Натягивали над ними тент и время от времени смачивали забортной водой. Их отличает невероятная живучесть, потому у экипажа имелся какой-никакой запас свежего мяса. Это куда удобнее и проще, чем возить с собой различную живность. До того как научились нормально консервировать мясо, парусники, даже военные, походили на эдакие ковчеги, где по палубе расхаживали коровы, телята, овцы и иже с ними, стояли клетки с птицей и кроликами. Все это хозяйство нужно кормить и прибирать за ними. Так что выгода от черепах была несомненной. – Если коротко, то в южной бухте стоит британская шхуна, а на берегу – сомалийская лодка, – начала пояснять Алина. – Шестнадцать пиратов на ногах, трое – в тени, похоже, серьезно ранены. Бо́льшая часть забавляется, измываясь над пленником. Четыре истерзанных трупа уже валяются в сторонке. Еще семь пленников ждут своей очереди. Трех женщин насилуют по очереди. В общем, весело проводят время. – Просто обхохочешься, – поражаясь ее самообладанию, произнес он. – Это да. И что ты думаешь по этому поводу? – А что тут думать? Два против шестнадцати – плохой счет. – Один против шестнадцати – счет еще хуже. – Ты это сейчас серьезно? – вздернул бровь Борис. – Абсолютно. – Послушай, Алина, я не трус, но одно дело – перестрелять разбойников, когда они собраны в одной лодке, и совсем другое – когда они на берегу. Что-то у нас не очень получалось против морпехов. – Они военные. Их учили воевать. А эти умеют только грабить и убивать. – Я бы не был столь категоричен. Ты воевала и знаешь, что аборигены драться умеют. Он пытался ее убедить, но по мере того как высказывал свои доводы, в нем все больше крепла уверенность в том, что девушка уже приняла решение и не отступится. – Алина, это самоубийство. – Я не могу пройти мимо, вот и все. Он мог. Пройти мимо истязаемых совершенно чужих ему людей? При имеющихся раскладах – без проблем. И если ему когда и захочется заняться самокопанием, у него будет железный аргумент за принятое решение. А вот если он оставит Алину, тут уж никакие аргументы не пройдут. Бог весть, в какой момент она вдруг стала для него настолько своей. Но факт остается фактом. Оставить ее Борис не мог. Удар он нанес без замаха. Как есть, из расслабленного положения. Только и того, что выронил нож, которым отрезал мясо. Но рука лишь вхолостую вспорола воздух. Девушка откинулась назад, сделала кувырок и встала в нижнюю стойку. Маленький хищный зверек. Что-то похожее на восточные единоборства, но что именно, он не понял. – Боря, тебя не учили, что бить девушек – нехорошо? – Алина, я хотел… – Я знаю, что ты хотел. Но заруби себе на носу: оглушив и вывезя меня отсюда против моей воли, ты, может, и спасешь мою жизнь, а вот себя похоронишь, потому что я тебя убью, Боренька. Оставь мое оружие и уходи. Со штормом ты и один управишься. – Их там шестнадцать головорезов. – Если уйду, покоя мне не будет до последних моих дней. И я буду знать, кого в этом винить, – распрямляясь, ответила она. Опасаться ей нечего. Она свою позицию озвучила, и можно было не сомневаться: эту угрозу Бочкарева осуществит. – А если в этой переделке погибну я, тебе не будет совестно? – Нет. У тебя есть выбор, и ты его сделаешь сам. – Серьезно? Вот прямо сам? – Не ерничай. Я тебе никто, и звать меня никак. Шапочная знакомая. – Шапочная, значит. – Именно. – Ладно. Рассказывай, что ты там придумала. – Все просто. Ты ведь отличный стрелок? – присаживаясь и рисуя на песке, начала пояснять она. – Ну есть такое дело. – Займешь позицию вот здесь. Это чуть больше сотни метров от их лагеря. Здесь есть просвет в полосе деревьев, лагерь как на ладони. Я обряжусь в свое платье и выйду так, чтобы меня заметили. Женщину они не пропустят и непременно погонятся за мной. Думаю, человек шесть будет. Стрелять не станут. Я подведу их поближе к тебе, после чего развернусь и открою огонь из револьверов. Ты тем временем из моей винтовки достанешь всех, кого успеешь, в лагере. Нужно будет – поможешь мне. Уверена, что у нас получится разом их уполовинить. Дальше – по обстановке. Выглядит все как-то… Тухло, короче. Даже если они уложат десяток бандитов, останется еще шесть. И, что бы она там ни говорила, но среди сомалийцев могут оказаться и дельные бойцы. А тут еще лес… Словом, расклады ему совершенно не нравились. – Охрану они выставили? – поинтересовался Борис. – Нет, – ответила девушка. – Вообще? – А чего ты хочешь? Шторм. Кто в здравом уме приблизится к острову? Скорее всего, они здесь еще со вчерашнего дня и обследовали нашу бухту до нашего появления. – А на корабле кто-нибудь есть? – Нет. Все веселье на берегу, что им там делать? Они же уверены, что одни на острове. – Дистанция от берега до шхуны? – Порядка ста двадцати метров. – Ты говоришь, что с этим штормом справлюсь и я. Хочешь сказать, что тебе по силам выйти в море? – С паровой-то машиной? Не скажу, что с легкостью, но я могу это сделать. – А войти в их бухту? – Ничего невозможного. – И насколько рискованно? – Не так чтобы и очень. У меня хорошая школа и много практики. Если перераспределить груз, накрыть пологом так, чтобы катер не заливало, то успех практически гарантирован. – Как поступят пираты, когда увидят, что в бухту вошел катер с девушкой у руля? – Однозначно оседлают свою лодку. Причем если увидят, что катер идет под машиной, то задействуют не меньше десятка гребцов, чтобы догнать на веслах. – Вот и ладушки. Тогда сделаем так. Через два часа ты должна будешь войти в бухту. – Я? А ты? – Я обегу южную бухту по дуге и зайду с юга по косе. Потом под прикрытием шхуны доплыву до нее и взберусь на борт. – Не уверена, что у тебя это может получиться. Шхуна стоит так, что якорный канат виден со стороны лагеря. – Ничего. Что-нибудь придумаю. Одолжишь свой винчестер? – Не вопрос, бери. – Только смотри не геройствуй. Как только начнется стрельба, в схватку не лезь. Уходи за шхуну.