Уже спускаясь по склону холма, он услышал первый раскат грома. Вспомнив детство, Гай начал считать про себя: «Один… два… три… четыре…» Небо прорезала яркая вспышка молнии, и он невольно зажмурился. Судя по счету, гроза в четырех милях. В лицо дохнуло жаром, и Гай подумал: чтоб мне провалиться, должно быть, она ближе! Гай почти побежал вниз по склону. Он прекрасно помнил, что в грозу нельзя прятаться под деревьями, но надеялся, что под деревьями имеются в виду одиночные деревья где-нибудь в чистом поле. Он же спешил к лесу; там деревьев много, и совсем не обязательно молния ударит именно в то дерево, под которым прячется путник. Чем ближе к лесу Стоуви, тем более темной, непроходимой чащей он представлялся. Гай невольно ощутил тревогу. С древних времен люди боялись лесов: там обитали эльфы и ведьмы, бандиты и дикие звери. Сейчас совсем другое дело, утешал себя Гай. В наши дни пора забыть о первобытных и средневековых страхах. Нет там никаких эльфов, ведьм и, надо надеяться, грабителей и… — Надо же! — вдруг ахнул Гай. — Это еще что такое? В густой траве на опушке, оказывается, притаился какой-то зверь. Заметив человека, зверь вскочил. Вначале Гай решил, что перед ним большая собака, но силуэт оказался совсем не собачьим… Козел? Нет, не то. Скорее всего, небольшой олень — мунтжак. Гай даже засмеялся от облегчения. Мунтжак, которого спугнуло приближение человека, прижал уши и метнулся в лес. Гай зашагал следом по тропе. Эта часть леса находилась в ведении Комиссии по лесному хозяйству; здесь был устроен сосновый питомник. Старую Пастушью тропу окопали с двух сторон; за канавой и полосой дерна начинались лесопосадки. Гай перешагнул канаву и сразу очутился в полумраке. Он шел среди ровных рядов одинаковых, как солдаты на параде, стволов. Зато здесь было сухо. Под его ногами мягко пружинил ковер из сосновых иголок. Сильно пахло смолой; он невольно вспомнил церковь в воскресенье — тем более что и тихо было, как в соборе. Здесь хотелось благоговейно затаить дыхание и дожидаться мига откровения. Олень скрылся из вида, его не было слышно. Гай не слышал даже собственных шагов. Только монотонно шелестел дождь в кронах деревьев. Дорога вилась по лесу, и он бездумно шагал по ней. Тропа была узкая; ее, видимо, протоптали олени, а не люди. Она причудливо изгибалась, как не могла изгибаться ни одна дорога, проложенная римлянами, виляя то влево, то вправо. Тропа и пешеходов заставляла совершать невероятные па, как в каком-нибудь контрдансе. Время от времени до Гая доносился шорох в ветвях, не вызванный дождем. Скорее всего, на деревьях притаились птицы — лесные голуби, дятлы. Птицы, как и он, молчаливо наблюдали, ждали, когда кончится дождь. Впереди показался просвет. Он зашагал туда из любопытства, просто посмотреть, что там такое. Ему совсем не хотелось выходить на открытое место, под дождь. Вдруг он остановился. Он стоял на краю крутого оврага, похожего на земляной вал. Внизу, на дне, росли кусты ежевики, крапива, щавель, бутень и чахлые молодые деревца местных пород. Наверное, они проросли из семян, занесенных птицами. А может, попали на дно оврага на шкуре оленей или с экскрементами других животных. Заросли почти скрывали другую сторону оврага, и все же заметно было, что она почти правильной формы, похожа на блюдце. Стоя за сосной, Гай озирал овраг, похожий на природный амфитеатр. Отсюда, сверху, приятно было бы посмотреть какое-нибудь представление. Интересно, какого происхождения этот вал? Он попробовал каблуком соскрести верхний слой почвы, но вскоре оставил бесплодные попытки. Здесь нужны настоящие археологические раскопки. Когда он вернется домой, надо будет сходить в библиотеку. Выяснить, известно ли еще кому-нибудь об этом месте, выдвигались ли какие-нибудь предположения. Дождь утихал. Как ни хотелось Гаю остаться сухим, любопытство взяло верх. Он начал медленно, осторожно спускаться вниз. Рыхлая земля все время осыпалась под ногами. Древесные корни то и дело ставили ему подножки. Крапива злобно щипала за голые лодыжки. Ежевика царапала незащищенную кожу. Казалось, почва и растения объединились против него и отталкивали незваного гостя. Видимо, мунтжак тоже спрятался в овраге, но Гай его не видел. Почуяв приближение незнакомца, олень вдруг вырвался из зарослей, запрыгал по противоположному склону и скрылся за деревьями. Хотя Гай и догадывался, что в овраге прячется всего лишь олень, от неожиданности он споткнулся, поскользнулся — и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он полетел вниз. Напрасно он старался ухватиться за что-нибудь руками. Ветки больно царапали, но не тормозили падения. Он остановился почти на самом дне. Он лежал ничком, уткнувшись лицом в перегной. По-видимому, на дне оврага никогда не пересыхала лужа или тек ручеек; застойная вода отвратительно пахла болотом. Гай осторожно подвигал руками и ногами, проверяя, нет ли переломов и растяжений. Вроде бы все в порядке. Он вздохнул с облегчением: повезло! Правда, он сильно натер спину рюкзаком, пока катился вниз. Он встал на ноги и повернулся, собираясь подняться наверх, но заметил, что оползень, образовавшийся при его падении, открыл у самого подножия склона какую-то нору. Гай решил, что для кролика нора слишком велика. Возможно, это лисья нора или даже барсучья. Он опустился на колени, разгреб заросли и вгляделся внутрь. Из норы его обдало застоявшимся зловонием. — Фу! — проворчал он и уже собирался вылезать, когда его внимание привлек предмет, лежащий у самого входа. Гай некоторое время рассматривал непонятную вещь. Потом взял ее в руки, тщательно осмотрел, негромко присвистнул и осторожно положил снова на землю. Он сел, с трудом выпутался из накидки, снял рюкзак и долго рылся в нем, ища фонарик. Затем снова лег на живот и, не обращая внимания на жгучую крапиву и царапины, посветил в туннель. Подземный ход тянулся вглубь, между переплетенными корнями, а потом забирал вправо. Луч фонарика высветил у самого входа беспорядочную кучу. Гай отложил фонарик и, вытянув руку как можно дальше, ухватил какой-то маленький сухой предмет. Лицо его перепачкалось в грязи, но он ничего не замечал. Наконец он вытянул из норы все, до чего сумел дотянуться. По цвету извлеченные им предметы оказались желтовато-коричневыми; видимо, они довольно долго пролежали под землей. Некоторые были сломаны. На одной или двух он заметил следы зубов, впрочем довольно старые. Он нашел человеческие кости. Убедившись, что он достал все, что мог, Гай достал мобильный телефон и набрал 999. На экране услужливо высветилось: «Нет сигнала сети». Он тихо выругался. Оказывается, в здешнем лесу «мертвая зона»! Термин не совсем удачный, зато по смыслу — в самый раз. Он порылся в рюкзаке — надо было во что-то завернуть находку. Из бумаги у него оказалась только карта, и он пожертвовал ею. Затем поднялся по склону, выбрался на тропу и почти побежал по лесу. Добравшись до противоположного края, он снова набрал номер. Вторая попытка оказалась успешной. — Диспетчер слушает! — ответил голос. — Полицию! — потребовал Гай. Скорая помощь уже ничем не помогла бы тому, чьи кости лежали у него в рюкзаке. Его соединили с полицией. Он назвал свое имя, домашний адрес, объяснил, что отправился в пеший поход, упал в овраг и нашел в нем человеческие останки, кости. Другой голос, усталый, с металлическим призвуком и нотками, осведомился, где он находится. Гай сообщил, что он в лесу Стоуви, точнее, на опушке. — Давайте уточним насчет костей, сэр, — предложил его собеседник. — Вы, значит, упали прямо на них? — Нет, — возразил Гай. — Я скатился в овраг и задел ветки, закрывавшие вход в нору. — В нору? — Его собеседник как будто обрадовался. — Значит, скорее всего, вы нашли кости какого-нибудь зверя. Вам так не кажется? — Нет, не кажется, — ответил Гай. — Если бы казалось, я бы вам не позвонил. — Людям часто кажется, будто они нашли человеческие останки, — поучающе сообщил голос. — Но их находки почти всегда оказываются костями животных — лисий обед, так сказать. Они маленькие, вроде кроличьих? — Нет! — отрезал Гай. Он начинал думать, что у его собеседника самый противный и самодовольный голос на свете. — Некоторые из них повреждены, у некоторых отсутствуют фрагменты, многих недостает. Но в их число входят ключица, обломки двух ребер, три или четыре позвонка, сильно поврежденная большая берцовая кость и целая нижняя челюсть, в которой сохранилось большинство зубов с характерными протезами. Зубные протезы, по-моему, значительно облегчат идентификацию. К сожалению, череп отсутствует. Конечно, дальше, в туннеле, могут оказаться еще кости. Наступило молчание. Гаю показалось, что он слышит, как его собеседник на том конце линии разговаривает с кем-то. Потом в трубке зазвучал новый голос — басовитый и властный, но не такой самодовольный, как первый. Странно! — Сэр, вы правду говорите? — Истинную! — Гаю все труднее было сдерживать раздражение. — Я вас об одном спрашиваю: что мне, по-вашему, делать? Отнести кости в ближайший полицейский участок или подождать, пока вы кого-нибудь сюда пришлете? Не знаю, как вы сюда доберетесь, — добавил он. — Я на старой Пастушьей тропе. — Мы можем к вам добраться, но, поймите меня правильно, не хочется напрасно тащиться в такую даль. Не подумайте, будто я вам не верю, но… может быть, вы все же ошибаетесь? Вы могли принять за зубные протезы стертые, обесцвеченные зубы… Иногда старые кости, знаете ли, приобретают самые необычные цвета. Итак, что еще дает вам основание полагать, будто вы нашли именно человеческие кости? — Что дает мне основание полагать, будто эти кости человеческие? — буркнул Гай. — Уж человеческие-то кости я отличу! — Немногие способны на такое. Почему вы так уверены? Гай тяжело вздохнул. — Да потому, — ответил он, — что я врач! — Вот он! — воскликнул Алан Маркби и остановил машину. Сидя рядом с ним в машине, Мередит Митчелл пролистала рекламную брошюру, которую ей дали в агентстве недвижимости, и нашла то, что искала. — «Бывший дом приходского священника, — прочла она вслух. — Начало девятнадцатого века. Пять спален, три гостиные, кухня с плиточным полом. Служебные постройки. Нуждается в небольшом ремонте». Оба посмотрели в ветровое стекло на дом впереди. — Ничего себе «в небольшом ремонте!» — с сомнением протянула Мередит. — Отличный большой сад, — заметил Маркби. Они подошли к скрипучей калитке. К парадной двери вела тропинка, когда-то выложенная гравием. Сейчас она почти заросла бурьяном; в многочисленных ямках скапливалась дождевая вода. С дверью особняка кто-то, видимо, вел войну не на жизнь, а на смерть; она была вся в трещинах, словно ее пинали ногами и резали ножом. Маркби нажал кнопку звонка. В ответ раздался оглушительный лай. По полу застучали когти, что-то произнесла женщина. Послышались визг и пыхтение. Наконец дверь со скрипом открылась. На пороге стояла женщина, она казалась высокой даже в прогулочных ботинках на плоской подошве, в которые были заправлены темные шерстяные легинсы. Худое лицо без следа косметики обрамляли неопрятные седые патлы до плеч. Зато в ушах у нее раскачивались гроздья разноцветных стеклянных бусин — судя по всему, серьги она смастерила сама. Споткнувшись, она оперлась ладонью о дверной косяк, посмотрела на Маркби в упор и, задыхаясь, произнесла: — Это Роджер. — Нет… то есть моя фамилия Маркби, — ответил слегка опешивший Алан. — Я звонил вам, и мы договорились об осмотре дома. — Да знаю я, кто вы такой! — отмахнулась хозяйка. Наконец, отдышавшись, она опустила руку. — Роджером зовут моего старого пса. Он шумный дуралей, но на самом деле мухи не обидит. Обожает гостей, только не всем нравится, когда на них прыгают. На всякий случай я его заперла. — Она показала на дверь — похоже, за ней скрывался чулан. Словно поняв, что от него ждут реплики, пес печально завыл. — Роджер не любит, когда его запирают, — пояснила хозяйка. — Так вы войдете или нет? Маркби и Мередит нерешительно переступили порог. Роджер выл и скребся в дверь чулана. Дверь ходила ходуном. — Теперь он для меня великоват, — заметила хозяйка. Мередит развеселилась и прошептала Алану на ухо: — Дом или Роджер? Он поморщился, боясь, что хозяйка услышит, но та продолжала свое: — Содержать такой особняк мне не по карману. Поэтому я его и продаю так дешево. Помня, какую цену назначили за бывший дом священника, Маркби мысленно покачал головой, а вслух вежливо осведомился: — Вы миссис Скотт? — Ну да, конечно. Но откуда вам знать, верно? Я ведь могла оказаться и экономкой. Хотя я никакая не экономка! — Миссис Скотт расхохоталась на удивление гулким басом. Маркби и Мередит украдкой переглянулись и улыбнулись друг другу. Миссис Скотт повела их смотреть дом. Ее длинная юбка покачивалась на ходу. Судя по всему, свитер, что был на ней, она тоже вязала сама. Маркби не очень разбирался в вязании, но решил, что вязальщица работала по наитию, без какой-либо схемы. Свитер, по всем признакам, явился плодом импровизации. Он состоял из ярко-розовых, темно-синих и оранжевых полос произвольного размера. Иногда одна полоса состояла из двух цветов, видимо, когда посередине ряда у вязальщицы заканчивались нитки, и она, не мороча себе голову, брала ближайший клубок. Грудь и спинка выполнены без узора; прямые рукава типа реглан вшиты кое-как. Надо признать, свитер в сочетании с серьгами производил неизгладимое впечатление. — Здесь главная гостиная, — объявила миссис Скотт, распахивая дверь и пропуская гостей вперед. Главная гостиная оказалась просторной, с красивыми лепными карнизами, но ее, судя по всему, не ремонтировали много лет. Когда-то белая дверь безнадежно пожелтела; вокруг ручки темнело жирное пятно. Дверь гостиной также сильно пострадала от лап Роджера. Повсюду толстым слоем лежала пыль. На столе стояли довольно красивые, но почерневшие серебряные вещицы, — их явно давно никто не чистил. Старый диван вздувался в разных местах, отчего отдаленно напоминал саму миссис Скотт; из прорех в обивке там и сям торчали пучки конского волоса. И повсюду собачья шерсть — Роджер везде успел отметиться. Пахло здесь тоже своеобразно — прокисшим тестом и мокрой псиной. — У вас есть центральное отопление! — воскликнул Алан, с опаской глядя на огромный старинный радиатор. — Есть-то оно есть, только не работает, — откровенно ответила миссис Скотт. — Нужен новый котел. Остальные комнаты оказались примерно в таком же состоянии. Мрачная тесная комнатенка, которую миссис Скотт выспренне назвала «кабинетом», была заставлена пыльной викторианской мебелью. Похоже, многие предметы стащили сюда из соседних комнат — на хранение. Мередит, известная любительница книг, подошла к огромному дубовому книжному шкафу. За стеклом выстроились старинные тома в кожаных переплетах. Маркби через ее плечо прочел несколько названий на корешках. В основном на полках стояли труды по теологии. Однако на нижней полке он увидел книги по истории графства Виктория и толстый том под названием «Человек и миф: наследие предыстории». На противоположной стене над дубовым письменным столом висело мрачное распятие из черного дерева и меди. На столе лежал ежедневник, белый от пыли; рядом, на вытертом кисете, лежала старая вересковая трубка. В комнате витал запах трубочного табака, которым за много лет пропитались книги и мебель. Маркби вздрогнул; холодок пробежал у него по спине, как будто к нему прикоснулось привидение. Боже правый, подумал он, все осталось точно таким, как было. Точно таким! Свой голос он услышал словно со стороны: — Похоже, сейчас этой комнатой почти не пользуются?