Сжал талию, потом развернул к себе. Но не поцеловал — толкнул на кровать спиной. Скользя взглядом по всему моему телу и даже не позаботившись о том, что улыбка сейчас неуместна, начал демонстративно неспешно расстегивать рубашку. Уперся коленом в постель между моих коленей, чуть склонился, но продолжать все так же медлить. Мне хотелось спрятаться от его взгляда, закрыться, но притом я отчего-то чувствовала, как нарастает томление. И его голос на грани хрипа только еще сильнее распалял: — Красивая, черт тебя дери. Убери руки, не закрывайся. О, это не прозвучало комплиментом. Как будто просто факт отметил. Он стянул рубашку, обнажая рельефные плечи и безволосую грудь. Тянуло коснуться его живота, провести пальцами, но слишком сильно хотелось, чтобы именно он первым перестал держать эту дистанцию. Расстегнул джинсы, но не стал снимать и, наконец-то, навис надо мной. Смотрел в глаза, но рука его скользила по талии, бедру, потом возвращалась на грудь, чтобы почти до боли сжать сосок. И я перестала себе сопротивляться: потянулась, коснулась губами шеи, затем провела там же языком, как если бы до сих пор только и ждала, когда смогу попробовать его на вкус. Вадим Андреевич взял меня за талию подтянул выше, не позволил свести ноги, но теперь и сам задышал труднее. — Не спеши так, хорошая моя. Давай все сделаем спокойно. До спокойствия мне было далеко. Особенно, когда он поцеловал. Я только от прикосновения его языка готова была стонать и выгибаться. Он словно бы сам себя сдерживал, но через несколько минут вдруг переменился — теперь движения стали напористыми. Вадим перехватил мою руку, с силой прижал над головой, вскользь коснулся губ, а потом спустился к шее. Еще через секунду я почувствовала его язык на соске. И не успела отреагировать на эту ласку — почти сразу же пальцы другой руки нырнули между ног, сразу касаясь клитора. Я со стоном подалась бедрами вперед. Страсть заполнила каждую клетку тела, заставляя истекать внизу, просить: — Ну же, чего вы ждете? А он все продолжал и продолжал, вынуждая меня разрываться от ощущений. Потом, также неожиданно, отстранился и встал. Нырнул рукой в карман, вынул пачку презерватива и бросил на кровать. Снял джинсы вместе с бельем. Вид обнаженного, возбужденного члена меня на миг охладил. Мне почему-то казалось, что орган должен быть меньше — ведь женщины испытывают удовольствие, когда занимаются сексом… Вадим снова ловил на моем лице каждую реакцию. Он как-то совсем пошло положил руку на ствол члена и провел вдоль — к основанию, потом вперед, немного натягивая кожу на головку и снова обратно. Я спонтанно сжала бедра, но и взгляда отвести не могла. Возбуждение от перерыва в ласках немного отступило, но теперь я не думала о том, чтобы остановиться. Но когда он, так же медленно, потянулся за презервативом, не выдержала и отвернулась. Потом он снова вернулся ко мне и мгновенно заставил забыть о минутной передышке — целовал теперь по-другому, с напором, почти не останавливаясь в одном месте. Развел мои бедра широко в сторону, подтянул одну ногу выше и коснулся губами колена. Я не могла понять, как он одновременно успевает оказаться буквально везде. Секунду назад мягко прикусил зубами сосок, заставив невольно вскрикнуть, а теперь уже целует живот, поднимается выше, касается кончиком языка шеи. Лег почти всем весом, наклонился к уху: — Сейчас надо расслабиться, Арин. Сначала будет… неприятно. И я, конечно же, сразу напряглась. Почувствовав, как головка уже касается нежной области между складок, вся сжалась, ожидая боли. Мое сексуальное образование сильно отставало от опыта сверстников, но я хотя бы знала об одном — больно будет. — Нет-нет, хорошая моя. Я буду двигаться так медленно, как будет нужно. Не паникуй. Но страх распространялся от головы по всему телу, как недавнее возбуждение — только в обратном направлении. Я даже не могла успокоиться, осознав, что он впервые говорит со мной настолько мягко. — Я… сейчас… соберусь… — попыталась его остановить. Но он наклонился и прошептал почти мне в рот: — Ты пока собирайся, а я начну. А ты целуй меня, не отвлекайся. Целовать я могла. Точнее — отвечать на его поцелуй. Но все ощущения сосредоточились снизу, я чувствовала, что член проходит внутрь, растягивая стенки. Огромный, он во мне просто не помещался. Вадим плавными движениями покачивался — совсем немного вводил и отстранялся. Решив, что такое испытание я вполне могу выдержать, с облегчением обхватила его за шею и даже немного подалась бедрами вперед. И вдруг он просто вонзился в меня — резко, неожиданно, больно. Я даже вскрикнуть не смогла, поскольку по-прежнему отвечала на поцелуй. Но теперь непроизвольно запрокинула голову, чтобы больше не касаться его рта. Остановила себя, чтобы не зашипеть, хотя внутри все горело. Еще одно движение — и все, больше мне ничего не нужно. Ни с этим, ни с любым другим мужчиной. От страсти не осталось и капли. Но он не двигался, позволяя мне привыкать ощущению неприятной растянутости. — Все, все, умница, — Вадим смотрел в мои распахнутые глаза. — Больше ничего плохого не будет. Готова к хорошему? Я не была готова вообще ни к чему. И даже нашла в себе силы мотнуть головой, но вызвала этим лишь легкую, почти незаметную улыбку. Он положил мне руки на бедра и как будто потянул чуть вниз. Насаживал на себя сильнее. Или чтобы я не вывернулась. Движение внутри уже не вызвало слишком болезненных ощущений, но все равно было неприятным. Он уперся локтями в постель по обе стороны от моего лица и, не отводя взгляда, начал двигаться. Не слишком быстро, не выходя полностью. Мои глаза сами закрылись. Ощущение растянутости внутри почему-то становилось менее неприятным. Я непроизвольно возбуждалась, хотя теперь не так заметно. Возможно, возбуждало само чувство, что он берет меня, что толчки становятся все резче и сильнее, что внутри все расслабляется и мне даже хочется податься бедрами вверх. Он, по всей видимости, уже тоже меня не жалел: темп все нарастал, а дыхание сбивалось. Я ловила его беглые поцелуи и не могла сдержать тихих стонов. Последние толчки были слишком сильными — снова немного болезненными. И с последним он вжался в меня, замер, но притом не произнес ни звука — кажется, даже дышать перестал, но сильно напрягся. Я распахнула глаза, успев застать последние признаки его напряжения. Он опустился на меня, но через несколько секунд снова приподнялся. Я ощутила, что член выскальзывает. После этого Вадим упал на бок рядом со мной. Я не выдержала — нарушила тишину: — Это было… неприятно. — Только в первый раз, Арина. Ты не можешь не знать даже этого. — И удовольствие… тогда я ведь испытала оргазм? А сегодня ничего подобного. — Я женюсь, если встречу женщину, которая испытала вагинальный оргазм с первого же раза. Не на ней, конечно. Ее я сам бояться буду. Все раскачивается со временем, Арина. И у тебя с этим не будет проблем, уж поверь. Ты сверхчувствительная. Я повернула голову и посмотрела ему в глаза: — Мне не понравилось, — я немного преувеличила, но мне очень захотелось это сказать. — Верю. Пойдем в душ вместе? И простынь надо поменять. Мыться вместе? Я охнула, понимая, на что он намекает, и потому сказала громче: — Я не хочу больше сегодня заниматься сексом! Он вдруг зажмурился, даже ладонями лицо закрыл и рассмеялся. Потом вроде бы взял себя в руки, приподнялся на локте, наклонился, чуть коснулся губ, и с иронией сказал: — Пойдем в душ. Не будет никакого секса. Перестань меня бояться — не думаешь, что бояться уже несколько поздно? Он красивый. Вот с такой мягкой улыбкой, с такими взлохмаченными волосами, освещаемый тусклым светом — красивый. И сейчас совсем не излучает угрозу. Я выдавила улыбку в ответ: — Вы правы. — Теперь уже можно на ты, — он подмигнул. — Вы перестали быть моим начальником? — припомнила я ему недавнее. — Вряд ли. Просто сейчас мне слишком хорошо, чтобы строить из себя Биг Босса. Утром спроси еще раз. Ты как? — Вроде бы жить буду. Но спроси меня утром еще раз. Он тихо смеялся — я смеялась в ответ. Столько неправильных событий — целая цепь сплошных неправильностей, но прямо в этот момент мне все казалось правильным. Утром, в самом деле, все изменится. И тогда я, возможно, пожалею. Но вот прямо сейчас все было на своих местах. Глава 16 В душ я с ним не пошла — все еще чувствовала себя неловко. А когда скрылся в ванной он, то встала, поправила постель, собрала одежду и улизнула. Понадеялась, что он не воспримет мой побег как трусость — в данном случае именно о страхе речи и не шло. Просто мне было физически необходимо побыть одной. Первый секс мне скорее не понравился. Нет, приятные и даже очень приятные моменты были, но я бы ограничилась только ласками. Если он способен пальцами и языком доводить меня до экстаза, то остальное кажется уже ненужным. Однако мужчины, как мне представляется, устроены иначе — им необходимо обладать, в самом полном смысле этого слова. Единственный вывод, который я пока могла сделать — к продолжению интимных отношений я готова, но не потерплю ничего такого, что мне будет неприятно. Взяла телефон и с ужасом увидела пропущенный вызов, лишь через пару секунд прочитала имя «Кирилл» и мгновенно успокоилась. Интересно, а если бы я пропустила вызов от важного клиента — и только лишь потому, что в то время ублажала самого начальника, то это отразилось бы на моей зарплате? Рассмеялась от этой мысли, хотя и с явным облегчением, что не пришлось узнать. Перезванивать не стала. Мы с Киром не друзья, чтобы посреди ночи задушевно болтать. А если что-то важное, то наберет меня снова. Хотя что у него может быть важное? И утром я чувствовала себя легко. Все волнение я уже пережила, и на большее просто не хватало сил — теперь как пойдет дальше, туда и поплыву. Шеф, как обычно, готовил завтрак, когда я спустилась. А я целую секунду думала, как обратиться, но и эти терзания мне надоели — по его настроению и определю, тыкать мне или выкать. — Доброе утро. — Доброе, Арина. Сделаешь тосты? — Сделаю. Он только теперь посмотрел на меня — на губах легкая улыбка. А потом оставил свое занятие и молниеносно подошел ко мне. Но не обнял, даже не прикоснулся — замер в паре сантиметров. Посмотрел в глаза очень внимательно. — Как настроение? Я удивилась и пожала плечами: — Хорошо. — Пожалела о вчерашнем? — его однобокий прищур стал еще более заметным. — А то ведь я настроен не дать тебе возможности остановиться на этом моменте. А может, это и есть его забота? Вот именно так проявляется его искренняя заинтересованность моим состоянием? Прирожденный циник, который только сразу после оргазма способен выдавить «Как ты?», а во все остальные моменты прикрывает внимание чем-то, что никак нельзя принять за нежность? Не было никаких доказательств этой идеи — я просто почувствовала, что ему очень важен ответ — важнее, чем звучит в его словах. Быть может, во мне начала просыпаться воспетая в легендах женская интуиция? Или рецидивирующий самообман. Но отчего-то стало легко. Я улыбнулась широко, без тени скрытой иронии, положила ладони ему на плечи и сказала: — Нет. А ты? — Я? — он недоуменно усмехнулся. — Ну, я решила, что у нас утренний обмен любезностями. Хотела подыграть. Он коротко выдохнул, потом прикрыл на секунду глаза и уже в следующий миг наклонился и поцеловал. Я ответила сразу — мне приятны его поцелуи, чего я не собиралась скрывать. Положила ладони ему на затылок, пропуская пряди между пальцев. Вадим подхватил меня и усадил на край стола, вынуждая раскрыть бедра и позволить ему прижаться. Поцелуй моментально перетек из нежного касания губ в страстные, напористые движения. Он как будто брал меня — не так, как вчера, а одним только языком. И отчего-то точно так же властно. Получал тихий стон, отстранялся и снова возвращался к моему рту. Это возбуждало — и довольно сильно. И я не стала себе отказывать: занырнула одной рукой под его футболку. Не намеком на продолжение, просто мне слишком сильно хотелось коснуться его кожи. И в ответ я тоже получила тихий стон. Не только меня пробирало. Вадим опустился на шею, целуя все более напористо, а ладонью меня буквально вынуждал прогнуться в пояснице навстречу. Как будто мне нужно было это принуждение. Я не стягивала с него футболку, но мои пальцы не останавливались. Почему-то эти касания — к его груди, животу — распаляли особенно сильно. И я теперь уже сама ловила его губы, податливо открывала рот. Запах горелого бекона был все сильнее, но останавливаться не хотелось. Пусть горит. Пусть все горит, а не только мы двое. И да, именно таким поцелуем должны с утра приветствовать друг друга любовники! Он дышал рвано, когда прошептал: — Хочешь?.. Вопрос не требовал пояснений. Я застыла на секунду, но поняла, что именно сейчас предпочла бы продолжать только поцелуй и наши ласки, только на первый взгляд невинные. А еще лучше раздеть его, чтобы и губами касаться кожи, но не больше. Как это выразить понятным ответом? — Хочу, чтобы ты снял футболку, но не хочу заниматься любовью. Он сделал шаг назад, вынудив меня вытащить из-под одежды руки. Посмотрел с такой иронией, словно я попросила о взаимоисключающих вещах. Потом глянул на плиту, от которой уже шел дым, пошел туда и выключил. На обратном пути схватил одной рукой сзади за ворот и одним движением через голову стащил футболку. Бросил на стол. Сказал с улыбкой: