А вот и ладно! Ну, просто не может быть такого, чтобы эта сделка была мне менее выгодна, чем Вадиму Андреевичу. Особенно когда его выгода выглядела иллюзорной. В конце концов, плохого — вот по-настоящему плохого — он мне пока ничего не сделал. И благодарить, конечно, не за что, но и на другой конец света бежать не из-за чего. Я выпила вина, не отказалась от мраморной кобе, даже не пытаясь изобразить, что пробую ее впервые. Алкоголь немного развязал язык — и это было к лучшему. Некоторые вещи просто обязаны быть произнесенными, но обычно на них не хватает духу. — Вадим Андреевич, не сочтите за грубость, просто любопытство разбирает. Вы ведь в самом деле привлекательный. Я, наверное, совсем не разбираюсь в людях, но не понимаю — неужели вам приходится угрожать женщинам, чтобы они обратили на вас внимание? — А ты поверишь, если скажу, что делаю это впервые? И делаю только потому, что тебе это нужно. Ощущение, что тебя вынуждают. Я не прав? Слишком сложный вопрос, чтобы так сразу ответить, потому я перешла к более очевидной мысли: — Если впервые, значит, интерес есть — именно ко мне. — Арина, тебе нужно признание в интересе? Желательно, чтобы тянуло сразу на влюбленность? Я подумала: — В принципе, да. Предположим, я вам понравилась — вот просто так, без особенных оснований, отсюда и все ваши поступки. Пусть даже ни к чему хорошему они не приведут, но с ответной реакцией определяться легче. Он усмехнулся, подлил в бокалы еще вина: — Нет, на самом деле ты ищешь гарантий. Люди так часто бросаются громкими словами: «люблю», «жить без тебя не могу», «единственная», но потом оказывается, что и жить могут, и таких же «единственных» впереди пруд пруди. Но всем нужно, чтобы эти гарантии были озвучены. Чтобы у каждого порыва был четкий термин. И чем возвышеннее он звучит, тем больше оправданий любой ошибке. Я устало поморщилась: — С вами очень тяжело общаться. Никакой конкретики! Вадим Андреевич пребывал в отличном настроении и постоянно улыбался. — Хочешь конкретики? Ладно. Нет, я не думаю, что когда-нибудь ты начнешь работать в эскорте. По крайней мере, не в ближайшее время. И, судя по всему, тебе есть куда вернуться, то есть ты попросту не окажешься в такой ситуации, когда придется выбирать: голодная смерть или то, что тебе претит. Да и не идет никто в эскорт из совсем уж отчаянных ситуаций. От отчаянья девочки на дороге стоять могут, но у них нет ни изначального лоска, ни нужного образования, чтобы работать на меня. Я и сама не заметила, какое напряжение во мне копилось, потому сейчас выдохнула: — Ого! То есть этот вариант вы больше не рассматриваете? Какое облегчение узнать! В ответ он только прищурился сильнее — воплощенная ирония: — Глупо с твоей стороны было считать, что я готов в это вкладываться. Однако я и не сказал, что ты никогда на это не пойдешь. Уверен, через два года ты будешь сильно отличаться от теперешней. Тогда многое может поменяться. — Вряд ли до такой степени! — Вряд ли. Я просто озвучил один из тысячи вариантов развития событий. Я поставила локти на стол и наклонилась ближе: — Тогда что? Если я не выгодная инвестиция, если не вызываю в вас иррациональной влюбленности, тогда в чем причина? В скуке? — Хм… А вот это уже намного ближе. Может, все-таки потанцуем? — Простите, нет настроения. То есть скука… — я теперь вслух рассуждала сама с собой. — А ведь и правда! Вы говорили про то, что бизнес вам надоел из-за того, что проходил без творчества… У вас теперь есть деньги, куча свободного времени, а оказалось, что занять-то себя нечем… И тут появилась я. Наверное, странная. Да чего уж там, я на самом деле должна была выглядеть странной! — Да чего уж там, ты до сих пор такая, — он усмехнулся. Но я не отреагировала на выпад, продолжая: — Ну конечно, вот так все просто… Вы и самому себе не стали объяснять, откуда этот интерес — интересно было уже просто повозиться с неведомой зверушкой! И именно потому не хотите отпускать меня, поселили у себя, но ничего особенного и не делаете. Этот интерес просто пропадет, как только я сдамся, стану такой, как все… ну и, само собой, пересплю с вами. Потому вы и играете! Оттягиваете этот самый момент конец развлечения! Вы из меня устроили себе эскорт — почти так же, как своим клиентам. Я теперь посмотрела прямо в его глаза, но увидела только всплески веселья: — Почти полное попадание. Ты продолжаешь меня пугать. Довольная собой, я тоже расслабилась: — Или секс вас вовсе не интересует? Важнее ведь поиграть, вылепить, что душе будет угодно. Устроить самому себе забастовку. Чего только не придумаешь для новых эмоций, когда уже есть все? — В кои-то веки я встретил человека с потенциалом. Продолжай, Арина. Я пожала плечами: — А нечего продолжать. Если мы не собираемся танцевать, то можно и домой. Кстати, а как мы поедем, если вы выпили? Или останемся в квартире, где Кир? — Про такси на твоем необитаемом острове тоже не слыхали? Хорошо, пойдем. К счастью, своих знакомых я так и не встретила, зато уже на выходе столкнулись с какими-то подвыпившими приятелями Вадима Андреевича. Целая компания, среди которых были и иностранцы. И снова убедилась, что мой начальник бесконечно врет — один из них совершенно точно был клиентом, а ведь еще совсем недавно Вадим Андреевич убеждал, что с клиентами лично не знаком: — О, приветствую, Вадим! Договор на завтра в силе? — Конечно. Но я смотрю, вы уже сегодня начали. Может, перекинуть? Девчонок каких-нибудь соберем. — Да нет, — отмахнулся мужчина. — Не надо. Эти немцы по-русски никак не шпрехают, а я разорюсь их только твоими девочками развлекать. Недешево, друг мой, недешево! Решил, что основными козырями буду бить завтра, тогда же и договор подсуну. Вадим Андреевич ответил уже до отвращения привычным: — Ясно. Обсуждаемые иностранцы заинтересованно меня разглядывали, пока эти двое переговаривались. Я не упала в грязь лицом, заговорив по-немецки: — Здравствуйте! Как вам город? Вы впервые в России? Как это обычно бывает, в такой момент все разом оживились и заулыбались — у каждого поднимается настроение, когда к нему обращаются заграницей на родном языке. Они с удовольствием отвечали ничего не значащую чепуху, а один выдал очень торжественно: — Москва прекрасна. И где еще, вот так запросто, можно встретить настолько очаровательную девушку? Это был искренний комплимент, я не уловила никакой пошлости. Потому благодарно улыбнулась. Однако приятель Вадима Андреевича тут же интерпретировал по-своему и обратился к нему по-русски: — А можно, и ее в список внести, Вадим? Мне позарез нужен этот контракт! — Она не работает, — коротко отрезал Вадим Андреевич и вдруг обратился к остальным на чистейшем немецком: — Господа, просим нас извинить. Добро пожаловать в столицу и приятного вечера! Подставил мне локоть и вывел из зала. А я про себя лишь отметила, что такое произношение вряд ли вырабатывают в обычных средних школах. Да, многие изучают английский, но немецкий — да еще вот такой, разговорно-свободный — ставят только с помощью носителей языка. Долго жил заграницей или получал такое же образование, как я? Мысль собиралась долго, но оформилась, когда мы забрали свои вещи, позвонили Киру, чтобы отогнал машину в гараж, потом разместились на заднем сидении такси и приготовились к долгой дороге: — Вадим Андреевич! А с чего я взяла, что вы вышли из бедности и начинали с нуля? Он рассмеялся тихо: — Понятия не имею. — Ого! — я придвинулась ближе и говорила тихо, чтобы водитель не расслышал. — А мы с вами, совершенно случайно, не с одного и того же необитаемого острова? Точно! Да ведь ваш бизнес — это бунт… Хорошее образование, языки, а потом что-то пошло не так. И бизнес этот… просто какая-то демонстрация! Странно, что не съемки порно. Так что произошло? Нелюбимый сын или не первый наследник? Он зачем-то развернулся ко мне и положил ладонь на затылок. — Я отвечу на любой твой вопрос, если ты ответишь на любой мой. — Нет. Мне не настолько интересно. Вадим Андреевич приблизился еще. Губы — в двух сантиметрах. Я сбилась с мысли. — А про порно ты здорово придумала. Не ожидал от тебя креативности именно в этом вопросе. — Вам надо что-то делать со своим сарказмом. Его слишком много! — И еще, ты ошиблась в одном. Секс меня очень интересует, и я не собираюсь растягивать ожидание. Кажется, я самолично взяла палку и тыкала спящего медведя, пока он не проснулся. Вот что за желание во всем разобраться, да еще и вслух? Ведь я могла быть и права и словно бросила вызов, на который он уже не мог не отреагировать. Но его близость сейчас сильно смущала. Я прошептала: — Отпустите, пожалуйста. Мне неприятно, что водитель видит… — В этом и есть смак — выходить из зоны комфорта. Он прижал большой палец к нижней губе и надавил. Я закрыла глаза, впуская его язык. Вадим Андреевич целовал неспешно — скорее дразнил. Или наслаждался моим смущением — я не могла отделаться от мысли, что в зеркало заднего вида таксист видит нас и уже сделал все напрашивающиеся выводы. И все равно не могла с собой ничего поделать: мне нравилась эта ласка. Но довольно быстро Вадим Андреевич отстранился и прошептал в ухо: — Сегодня совершенно точно будут танцы, Арина. Кажется, тебе эта игра нравится уже не меньше, чем мне. Я отвернулась к окну, не в силах спорить. Когда добрались домой, я чувствовала себя бесконечно уставшей, но Вадим Андреевич не отпустил меня в комнату: — Нет, сегодня просто так не разойдемся. Мне очень нравится твое настроение.