Я забираюсь под одеяло и натягиваю пушистый плед до самого подбородка, вцепившись в него, как в броню, когда из коридора до меня доносится шлепанье. Ручка поворачивается, но не полностью – замок заперт. Я задерживаю дыхание. За этим следует бесконечная звенящая тишина, и я прикусываю зубами щеку, чтобы сдержать жалкие слезы, что вот-вот хлынут рекой. Ручка поворачивается еще раз, но уже медленнее и тише – еще одна попытка… так, на всякий случай. Сердитый удаляющийся топот и приглушенный хлопок закрывающейся двери. В эту же секунду я глубоко выдыхаю, вытаскиваю из-под одеяла нож и раскрываю его. Провожу пальцем по лезвию, читая выгравированную на нем надпись. «Семья – это не только общая кровь». Звучит забавно, если задуматься. Семья – это не только общая кровь, при этом за тех, кого мы выбрали сами, мы готовы истечь кровью. Я прокалываю кончик пальца, чтобы на нем появилась темно-красная капля, и провожу им по губам. Слегка тру губой о губу, пропуская язык через зубы, и во рту появляется металлический привкус – привкус ненависти к себе. Прости, здоровяк. За все, что было сегодня… и за то, что еще впереди. Глава 2 Рэйвен Понаблюдав за разминкой перед матчем, я поняла, что сегодня нас ждет грязная игра, но такого я точно не ожидала. Это было просто ужасно. Потому что уже по меньшей мере в двадцатый раз за игру мяч летит к Мэддоку, ему пасуют в надежде, что он добавит команде очков. Меняя позицию, он обходит парня из команды-противника, но спотыкается и теряет равновесие. И снова мяч, только оказавшийся у него в руках, уходит к сопернику. Из груди Мэддока вырывается рык, он наклоняется, но тут же вскакивает и снова бежит по площадке. Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя досаду, потому что команда гостей снова забрасывает мяч в кольцо, и Брейшо отстают уже на семь очков. Всю игру они пытаются догнать противника и никак не могут вырваться вперед. Я еще никогда не видела их такими неуклюжими, и, к сожалению, это передалось всем игрокам команды. Кэптен не забросил ни единого мяча, хотя у него было несколько попыток – на его лице отчетливо проступает отчаяние. К этому моменту он уже неимоверно злится на самого себя. А Ройс играет очень грубо, что приводит к одному фолу за другим. Стоит мне подумать об этом, как раздается очередной свисток. Все головы поворачиваются к противоположному концу площадки, где Ройс в следующее мгновение орет прямо в лицо рефери: – О, значит, этому ослу ты не свистишь, а мне будешь свистеть весь вечер? Теперь мне все ясно, чел. – Он слегка отводит плечи назад и насмешливо трясет головой. – Классно, теперь я знаю, кто выписывает тебе чеки, мудак. – Брейшо! – кричит тренер, но Ройс не обращает на него никакого внимания. Я бросаю быстрый взгляд на Мэддока и Кэптена, но они просто стоят, позволяя ему делать то, что он делает. – Чувак, кончай. Еще чуть-чуть – и победа наша, – нагло – или просто по глупости – выкрикивает парень из другой команды, и Ройс разворачивается. Даже со своего места я вижу его разъяренный взгляд. Через несколько секунд он пихает его в грудь так сильно, что тот падает на других членов своей команды, а я выпрямляюсь на сиденье в ожидании чертовой драки, но это дом Брей, город Брейшо – никто не осмеливается выйти вперед. Никто, кроме Ройса. – Подойдешь ко мне еще раз, сукин сын, и будешь жрать металл. Рефери вскидывает руки с предупреждающим взглядом и официально удаляет Ройса с площадки. Тот обеими руками показывает ему средние пальцы и шагает к скамейке. Он хватает свою толстовку и бутылку воды, кидает бутылку в тренера другой команды и громко хлопает дверью, направляясь в свою раздевалку. Бас ловит мой взгляд и прищуривается, но я его игнорирую. Он может сколько угодно обвинять меня в этом отстойном шоу, однако он виноват ничуть не меньше меня, и он это знает. Он должен был пойти со своей новостью о том видео к ним, а не ко мне. В смысле я это ценю, но пусть катится к черту со своим дерьмовым осуждением, он сам может загладить свою вину в любой момент. Хотя, полагаю, у него не хватит на это стали яиц, ведь он утаил информацию от троицы, которая доверила ему свои сделки и денежный поток. Может, им не стоило этого делать. Я глазами нахожу Мэддока на площадке, и в тот же момент он поднимает свой взгляд на меня, но сразу отводит его, занимая нужную позицию, потому что мяч снова в игре. Они играют так из-за меня, я это понимаю. Я заставила их нервничать, из-за меня они не спят уже вторые сутки – сомневаюсь, что кто-то из них спал прошлой ночью. Я знаю, потому что я и сама не спала. Может быть, их игра сегодня и плоха, но, по крайней мере, они все-таки играют. В смысле, если бы видео с нашими шалостями и проникновением в домик Грейвенов посмотрели все, их могли исключить из команды или даже отправить в колонию для несовершеннолетних. Не было смысла подвергать их такому риску, если я могла это предотвратить. У меня достаточно реалистичный взгляд на мир, чтобы понимать свое место в нем, и пусть это случится не сегодня и не завтра, но в конце концов девочке из гетто не суждено остаться в особняке. Я знаю это и принимаю. Тем не менее я признаю, что не ожидала, что отдаление будет таким болезненным. Мэддок за весь день не сказал мне ни слова, как и Ройс с Кэптеном, и они все еще и понятия не имеют, что происходит. Я не хочу даже думать, что будет дальше, но ущерб уже нанесен. И я бы сделала это снова, если бы мне пришлось. Я отгоняю эти мысли и снова концентрируюсь на игре. Придурок Лео закидывает мяч в кольцо, и все аплодируют. Новый прилив энергии оживляет всех присутствующих, и теперь все глаза следят за «Волками Брейшо», как они бегают за другой командой по площадке. Один из наших парней подпрыгивает, блокируя попытку соперников закинуть мяч, и он возвращается в наши руки. Игрок Брейшо направляется к корзине, делает обманный трюк с целью якобы перебросить мяч на другой конец площадки, а сам пасует его назад, Мэддоку, который кидает его в кольцо, забивая трехочковый. Зрители восторженно вскакивают на своих местах. Все то и дело толкаются локтями – грубее, чем это разрешено, но после выходки Ройса рефери как будто больше не желают свистеть на фолы. С Мэддоком в роли нового ведущего игрока «Волки» начинают отыгрывать очки. На табло остается семнадцать секунд – для баскетбола это целая вечность. Ну давай же, здоровяк. Я задираю подбородок, чтобы видеть площадку поверх голов других членов команды, которые поднялись на ноги передо мной, и дергаю голову в сторону, когда рядом со мной вдруг появляется директор Перкинс. – Здравствуй, Рэйвен. На меня накатывает волна тревоги, но я заставляю себя снова перевести взгляд на площадку, уверенная на сто процентов, что, несмотря на напряженную игру, Мэддок и Кэптен оба заметили, как этот кусок дерьма подвалил ко мне. – Что вам надо, Перкинс? – Сегодня утром на своем столе я обнаружил весьма интересное уведомление о переводе, мисс Карвер. Я замираю. И, видимо, мои глаза широко распахиваются, потому что Мэддок хмурится сильнее, но он бросается вперед, снова с мячом в руке, и я пододвигаюсь, чтобы лучше видеть. В ту же секунду Перкинс кладет руку мне на плечо, и я резко выкручиваюсь из-под нее. – Блин, не трогайте меня, – выплевываю я сквозь сжатые зубы, на что он лишь усмехается. Толпа издает стон, и я снова бросаю взгляд на площадку – Мэддок в отчаянии проводит ладонями по лицу, а мяч уже у команды-соперника. Звучит финальный свисток. – Спасибо за всю вашу помощь, мисс Карвер. – Не льстите себе, – выдавливаю я все так же сквозь сжатые зубы. – Ради вас я бы никогда, блин, и пальцем не пошевелила. Он делает шаг вниз и поворачивается, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. – Доброй вам ночи. Жду не дождусь следующей игры. – Он ухмыляется и уходит прочь. Как бы мне хотелось навалять этому мудаку по полной.