— Да! — Добрый вечер, Апполинарий Петрович. Как поживаете? — слышится голос Пятницкого. — Вашими заботами, — неприязненно буркнул Апполинарий. — Какой тон. Я вас чем-то расстроил? — Нет, просто … так вот. — А-а, под горячую руку … бывает. Значит, все в порядке у вас? Только вот нервишки шалят на бытовой почве. Бывает-бывает … а вот у меня неприятности посерьезнее, Апполинарий Петрович и по вашей вине. — Не понимаю вас. — Выходите на улицу, расскажу. Я у подъезда. Разговор обрывается, трубка прерывисто гудит. — Урод! Что за хамская манера разговаривать с людьми? Хозяином себя возомнил, мусор поганый! — ругается вслух Апполинарий. Железная дверь подъезда хлопает за спиной, словно крышка мусорного бака. Знакомый «форд» мышиного цвета прижимается брюхом к ледяному насту. Приглашающе мигает свет фар, но Апполинарию почему-то кажется, что это предупреждение об опасности. В низу живота появляется тянущее чувство, ноги начинают дрожать, мышцы становятся ватными. Так бывало раньше перед дракой, это результат избыточного адреналина в крови, но он уже давно научился управлять своими страхами. Во всяком случае, так считал. Распахивается дверь, теплый салон «форда» встречает запахом искусственно кожи, табачного дыма и — Апполинарий не верящее втянул воздух! — коньяка. Пятницкий пьян и за рулем? Не может быть! Впрочем, он мент, ему все можно. Пятницкий молча затягивается сигаретой. Красный огонек шустро бежит по белому цилиндрику, все сжигая на своем пути, превращая табак в никотиновый дым. Апполинарий демонстративно жмет кнопку открывания окна, стекло послушно уползает внутрь двери. — Ну и какие же неприятности у вас по моей вине, господин капитан? — спрашивает Апполинарий. — Я повышен в звании. Подполковник, — хриплым от выпивки голосом отвечает Пятницкий. Окурок летит в снег, красный огонек медленно гаснет. — Ага, — кивает Апполинарий, — шутка юмора такая, да? Насчет неприятностей. — Знаете, Колышев, офицерские погоны пришиваются к мундиру нитками. Это довольно трудоемкий процесс, но вот сорвать их можно за секунду. С мясом. А бывает, что и с головой. — Я на ваши погоны не претендую. Я вообще не на какие погоны не претендую. И мундир мне ваш не нужен, — скривился Апполинарий. Пятницкий помолчал. Чувствовалось, что ему очень хочется кое-что сказать, а, возможно, и дать по голове сидящему рядом человеку, но… он делает глубокий вдох-выдох и говорит почти спокойно: — Мы с вами заключили соглашение. Вы обязались руководить бандой скинхедов. Так? — Так. Мало крови? По моему, вполне достаточно. Вы сами говорили, что иноверцы поутихли. — Верно. Но, предлагая вам сотрудничество — а у нас с вами именно сотрудничество, я ведь обязался покрывать ваши дела, — я предупредил вас, что операции проводить только по моему указанию. Нельзя убивать всех подряд, черт бы вас побрал с вашими качками, Колышев! — голос Пятницкого срывается на крик. — О чем вы, Валерий Петрович? — брезгливо поинтересовался Апполинарий. — Вашему начальству стало жалко убиенного Мурада? Так свято место пусто не бывает, кресло водочного короля уже не вакантно. Наверняка какой-нибудь ментовский генерал запаса уселся в кресло. Или вам обидно, что вас в компанию не взяли? Пятницкий снова замолчал, потом в руке появляется сигарета, вспыхивает огонек зажигалки и дымное облако опять заполняет салон «форда». — Ошибаешься, Колун. Моя компания, как ты выразился, повыше будет. Водочные генералы станут в зубах деньги приносить. Но это потом. А пока есть ты, недоумок и твои тупорылые качки-скинехеды. — Слушай ты, ублюдок легавый, я тебе не «барабанщик» и не стукач за полтысячи в месяц! Я… — возмущенно начал было Апполинарий. — … идейный борец с несправедливостью, да? — перебивает его Пятницкий. — Душа болит за Родину и все такое. Нет, Колун, ты самая настоящая «шкура», которую натягивают на «барабан», чтобы он громче стучал. Каждый твой шаг зафиксирован, мне известно о тебе все — что ешь, где бываешь, с кем спишь. Все! Апполинарий даже задохнулся от ярости, рука непроизвольно сунулась к поясу. — Это зря, — спокойно произнес Пятницкий. — Убивать ты умеешь, но в данном случае это глупо. Досье на тебя я в кармане не ношу, о нашей встрече известно моему шефу и вообще — беседа наша пишется и в режиме реального времени транслируется … куда надо. Вот так, дорогой Колун! Апполинарий обмяк, плечи опустились, лицо осунулось. — Ну да, следовало догадаться самому, — шепчет он. — Следовало знать с самого начала, — преподавательским голосом поправляет Пятницкий. — Азы оперативной работы! — И какие ко мне претензии? — упавшим голосом спрашивает Апполинарий. — Халатно относишься к работе, дорогой. Самоустранился от руководства подчиненными. Ты знаешь, что сегодня … э-э … вчера ночью они убили и ограбили одного человека прямо у него дома. — Нет. Откуда я мог это знать? — растерянно произнес Апполинарий. «Ведь прошлую ночь я провел с Машей», — подумал он. — А что собственно такого? — удивился он вслух. — Одним барыгой меньше. — Не совсем так. Во-первых, он русский. Во-вторых, он … ну, в общем, был полезен. Видишь ли, государство не считает правопорядок первоочередной задачей до тех пор, пока уровень преступности не достигает порога, после которого криминал угрожает так называемой национальной безопасности. Проще говоря, пока режут и грабят простых граждан, все тихо. Ну, разве что перед выборами устроят показушные судилища над этими … как их? А, «оборотнями в погонах»! Или сенатора за жопу возьмут, какого не жалко — мол, перед законом все равны! На этом все. А вот когда бандиты лезут в исполнительную власть, отстреливают высших чиновников, словно бешеных собак, среди бела дня, а уличная преступность зашкаливает, электоральная биомасса волнуется, тогда спохватываются и финансирование идет потоком. Так вот, сегодня с деньгами туговато. — Бандиты во власти не новость! — фыркнул Колышев. — А сейчас как? — В допустимых пределах, — дипломатично ответил Пятницкий. — Так вот, убитый гражданин был бизнесменом, который относился к органам правопорядка, скажем так, лояльно. — То есть регулярно «отстегивал»? — Именно так. Вдобавок оплачивал поездки на курорты, бесплатно ремонтировал личные тачки и тому подобные мелочи, — затряс головой Пятницкий. — Не надо было его убивать! — Не надо, — согласился Апполинарий. — Но за это надо платить. Мальчишки врываются в дом, где стены золотом обмазаны. В буквальном смысле! У этого Мурада вместо кафеля ванная обложена золотыми пластинами! А дверь в личный кабинет обклеена купюрами по пятьсот евро и покрыта прозрачным лаком. Каково такое видеть пацанам, которые больше сотни рублей в руках не держали! Скинхеды тоже люди, им жрать хочется три раза в день. И еще кое-что нужно. Одно дело прибить нищего ниггера в подворотне, совсем другое «отоварить» миллионера в собственных апартаментах. Докуренная сигарета летит в сугроб, Пятницкий лихо сплевывает сквозь зубы в окно. — Ты прав, не учли. Ладно, на первый раз замнем. Собери своих барбосов и объясни — доходчиво так объясни! — чтоб самодеятельности больше не было. Иначе конец вам всем. Понял, Колун? — Понял, — кивнул Апполинарий. — Свободен! Хлопает дверь, «форд» бодро рычит, колеса прокручиваются на месте от избытка сил. Целое облако снега пополам с грязью вырываются из-под днища автомобиля, пачкая Колышева с ног до головы. «Форд» давно уже скрылся за поворотом, а он продолжает стоять на месте, сгорбленный, с понурой головой. По лицу медленно текут грязные ручейки, левый глаз залеплен какой-то дрянью вроде собачьего кала, на зубах скрипит песок. «Апполинарий Петрович Колышев, преподаватель ВУЗа и по совместительству милицейский стукач. Или преподавание совместительство, а стукачество моя основная деятельность? Как незаметно все получилось», — думает он. Стало невыносимо гадко и противно на душе. Если бы сейчас стоял на краю обрыва, то без колебаний шагнул бы вниз. Но обрыва рядом нет, а карабкаться на крышу собственного дома глупо. Вот так, ощущая себя полным ничтожеством и дрянью, и возвращается в квартиру. Собрать компанию скинхедов удалось только вечером следующего дня. По телевизору заканчивается программа «Время» — наиболее популярное средство для промывания мозгов в нашей стране. Новости подаются тщательно вымытые от ненужных подробностей, интервью отредактированы, речь ведущего выдержана в умеренно оптимистическом тоне. Все чинно, благородно, можно сказать — изящно. Информация порезана дольками, сдобрена соусом комментариев слабой остроты и подается в одно и то же время вот уже несколько десятков лет. Основное блюдо — новости из высших сфер: президент посетил, президент сказал, президент поругал! Дума заседает, депутаты сочиняют законы, верхняя палата утверждает. Правительство работает. Этакие «письма счастья» для граждан, дабы они видели и знали, что о них помнят, заботятся. Особенно умиляют «прямые включения» из кабинетов СБН — Самых Больших Начальников. Гражданам показывают, как СБН заслушивают доклады, раздают указания, строго спрашивают с нерадивых чиновников. И сразу появляется на душе такое вот спокойствие олимпийское, потому что все в нашей стране хорошо, власть при делах, ВВП растет не по дням, а по часам. Радуют макроэкономические показатели. Только вот волатильность спотового рынка немного беспокоит. Какая-то она вялая! В конце, на закуску следует рассказ об успехах спортсменов. И не важно, что на Олимпийских играх наша сборная плетется … ну, скажем так чуть дальше середины. Нет, лучше так — наша команда в десятке сильнейших, во! Зато чиновники от спорта, их родственники и знакомые — все в тренировочных костюмах, спортсмены ху…вы! — уверенно держат первые места в мире по уровню затрат на содержание себя, любимых. Но на негативе концентрироваться не стоит. Так, между прочим сказали и ладно. Апполинарий смотрел новости скорее по привычке, чем из интереса. Мама была старой закалки, слепо верила газетам и новостям, приучала к этому сына. Апполинарий предпочитал Интернет и блоггеров. Именно в сети можно найти правдивую инфу о том или ином событии, не вышелушенную цензурой. Вообще, чем больше у людей средств приема и передачи информации, тем больше правды в этой жизни. Когда-то радио и телефон были чудом, прорывом в информационное будущее. Власть быстро взяла их под контроль. Появились профессиональные лгуны и мерзавцы — журналисты. Они и раньше были, но как-то не очень. Прошлый век стал их временем. Дело дошло до того, что этих негодяев стали называть четвертой властью! (А журналистику — кстати! — второй древнейшей профессией.) Этому приходит конец. И пусть факультеты журналистики ежегодно выпускают тысячи профессиональных собирателей сплетен, лжи и слухов, пусть журналисты рассказывают выдуманные ими самими небылицы о необходимости собственной профессии — дни этой сволочи сочтены. Обычный человек с телефоном, с планшетом или с чем-то другим, что придумают завтра. случайно оказавшийся в нужном месте в нужное время, расскажет и покажет событие куда интереснее, чем так называемый «профи». А главное — правду! Глава 9 Пластиковая коробка звонка верещит внезапно и мерзко, словно неведомое животное, угодившее под колесо грузовика. Апполинарий вздрогнул и в который раз пообещал себе, что сменит гадкую трынделку на нечто более благозвучное. Дверь распахивается, в коридор вваливаются оживленно галдящие скинхеды. Квартира сразу наполняется испарениями дорогого одеколона, черные куртки источают запах свежей кожи и металлических заклепок, по воздуху плывет алкогольный перегар и дым — несколько парней пыхают сигарами. Среди пришедших Апполинарий не заметил Марии. «Ну и слава Богу! — подумал он. — Хоть она осталась прежней Машенькой». Толпа парней привычно рассаживается на заранее приготовленные стулья. Лица молодых людей украшает здоровый румянец, глаза блестят, на губах улыбки. — Как жизнь, Колун? Че грустный, как заяц в половодье? — весело спрашивает кто-то и толпа отвечает довольным гоготом. — Терпимо, — отмахивается Апполинарий. — А грустю, что вас давно не видел. Чего Кира не видно? — Позже будет. Они с Тропой че-то там мудруют. — О чем? — насторожился Апполинарий. — Да фиг их знает! — отмахнулся парень. — Наверно, новую операцию готовят. — Да? Хреново. Я как раз об этом и хотел поговорить. — Так они скоро будут. Тогда и скажешь. А пока вот что… мы вот по дороге спорили про кризис. Каждые свое толкует, но че-то не то. Можешь объяснить, откуда эта хрень берется? У Апполинария брови лезут на лоб. — А вам зачем? Вы-то с какого бока? — Ну как же! Бабло тухнет, убытки терпим. Некоторые вложились и тово… ха-ха! … облажались. Апполинарий покрутил головой, хмыкнул — скинхеды, которые еще вчера знали только цены на анаболики, вдруг в одночасье стали финансистами. Чудны дела твои, Господи! Впрочем, нет, Господь ни причем. Стоило только коснуться денег и вчерашние патриоты и борцы с иноверцами превратились в деляг. Слаба оказалась вера! — Ладно, — пожал плечами Апполинарий, — слушайте. Что такое финансовый кризис? Поясню на примере. Итак, я — предприниматель. Беру кредит в банке и строю дом. Вы — покупатели квартир. Вы тоже берете кредит в банке и покупаете у меня квартиру. На ваши деньги я отдаю долг банку. Вы зарабатываете и тоже отдаете долги банку. Мы с вами должники. Кажется, что в выигрыше банк, ан нет! Он выдает кредиты тоже из заемных денег. Это: а)клиенты банка, что хранят деньги на счетах, б) заемные средства, полученные в Федеральном банке, в) собственные средства. Значит, вы должны банку, я должен банку, а банк, в свою очередь, должен государству в лице Федерального банка. Получается, в выигрыше государство? Нет, потому что оно тоже должник! По отношению к международным финансовым учреждениям, другим государствам, которые приобрели его ценные бумаги, что есть долговые обязательства, по которым надо платить точно в срок и с процентами. Своим собственным гражданам государство тоже должно, так как пользуется их сбережениями в государственных банках и фондах. Получается, что все должны всем! Возникает этакая долговая вселенная, в которой деньги прирастают процентами, курсы растут, долговые расписки дорожают. На самом деле деньги дешевеют, ибо платежеспособность валюты определяется материальным эквивалентом, а он, этот самый эквивалент, не растет так быстро, как придуманные кем-то проценты. Производство отстает от роста стоимости денег, деловая активность перемещается в сферу спекуляций ценными бумагами, ширится ажиотаж и суета. Так надувается финансовый пузырь. Сверкают рекламные огни — хватайте дешевые кредиты! — покупайте, пока дешево! — живи сегодня! Биржи лихорадит, банки пыжатся от обилия долговых расписок, трансферы и кредитные линии идут оптом и в розницу. Но вот в один прекрасный день кто-то говорит — я банкрот, мне нечем платить по долгам. И в ужасе закрывает лицо руками. Тот, у кого этот несчастный взял в долг, тоже становится банкротом. В свою очередь, должник должника тоже банкротится, потому что и он брал взаймы. Начинается цепная реакция неплатежей, нарастает вал банкротств и тогда мыльный пузырь финансового благополучия лопается. С грохотом рушатся банки, останавливаются заводы, замирает деловая жизнь и миллионы оказываются на грани голодной смерти. Государству тоже приходится несладко. Оно, конечно, начинает судорожно печатать ассигнации, но это уже не деньги, а просто крашеная бумага, потому что нет материального обеспечения этих самых денег. Другие государства это знают и отказываются принимать бумагу в уплату за товары или за проценты по государственному долгу. Тогда начинается катастрофа государственного масштаба. Страна банкрот вынуждена распродавать по дешевке заводы, отдавать в концессию разработку залежей полезных ископаемых, иностранцы по дешевке скупают все мало-мальски ценное, а свои собственные граждане уезжают зарубеж в поисках лучшей доли. Когда продавать больше нечего, а дела в стране по-прежнему плохи, тогда отдают последнее — государственный суверенитет в обмен — опять же! — на дешевые кредиты. От страны остается географическое понятие и рисунок на карте, обозначающий район обитания народа такой-то национальности. Скинхеды слушали молча, не разу не перебив, с самыми серьезными лицами. Едва Апполинарий замолчал, как в прихожей снова заверещал звонок. Дверь оказалась не заперта, в квартиру входят Кир и Тропа. — Всем привет! — кричит с порога Тропинин. — Как житуха? Апполинарий поразился той перемене, что произошла с парнишкой. Сирота и детдомовец преобразился — ноги обтянуты черными джинсами, сверкают металлические заклепки и молнии, белые кроссовки «адидас» брызжут разноцветными огоньками светодиодов при каждом шаге, на черной майке корчит рожу красный дракон. Ну и конечно же, черная кожаная куртка с заклепками, шнурками и застежками где надо и не надо. Голову укрывает косынка, расписанная черепами. На руках браслеты, кольца … Традиционный прикид рокеров, металлистов и прочих «бунтарей». Но еще больше удивил Кирилл. Если раньше он ничем не отличался от остальных скинхедов, то сейчас перед Апполинарием предстал молодой мужчина в темно-сером костюме в тонкую полоску, воротник черной рубашки стянут аккуратным узлом стального цвета галстука, блестят антрацитом черные туфли. Ни дать, ни взять — топ менеджер торгово-промышленной палаты!