– Хорошая идея, – пожала плечами Лейни. – В твоем положении полезно. Сиэлла почувствовала, что краснеет. Экономка явно не имела в виду ничего такого, но ей все равно послышался упрек. Хотя бы жалкой дурой не называет, и то хорошо. Теперь-то Силь понимала: Нейтан дорог Лейни, они, очевидно, давно знакомы, раз уж она была его первым связным, а Силь своими действиями доставила бывшему жениху достаточно проблем. Вот Лейни и злилась. А сейчас – нет. По сути, о Силь сейчас заботятся. Ей действительно лучше погулять. Обед она пропустила, и пусть в животе урчит, Силь потерпит до ужина. Кивнув кухарке, Сиэлла направилась к себе в комнату, где надела плащ и – зачем-то – браслет Элджа. Он жег руку, но Сиэлла поняла, что не сможет выкинуть его, даже зная его истинную цену. Не сможет. Элдж виноват. Но он все делал ради Сиэллы. Именно ради нее он сел за карточный стол. Его вина лишь в том, что он ее любил и хотел обеспечить им будущее. Его вина лишь в том, что он хотел быть с ней. Завернувшись в теплый плащ и надев сапожки, Сиэлла подошла к зеркалу. Сейчас она была способна признаться самой себе: если бы она знала о том, кто такой Нейтан Тинклер, она бы ни за что не решилась на побег с Элджем. Потому что в глубине души понимала: он ей не пара. Он ей не ровня. А вот Тинклер… Стоит признаться – он тоже ей подходит. Он выбрал ее за молчаливость и способность хранить тайны. Она ценила в нем ровно то же самое. Спокойный, уверенный в себе и своих действиях мужчина. Немногословный, не стремящийся заполнить тишину. Умеющий слушать. И слышать. Сейчас, когда она понимала, что все ее видения насчет него были лишь выходками просыпающегося дара, она осознала, что он ни разу не сказал ей плохого слова. Если подумать, он готов был принять ее такой – с уродливым шрамом на щеке и порченой. Он ей подходит. Жаль, что теперь, с чужим ребенком под сердцем, она не подходит ему. Шрам бросался в глаза. Он настолько сильно выделялся на белой коже, что не замечать его не получалось. Но ведь ей снилось, что она будет счастлива, несмотря на шрам. Снилось, что она будет замужем. Лучше об этом не думать. Надежда – жестокое чувство. Когда она умирает – не остается причин жить. А Сиэлла хочет жить. И она не позволит безумной надежде на лучшую жизнь все испортить! Нет. Иногда легче жить, ни на что не надеясь. Поправив волосы, Силь вышла из комнаты, намереваясь немного прогуляться по саду, где Лейни открыла ей, что она – белый маг. Просто подышать морозным воздухом заснеженной Омирши, надеясь (опять это глупое чувство!), что этой ночью снег не окрасится в красный цвет. В холле она обнаружила Нейтана. Облаченный в неизменную белоснежную рубашку и костюм-тройку, он стоял перед зеркалом и поправлял шейный платок. Плащ и цилиндр лежали рядом. Выглядел он, если честно, неважно: глаза еще больше запали, а кожа была бледна. Он точно спал? – Ты… уходишь? – спросила Силь. Было неловко с ним разговаривать. Ей казалось, что она вызывает у него брезгливую жалость. – Я не могу пропускать больше одной ночи, – ответил Тинклер, бросив на нее взгляд через зеркало. – Изучила бумаги? Силь кивнула. А потом подошла к нему и тронула за рукав. – Я… я хочу… то есть… Да уж, ее желания сейчас не самое главное. Ей нужно попросить. Он повернулся к ней, терпеливо ожидая, когда она справится с собой. Его взгляд был абсолютно бесстрастным, а губы сжались в тонкую ниточку. Брезгливая жалость. Вот и все, что она теперь заслуживает. – Я… Ты ведь играешь сейчас чаще, чем обычно, правда? Ты – наживка для Туза, я права? – кое-как найдя слова, пролепетала Сиэлла. Тинклер кивнул, и Силь показалось, что его взгляд немного потеплел. – Ты… я кое-что обнаружила, – продолжила Силь. Послышались шаги. В холл вошла Лейни. – И что же? – тихо спросил Нейтан. – Я… я думаю, что Туз… что карта, которую Туз кладет в карманы своих жертв, кое-что значит. Он… Только пойми, это всего лишь мои догадки… Я не думаю, что детективы первого участка хуже меня, понимаешь? Нейтан слегка склонил голову набок. – Давай по существу, – попросил он. Сиэлла вздохнула. А потом быстро заговорила, боясь потерять мысль: – Туз – это единица. Не самая старшая карта, а самая младшая. Убийца пытается сказать нам, что его жертвы – ничтожества. Он кладет печень им в рот, показывая, насколько эти люди подлые. Он… он отрубает пальцы рабочих рук. Именно этой рукой эти люди держали карты, когда совершали то, за что он их наказывает. Нейтан нахмурился. – Дальше, – коротко бросил он, буравя ее своим черным взглядом. – Я… я нашла кое-что. Как минимум, четверо из десяти жертв совершили якобы «подлость». Возможно, остальные – тоже. Просто в этом направлении не копали. Потому что… потому что оставить человека ни с чем можно и без больших сумм… Я… прости, сбиваюсь… – Силь снова набрала воздуха и быстро продолжила: – Элдж… он накануне смерти выиграл. Сумма была совсем небольшой, однако это не помешало ему оставить своего партнера по игре полностью нищим. Он отобрал у него все, понимаешь? Тот парень, у которого он выиграл, пошел ва-банк и… проиграл. Я думаю… я думаю, что именно это и есть связь между жертвами. Они все выиграли, когда другие – проиграли все. Тинклер моргнул. Потом переглянулся с Лейни. А затем снова уставился на Сиэллу. – Ты хочешь сказать, что связь – это выигрыш. И не просто выигрыш, а выигрыш ценой полного разорения противника. А ведь в этом направлении действительно не копали. Суммы маленькие. – Но ведь за карточным столом собираются не только богачи, – быстро закивала Сиэлла, воодушевленная, что ее идею не высмеяли. – Есть и такие, как Элдж. Кто хотел просто немного денег. А в итоге… ты же так не делаешь, да? Ты не раздеваешь своих партнеров? – Я играю много лет, – напомнил Нейтан. – Если бы я выигрывал таким образом, со мной никто бы не хотел иметь дела. – И я о том. Ты играешь неправильно. То есть… если моя версия подтвердится… можно же как-то узнать, остальные шестеро тоже совершили этот «грех»? Я ведь могу ошибаться… – Свежий взгляд, – подала голос Лейни. – А версия хороша. Силь обернулась и благодарно кивнула экономке. – Да… – кивнул Нейтан. – Завтра свяжусь с Марианной. Пусть проверит. Если подумать, таких «грешников» в Омирше действительно не так уж и много. В основном потому, что те, кто видит, что карта не идет – останавливаются. Если Сиэлла права, то Туз болен. Он наказывает не тех. Никто и никогда не заставляет обезумевших игроков идти ва-банк. Никто. – Я думаю, мало кто в этом городе способен назвать Туза психически нормальным, – заметила Лейни. Силь почувствовала, как внутри поднимается волна благодарности к этим двоим. Ее выслушали. И даже приняли всерьез. – Может… если ты веришь мне, то… тебе не стоит сегодня идти играть? – спросила Силь. – Ты же не спал опять всю ночь. Мне кажется, тебе нужно отдохнуть… Прост… – Она прикусила язык. Ей же уже сказали, чтобы она перестала все время просить прощения. – Она права. Все равно толку нет. А мороз на улице неслабый. Утром свяжешься с Холерой, пусть разведает, – поддержала ее Лейни. Нейтан моргнул. Посмотрел сначала на Лейни, потом на Силь. А затем все равно надел плащ. – Хорошо. Тогда… прогуляемся? – Он протянул руку Сиэлле. Та сглотнула. – Я… не хотела выходить дальше сада, – слабым голосом сказала она. – Но если ты хочешь, то давай, я… «Не могу тебе отказать». «Крису ты уже отказать не смогла…» – А мы дальше и не пойдем, – позволив улыбке тронуть свои губы, ответил Тинклер. – Но ты бледна. Свежий воздух тебе не повредит. Заодно и поговорим. Силь хотела сказать, что он тоже не выглядит выспавшимся. И тоже бледен. Но промолчала. Сделав все, чтобы ее рука не дрожала, она вложила свою ладонь в ладонь Тинклера, порадовавшись, что не забыла надеть перчатки. Она не хотела, чтобы он слышал ее мысли. А ведь, если подумать, это его самый главный недостаток. От него нельзя скрыть мысли. Даже те, за которые потом будет стыдно. – Я с вами точно не пойду, – заявила Лейни таким тоном, будто Нейтан и Сиэлла ее уже час уговаривали. – Прошлой ночью так намерзлась, что мне все время хочется завернуться в плед. Или забраться в камин. Так что я, пожалуй, распоряжусь насчет ужина, а потом залезу в горячую ванну. – Удачи, – хмыкнул Нейтан. Они вышли на крыльцо, и Силь вдохнула полной грудью. На улице было холодно. А на душе, несмотря на всю неопределенность, – тепло. Снег скрипел, разбивая тишину, а Силь думала о том, как жалко осквернять белое убранство следами. Она не хотела сходить с дорожки, как они с Лейни это сделали вчера. Нейтан, кажется, тоже. Когда они спустились с крыльца, Сиэлла отобрала свою ладонь и взяла его под руку. Держаться за руки – это больше подходит влюбленным. А они… кто они? Сиэлла все еще никто. У нее есть собственная могила, в которой лежит безымянная девушка. И в свете того, что она теперь знает… Тинклеру, наверное, было трудно хоронить ее. Он ведь думал, что она действительно мертва. Он винил себя за побег, возможно, ее «смерть» его тронула.