– Хочу. Нейтан вздохнул. Потом сел за стол и налил себе еще виски. «Все менталисты любят виски». – Я хочу, чтобы ты поняла. В моем выборе никаким образом не замешаны эмоции. Я именно выбирал. Рассчитывал. Понимаешь? Силь пожала плечами. Ей не нужны были свидетельства чувств. Она хотела понять причины. Она тоже связалась с Крисом даже без намека на любовь. Тинклер сделал большой глоток. Потом отставил бокал и сплел пальцы рук между собой. – Моя работа, Сиэлла, предполагает полуправду. Если ты заметила, на документе, что ты обнаружила, стоит дата – в этот день меня лишили наследства. Меня действительно лишили наследства. Но не потому, что я был ублюдком. А потому, что мне нужно было стать ублюдком. Я действительно сколотил состояние с нуля. Игрой. Ставками. Нелегальными сделками и небеса знают чем еще. Моя репутация – истина. Я тот, кем меня считают. С оговоркой. Я делал все это на благо города. Не буду страдать лишней скромностью: с того дня, когда я спустился на дно, это дно стало намного чище. Приходится работать медленно, чтобы никто не связал меня с некоторыми событиями, но лучше медленно, зато наверняка. Я горжусь тем, что за годы работы все-таки смог полностью уничтожить банду, занимающуюся продажей детей степнякам. – Детей? – Силь стало дурно. – Да, девочка. Еще не так давно в этом городе были люди, продающие маленьких девочек и мальчиков в рабство. Сейчас их нет. Я уничтожил их всех. Силь сглотнула горькую слюну. – Я… я… Продолжай, – взяв в себя в руки, попросила она. При мысли о том, что в ее прекрасном городе жили люди, продающие детей в рабство, ей становилось плохо. Она очень надеялась, что Нейтан их всех убил. Всех. Их печень надо запихнуть в глотку. Именно им, а не несчастным игрокам, которые виноваты лишь в собственном азарте. Кажется, ее лицо стало жестким, потому что в глазах Тинклера промелькнул интерес. – Ты уверена? – спросил он. – Кажется, тебе уже не так важно, почему я выбрал именно тебя. Он смотрел на нее как на величайшее сокровище. Не было в его глазах вожделения, там было что-то большее. Любовь? Нет. Не настолько большое. Он смотрел так, будто она была идеальна. Но ведь он видел изуродованную падшую женщину, отдавшую свою честь за кров. Предавшую его. И пусть он сам считал себя виноватым, Сиэлла не могла избавиться от собственного чувства вины. – Расскажи мне. Я хочу понять. Он сделал еще один глоток виски. А потом откинулся на спинку стула, держа в руках бокал, и начал говорить. – Когда я согласился на эту работу, я и подумать не мог, что вся моя жизнь превратится в фарс. Все вокруг меня было правдой и неправдой одновременно. Я ведь не ошибаюсь? Ты видела нас утром? Меня и Марианну? Я услышал эхо прикосновения твоих рук, когда дотронулся до перил. Понимая, что скрывать что-то от чтеца мыслей смысла нет, Сиэлла кивнула. – Я не хотела подслушивать, правда… – попыталась оправдаться она, но Тинклер качнул головой. – Все в порядке. Я не запрещал тебе ходить по дому, если помнишь. Знаешь, я ведь в глубине души очень хотел, чтобы ты сама все поняла. Чтобы перестала бояться. Силь внезапно захотелось прикоснуться к нему. Сжать руку в своей ладони. Поддержать. Но вместо этого она положила руки на колени и сжала кулаки. Она беременна. Он об этом не знает. Скорее всего, это известие изменит все. Да, он может простить ей многое. Он уже простил ее. Винит себя за то, в чем виновата она. Но ребенок от другого мужчины – это слишком. Даже для такого, как Тинклер. – Марианна – мой связной. Для поддержки легенды мне лучше не иметь контактов с полицией. Но Холера – исключение. Как ты могла догадаться, ее репутация – тоже фарс. Она действительно закрывает дела за деньги. Отправляет за решетку и на виселицу невиновных. Невиновных в тех преступлениях, в которых их официально обвиняют. Но поверь: истинно невинного человека Марианна ни разу не оклеветала. – Я верю… – прошептала Силь. Нейтан сделал глоток и посмотрел в окно. – Моя жизнь – сплошное притворство. Да, я действительно люблю играть. Но когда увлечение становится работой, оно теряет множество привлекательных черт. Но я знал, на что иду. Я не жалуюсь, Сиэлла. Я сам это выбрал. И я пойду до конца. Но иногда хочется быть… самим собой, понимаешь? Именно поэтому мои слуги – немые. Более того, ни один из них не умеет читать или писать. Дома я хочу быть просто человеком. Снимать маску, что приросла к моему лицу. Лейни же… это тоже долгая история. Пока что скажу только то, что она была моим первым связным. Нет, она мне не родственница. Впрочем, это не важно… Он вздохнул. Силь подумала, что Нейтан слишком долго подходит к сути. Наверное, он хочет рассказать обо всем, а история, очевидно, длинная. Жизнь состоит из мелочей. Но о мелочах он рассказывать не хотел. Потому что иначе им не хватит ночи. Именно об этом шептала ей Старуха. – Операция по уничтожению группировки, что отправляла детей степнякам, была столь успешной, что меня заметили в Шивале. Столичному отделению Тайной Канцелярии понравилось изящество исполнения. И мне предложили работу. Не в Омирше. Предложили – это мягко сказано. Отказаться я не мог. Не могу. Нужно внедриться в окружение одного человека, все разузнать… уничтожить его и его паутину. Проблема в том, что объект предпочитает иметь дело исключительно с семейными людьми. Я думаю, ему нужны рычаги давления. Более того, почти все его люди женаты на знатных леди. И поэтому Лейни мне не подходила. Мне приказали жениться. Я рассудил, что дело закончится, а жена – останется. Вся моя жизнь – это фарс, основанный на правде, Сиэлла. Меня действительно лишили наследства. Я действительно игрок. Я действительно время от времени вынужден делать не самые лучшие вещи. И жениться мне нужно было по-настоящему. На леди. И я понял, что мне нужна женщина, которой я смогу все рассказать. Рядом с которой я смогу снимать маску. Ты права: в Омирше достаточно незамужних леди. Но из всех мне подошла только ты. – Чем? – тихо спросила Силь. Ей было жутко жаль этого человека. Он ведь пожертвовал своей жизнью ради справедливости. Ради лучшей жизни других он играет роль подонка. Нейтан вздохнул. – Ты молчалива. Не склонна к сплетням. У тебя сильно развитое чувство справедливости. Ты всегда хотела быть полезной обществу, оттого и странная увлеченность делом Туза… когда я прочитал тебя впервые, я был буквально счастлив. Ты помнишь? На одном из званых вечеров у маркизы Ройн я пригласил тебя на танец. Ты мне отказала, но поцеловать твои пальцы я смог. Тогда я все и прочитал. И понял: ты идеально мне подходишь. Молодая. Красивая. Неразговорчивая, даже молчаливая. Леди. И при этом – равнодушная к деньгам. Я понял, что однажды мы сможем стать хорошими супругами. Потому что рядом с тобой я смогу быть настоящим. Не всегда, но ты поддержишь мою игру. Потому что поймешь, насколько она важна. Я не учел только одного. Свою репутацию, которая очень сильно тебя пугала. Я действительно хотел все рассказать после свадьбы. Надо было раньше, но сработала привычка: единственное место, где я настоящий, – это дом. Именно поэтому я не открылся тебе раньше. Ты понимаешь? Силь кивнула. – Я понимаю… – ответила она. – Думаю, кроме той бумаги, что я видела, где-то существует и подписка о неразглашении. Или ты забыл, с чего мы начали наш разговор? Тинклер выпрямился на стуле, а потом поднялся, поставил пустой бокал на стол и подошел к окну. – Не забыл. Кстати, мне дали отсрочку. Сейчас, как и многие, я занимаюсь делом Туза, – глядя на окно, сказал он. – Сиэлла… – Что? – Она посмотрела на его спину. Он занимается Тузом… Он. Занимается. Тузом. – Ты до сих пор мне подходишь. Силь усмехнулась. Было приятно и горько одновременно. – Ты хорошо меня разглядел? – спросила она. – Я уродлива. Шрам никуда не исчезнет. К тому же я порченая. Он отвернулся от окна и одарил ее ласковым взглядом. Покачал головой. – Девочка, ты, кажется, меня не поняла. Я выбрал тебя не за внешность. А за то, что у тебя внутри. Что до твоей «порчености», то… поверь, я ожидал, что будет хуже. Ты ведь помнишь, я был уверен, что ты попала в бордель. Мне нужна жена. Настоящая. Женщина, рядом с которой я смогу быть собой. Которая сохранит мои тайны. И поверь: ты действительно единственная, кто мне подходит. Сиэлла сжала кулаки так сильно, что ей показалось, что ногти порвали кожу. Интересно, а кровь идет? Но она не смела оторвать взгляда от его черных настороженных глаз. – Есть… еще кое-что, – после долгой игры в гляделки сказала Силь, решившись. – Что? Поверь, я знаю о тебе все… – Ты не можешь этого знать, потому что не прикасался ко мне после того, как я сама это узнала, – устало перебила его Сиэлла. Нужно сказать, пока она может. Нужно сказать. – О чем ты? – нахмурился он. Силь глубоко вздохнула и выпалила: – Я беременна. Глава 9 Утро играло всеми оттенками белого. Улица за окном сверкала, будто кто-то на небесах щедро рассыпал бриллиантовую крошку в награду тем, кто пережил ночную метель. От туч не осталось и следа, и солнце раскрашивало Омиршу, улыбалось ей. Улыбалось Сиэлле. Силь разглядывала улицу сквозь морозные узоры. Утро выдалось холодным, но этот холод не казался пронизывающим. Было уютно. Тепло. Завернувшись в пушистый махровый халат, она пила травяной чай, наслаждаясь этим утром. Наслаждаясь покоем. Пожалуй, она была почти счастлива. Почти. Вчера вечером, когда она сказала Тинклеру о ребенке, она ожидала чего угодно. Разочарования. Отвращения. Горечи. Но не того, что он замрет на несколько секунд, глядя на нее совершенно шальными глазами, грустно, обреченно усмехнется, потом резко окажется рядом и схватит ее за руку. Сиэлла так и не поняла, зачем ему понадобились ее мысли: ведь она и так сказала ему правду, но, кажется, то, что он услышал, Нейтана удовлетворило. Он открыл проем и попросил Сиэллу уйти, не сказав ничего по поводу своего отношения к тому, что она ждет ребенка. Его лицо оставалось бесстрастным, голос – тоже. Таким же скрипучим, как и обычно.