– Холеру, скажем так, мало кто любит. Она… – Тварь она, – буркнул Крис, а Сиэлла поежилась. – И все-таки? Вы же вместе с ней работаете… Туз внезапно рассмеялся. Невеселым лающим смехом, от которого у Сиэллы по коже побежали мурашки. – Знаешь, цветочек, пожалуй, если бы меня заставили с ней работать, я бы уволился. – Почему? Крис поморщился, и Сиэлла не могла понять: он не хочет рассказывать или это от ветра? Холодная сырость и песок били по лицу, именно поэтому для разговора был выбран бар, а не парк, где их не могли подслушать. – Холера не уживается с напарниками, – услышала Силь голос Эрика. – Никто не хочет работать с ней. – Но почему? – Потому что детектив, закрывающий дела за деньги, не нравится нормальным людям, понимаешь? Сиэлла нахмурилась. – Вы хотите сказать, что она… ну… отправляет в тюрьму невиновных? – с ужасом спросила она. – Если ей заплатят – да, – ответил Крис. – Но подождите… – Услышанное не укладывалось в голове. – Как… откуда вы знаете? Те, кто с ней работал, были свидетелями, или что? Я просто не понимаю… если все знают, что она работает… грязно, то почему… почему ее хотя бы не уволят? Напарники молчали. Посмотрев сначала на одного, а потом и на другого, Сиэлла поняла, что их одолевают похожие чувства. Отвращение и бессилие. – Я спрашивал у Фесса, – ответил Крис. – Ее прикрывает какая-то важная шишка в администрации. Он сказал, чтобы я не лез, если не хочу вылететь из магполиции. Сиэлла сощурилась, когда ветер кинул ей в лицо сыпучую горсть песка. Это же неправильно. Знать и молчать. Нет, она не осуждала Криса, Эрика и тех, кто был осведомлен о таких делах, но был вынужден смириться. Она сама стала жертвой подобной системы. Ее собирались продать, как породистую декоративную собачку. Жаль, что ей только сейчас пришло в голову, что отец мог быть против. Но был вынужден смириться, потому что Тинклер – слишком влиятелен. Пусть и лишенный наследства, пусть и публично порицаемый, он все равно остается тем, кто он есть. Братом мэра. Это открывает множество возможностей, если подумать. А если вспомнить ужасное финансовое положение семьи Ремур, то… А потом Сиэлла будто наяву услышала слова отца: «Мне все равно, как ты себя чувствуешь…» Он даже не пришел ее проведать, когда она слегла. Попытка оправдать отца хотя бы в мыслях не удалась. Она все еще злилась на него. Молчание затянулось. Ветер неистово бил песком и степной пылью по стенам домов и случайным прохожим. Он звенел окнами, завывал о скором приходе поздней осени, когда Омирша погрузится в сырость частых, но коротких дождей, и снова бил. Было холодно. Сиэлла поплотнее закуталась в теплый плащ. Он был ей не по размеру: его дал ей Крис взамен того, что был на ней в ночь их первой встречи. Прошло всего шестнадцать дней, а Силь казалось, что минула вечность. События, предшествующие ее побегу из дома, казались одновременно близкими и далекими, а мысль о мертвом Элдже все еще причиняла боль, но при этом все уже будто затянуло маревом песчаной бури. И песок был красным, как кровь. Когда они добрались до дома Винтспиров, Крис попросил Эрика и Силь побыть в прихожей, а сам двинулся вглубь дома. Когда он вернулся, Силь показалось, что с его плеч упал огромный груз. Осанка казалась более прямой, да и взгляд уже не был таким жестким. И больше не пугал Сиэллу. – Маме немного лучше, – сообщил он, глядя на Эрика. – Я… пока побуду с ней, а ты иди к Тине. Силь молча сняла плащ, ужаснувшись, сколько же грязи она принесла в дом на платье. Неудивительно, что в комнате Тины было столько песка и пыли. В отличие от Силь она выходит из дома чаще, чем раз в две недели. Мужчины ушли, а Сиэлла отряхнула плащ и пошла в комнату. Переоделась в свое фиолетовое платье и принялась за работу. Пока она здесь – она просто немая служанка. Пожалуй, пройдясь по улице в непогоду, Сиэлла оценила, как же ей повезло, что в доме Винтспиров есть водопровод и ей не нужно таскаться с ведрами к колодцу. Она бы не выдержала и дня, если бы все было иначе. Пусть эти люди и не относились к знати, их дом был оснащен и водопроводом, и газовым освещением. Правда, газовые рожки не горели. Видимо, тот, кто проводил в этот дом газ, не подумал о том, что оплата за него будет неподъемной для его семьи. И поэтому газовые светильники служили всего лишь украшением. Сиэлле нравились свечи. Ей всегда казалось, что они намного уютнее синеватого газового пламени. Вымыв кухню, Силь принялась за коридор. Наверное, было глупо надевать хорошее платье перед тем, как браться за такую работу, но пыль въелась в ткань. Волосы пахли песком, и Силь не могла дождаться момента, когда все лягут спать и она сможет занять ванную комнату. Мыло разъедало когда-то нежную кожу рук, но Сиэлла с удовлетворением отметила, что с каждым разом подобная работа приносит все меньше дискомфорта. Скоро кожа огрубеет окончательно. И, наверное, это хорошо. – Все-таки это неправильно, – раздался над ней голос Криса. Силь подняла голову и вопросительно посмотрела на него. Он растянул губы в невеселой улыбке. – Графская дочь моет полы в моем доме. Это пахнет неприятно. Силь отложила тряпку и поднялась на ноги. Она не хотела говорить, ведь где-то рядом была Тина. Сиэлла боялась, что мнения брата и сестры могут разделиться. Крис искренне сочувствовал ей, но… дождется ли Силь того же самого от его сестры? Она не хотела рисковать. Крис сощурился, глядя на нее. – Скоро стемнеет, – сказал он невпопад. Сиэлла продолжала смотреть на него, не понимая, чего он от нее хочет. Она не может жить в его доме просто так. И он это понимает. Так почему он смотрит на нее с долей укоризны? Туз вздохнул. А потом сунул руку в карман сюртука, достал оттуда маленький сверток и протянул Силь. – Это тебе, – сказал он. Силь взяла сверток, развернула бумагу и ахнула. Две тонкие цепочки из серебра заканчивались маленькими зелеными камушками. – Я подумал, что серьги подойдут к тому браслету, что у тебя в кармане… ну прости! – Он развел руками. – Я ведь детектив, шарить в чужих вещах у меня давно вошло в привычку…. Это не изумруды. Прости, милая, но это слишком дорого для меня. Это берилл. Силь уставилась на серьги, не зная, что ей делать. С чего вдруг Крис решил подарить ей украшения? Пусть и недорогие. – Это… не подумай ничего, хорошо? – Его холодные глаза смеялись. – Я просто хотел сделать тебе приятное. Силь усмехнулась. В голову пришла совершенно неблагодарная мысль. Лучше бы он купил ей самое дешевое платье… * * * Аннет стало немного лучше. Женщина вновь была в силах подняться с кровати, однако выводить ее на прогулку больше не рисковали. Отчасти оттого, что боялись, что ее силы вновь иссякнут, отчасти оттого, что ни Тина, ни Крис не могли надолго оставить работу. Туз опять убил. И это убийство взорвало Омиршу новой волной слухов, ужаса и отчаяния. В этот раз убили женщину. Грейс Ликлиа. В статье просто говорилось, что Туз безжалостен и к представительницам прекрасного пола, однако Крис был взбудоражен. Когда Силь спросила его, был ли он знаком с этой женщиной, он только грязно выругался. Видимо, был. Это не мешало ему каждый день приносить Сиэлле небольшие подарки. Спустя неделю после того, как он ее разоблачил, он даже сообразил купить ей платье. А потом спросил: может, стоит «подарить ей немного денег»? Но Сиэлла не хотела ходить по магазинам. Нет, сейчас она чувствовала себя в безопасности, только находясь в тесном мирке дома Винтспиров. И не важно, что комната Аннет пропахла морфием и лекарствами. И не важно, что ей приходилось много работать, а по вечерам играть для старой женщины на рояле. Музыка наполняла душу, и Силь жалела только об одном: она не могла петь. Не могла говорить. С каждым днем ее все больше одолевало желание открыться. Но что-то останавливало. Сиэлла и сама не знала что. Аннет вряд ли могла ей навредить. Тина же с каждым днем становилась все жестче и злее. Силь видела, что она очень устала. Крис тоже устал. Пожалуй, даже больше сестры. После убийства Грейс Ликлиа патрули стали еженощными. Он почти не спал. Как-то, когда на Омиршу опустились вечные сумерки второго месяца осени, Крис вернулся из патруля совсем поздно: часы показывали почти десять утра. Аннет, позавтракав, читала книгу у себя в комнате, Тина ушла на работу, а Силь как раз закончила полировать серебро.