– Тина, я хочу, чтобы ты взяла отпуск. – Его тон больше не был насмешливым или озорным. Да и взгляд снова стал ледяным. Он смотрел на появившуюся в дверях сестру крайне неодобрительно. – С чего это? – фыркнула Тина, заходя в гостиную. Одарила Сиэллу высокомерным взглядом, но ничего не сказала о том, что служанке не пристало рассиживаться на диване, когда в доме столько работы. – Матери совсем плохо. – Я ей ничем помочь не могу. – Ты можешь быть рядом, – напомнил Крис. Тина остановилась рядом с братом и налила в бокал Сиэллы игристого вина. – Ты тоже, – ответила она. – Сестренка, поверь, если бы я мог, я бы ушел. Но с этим Тузом… этим делом уже весь первый участок занимается. Остальные дела раскидали по другим участкам. Если я сейчас попрошу отпуск, меня просто уволят. – Что, теперь будешь каждый день улицы патрулировать? – фыркнула Тина. – Что-то не помогают ваши патрули, хм? – Мы сейчас не про патрули. Я прошу тебя позаботиться о нашей матери. – Я не могу оставить фонд! – воскликнула Тина. – Или ты забыл, что только благодаря моей работе там мы вылезли из долговой ямы полтора года назад? – Тина… – укоризненно покачал головой Крис. – Не надо. – Что «не надо»? – Она вздохнула. – Ладно. Я попробую… Возможно, меня поймут. Как же не вовремя мама заболела! Выпив колючее вино залпом, Тина снова посмотрела на Силь. – У тебя работы нет? – зло спросила она, но Сиэлла не винила ее за это. Это была злость не на служанку. А на жизнь. На несправедливость. Силь помнила, какие чувства ее одолевали, когда умерла ее мама… Поднявшись с диванчика, Сиэлла коротко поклонилась и вышла из комнаты, жалея лишь об одном. Крис так и не рассказал, что за отчеты ей требуется написать. На кухне опять был погром: кухарка Шейла совершенно не умела готовить аккуратно. Она уже собиралась домой, высокомерно сказав Сиэлле, чтобы та убралась к завтрашнему дню. Пожалуй, из всех обитателей этого дома именно кухарка вовсю пользовалась немотой Силь. Сиэлла не стала воротить нос и кротко кивнула, показывая, что все сделает. Дождавшись, когда Шейла уберется восвояси, Силь заварила чай и занялась тем, что выложила на поднос тарелку с жарким, ячневую крупу и поставила стакан с отваром из трав. Надо было накормить Аннет, если уж ее собственным детям не до нее. Но в комнате хозяйки оказалась Тина. Она сидела возле кровати матери, держа ее за руку, и, судя по всему, плакала. – Поставь на стол и уходи, – приказала она Силь. – Я сама. Нам с Крисом накроешь в столовой. Сиэлла исполнила приказ. Столовая в этом доме была совсем небольшой, и ею нечасто пользовались, предпочитая принимать пищу в своих комнатах. Наверное, Тина и Крис хотят поговорить. Пока Сиэлла накрывала на стол, в столовой появился заклинатель. Он внимательно смотрел, как она расставляет тарелки и раскладывает столовые приборы. Под его взглядом Сиэлле, как всегда, стало холодно. Уж очень он у него был колючий. – Я положил на стол папку, – когда Сиэлла закончила, сказал он. – И приготовил бумагу. В папке найдешь пример, по которому и будешь писать. Тебя не пугают описания трупов? Силь застыла. Она только сейчас поняла, что, скорее всего, получит доступ к материалам дела по Тузу. Может, ей удастся найти что-нибудь? – Цветочек, если кровь на бумаге тебя пугает, тогда… Сиэлла судорожно затрясла головой. Нет, ее не пугают описания трупов. Тем более она видела… видела Элджа. – Хорошо. Твой хозяин многое потерял, да? Силь вопросительно посмотрела на Криса. Он усмехнулся. – Ты – просто сокровище. Она улыбнулась, показывая, что ей нравится комплимент. Ей не терпелось приступить, но она решила, что этим лучше заняться вечером. Это – только для Криса, а у нее еще есть дела по дому. Она убралась на кухне, вычистила ковер в комнате Тины (на нем всегда было столько песка, что казалось, будто молодая женщина его специально приносит), отполировала зеркало в ванной комнате, и, только когда полностью стемнело, а Крис отправился в патруль, решила, что пора. Лишь наткнувшись на отчет мастера смерти, она поняла, почему Крис спрашивал про трупы. Оказывается, всех жертв Туза еще и вскрывали. И кое-что нашли. В желудках первых четырех жертв оказалось ягодное вино, в котором был растворен опиум. Значит, убийца сначала опаивал своих жертв. Наверное, для того чтобы они шли сами… они шли сами! И Элдж – тоже. Сиэлла представила, как ее любимый покорно шел на заклание, и ей стало дурно. Отбросив папку, она кинулась в комнату, где ее долго и изнуряюще тошнило над ведром. Кажется, она переоценила себя. Нужно как-то отрешиться от этого. Не думать, что одной из жертв был Элдж. Забыть об этом. Внушить себе, что он просто уехал. Но получалось плохо. Вернувшись, она снова начала читать и выяснила нечто, чего не было в газетах. Ягодное вино было в желудках только у первых четырех. Пятая жертва, очевидно, отказалась, или убийца стал более осторожен. А еще – убийца оставлял не только тузов. Он оставлял и прочие карты той масти. Засовывал их поглубже в тело. Колодой. В строгом порядке от короля до двойки. Видения мертвого Элджа преследовали ее. Дважды ей приходилось бежать к ведру, где ее тошнило желчью. Но она упрямо возвращалась. И читала. И писала отчет. Она должна это пересилить. Ради того чтобы Элдж был отмщен. Уже не важно, кем окажется Туз, хотя уверенность, что убийца – это Тинклер, ее не отпускала. Не важно. Она поможет посадить эту тварь в тюрьму. И если понадобится – вернется к отцу. И использует все свое влияние, чтобы Туза казнили. Даже если этим Тузом окажется младший брат мэра. Листая страницы в толстой папке, Сиэлла выяснила еще кое-что. Туз отрубал пальцы именно той руки, что была рабочей. Элдж был левшой, и именно левую руку изуродовал убийца. Все жертвы играли накануне. Все они – проигрались. Проиграли собственную жизнь? «Ты знаешь, как я ненавижу игроков. Ты не будешь одним из них, обещай!» Зачем он пошел играть? Она же просила его этого не делать. Ей не нужны были деньги! Ей нужен был он! Только он… Слезы капали, стекали с подбородка, превращались в соль… свечи почти полностью догорели, когда Сиэлла все-таки закончила. Часы показывали три утра. За эту ночь она написала пять отчетов. Оставив их поверх папки, она побрела в комнату, не раздеваясь, упала на кровать и мгновенно заснула. Ей снился Элдж. Он улыбался ей кровавым ртом и пытался что-то сказать. Сиэлла протягивала к нему руки в тщетной попытке обнять его, но у нее ничего не получалось. Он тоже тянул к ней руку. Левую, с отрубленными пальцами. И что-то шептал. Слов было не разобрать, но Силь пыталась. Однако слышала лишь вой ветра и шелест песка, бьющегося в окна. Это ее и разбудило. Как ни странно, проснулась она рано. В голове царила пустота. Глаза слипались, но нужно было вставать. Она – служанка и не может позволить себе проваляться в постели до обеда. Кое-как умыв лицо, Силь поправила платье и вышла из комнаты. Заглянув к Аннет, она обнаружила, что сегодня той стало немного лучше. Женщина сидела в постели и читала книгу. – Фиалка? Хорошо, что ты пришла. Завари мне чаю с ромашкой, хорошо? Тина почти всю ночь у меня просидела, а Крис только недавно вернулся из патруля. Кивнув, Силь отправилась на кухню. Кухарки еще не было, но завтрак в этом доме готовили сами. Или поручали это Сиэлле, пусть готовить у нее получалось из рук вон плохо. Она разожгла огонь в печи и поставила на нее чайник и кастрюльку с яйцами. Нарезала хлеб и немного поджарила его. Достала мед и вишневое варенье. Когда все было готово, принесла женщине полноценный завтрак. Аннет была неприхотлива, будто стесняясь просить служанку о чем-то большем, чем чашка чая. Но Силь хотелось сделать ей приятное. И Аннет оценила, даже несмотря на то, что хлеб немного подгорел. – Ты очень хорошая, Фиалочка, – увидев поднос с едой, произнесла Аннет. Сиэлла подарила женщине улыбку. Она была совсем не уверена в своей «хорошести». Потому что ночные бдения и страшный сон дали свои плоды. Она поняла, что ради собственного покоя готова многим пожертвовать. И многое забыть. Элдж – мертв. Ее душа умерла вместе с ним. Но при этом она продолжает жить. И, кажется, даже хочет жить. Просто еще не знает как. Возможно, уйдя из дома, Сиэлла обрела нечто большее, чем свободу. Она обрела возможность выбирать. Главное – сделать все правильно. Возможно, ей стоит подкопить денег и все-таки покинуть Омиршу? Здесь слишком много знакомых. Но ей нужны деньги. Много денег. И она найдет способ их достать. Даже готова сесть за карточный стол… Пришла прачка. Сиэлла отдала ей узлы с грязным бельем, а потом, пока обитатели дома спали, решила все-таки немного подремать. Голова кружилась, а руки до того ослабли, что, неся поднос из комнаты Аннет до кухни, Силь два раза чуть его не уронила. Но в комнате ее ждал сюрприз. На ее тумбочке лежали деньги. Пять ассигнаций достоинством в четверть серебрянки. Значит, Крис проснулся и увидел, что Сиэлла выполнила его просьбу. Сев на кровать, она бездумно уставилась на стену напротив. Глаза закрывались сами собой, но теперь спать было нельзя. Она – служанка, ей нельзя спать. Она должна работать. Вот только много денег она так не заработает. Да и для ставки того, что у нее есть, маловато. Говорят, новичкам везет… Сиэлла представила себя входящей в игорный дом. Платье должно быть красивым. Фиолетовым, отделанным полудрагоценными камнями. Серьги лучше надеть с аметистом. Подойдет к платью. Столы в игровом доме обиты зеленым сукном. Здесь накурено и пахнет духами, одеколоном, потом и виски. Слышится звон бокалов, тихие разговоры, стук костей… А еще за одним из столов сидит ее кошмар. Нейтан Тинклер. По правую руку от него стоит бокал с виски. Лед в нем почти растаял. Тинклер держит в левой руке карты. И улыбается, глядя на своих партнеров по игре. Его черные глаза цепко смотрят на мужчину напротив. – Иду на все, – говорит мужчина. – Ну же, Тинклер! Или боишься? Нейтан скучающе смотрит вокруг, будто разом потеряв интерес к игре. Сиэлла видит его руки. Манжеты белоснежной рубашки выглядывают из-под рукава черного сюртука. Сегодня они чистые. Крови нет.