Она, глядя в пол, расстегнула ремень и спустила штаны. — Хватит, повернись к свету, — я взял остолбеневшую девушку за бедро, развернул к окну, присел перед ней на кровать. — Да уж, исполосовала ты себя… Достал из кармана альтерионский спрей, купленный специально для этого. Стоит он страшно сказать сколько. Щедро брызнул на одно бедро, потом на второе. — Оу! — Больно? — Холодно. Уже прошло. — Не надевай пока штаны, пусть впитается. Майку подними. Подняла нижний край футболки, обнажив живот. Он весь в поперечных мелких порезах — заживших до белых ниточек, схватившихся бурой корочкой и совсем свежих, алеющих повреждённой кожей и отмокающих сукровицей. Она, я смотрю, времени не теряет. Полил заживляющим спреем в три слоя. Если продавец не соврал, то через сутки даже шрамов не останется. — Подожди, дай высохнуть. Майку потом наденешь эту, — протянул ей футболку с опоссумом. Она послушно взяла. — Шоня сказала, ты какую-то чудовищную сумму потратил на лекарства для Колбочки… — Не для неё. Для всех. Это аптечка нашей корпы. Ты с нами? Она вдохнула, отвернулась, стянула через голову майку и надела новую, с опоссумом. — Учти, если порежешь себя снова, будешь должна за переведённый впустую регенератор. Не скажу, сколько он стоит, у тебя всё равно столько нет, так что будь любезна воздержаться. — Зачем я тебе? — спросила она внезапно. Формулировка расплывчатая, но я понимаю, что она имеет в виду. Отвечаю честно, хотя и не в порядке важности. — Тебе нужна помощь. Я своих не бросаю. Ты мне нравишься. — А я своя? — спросила она, не став обсуждать остальные пункты. — На тебе правильная майка, — улыбнулся я. — Ну-ка… Не болит? Я осторожно пропальпировал бедра. — Нет, ни капельки. Разве что онемело чуть-чуть. — Прекрасно, можешь надевать штаны. — Я могу их и снять. Ведь ты этого ждёшь? Тело реагирует, но я-взрослый качаю головой. — Не жду. Не буду врать, что не хочу, но если это случится сейчас, то ты потом будешь презирать себя и ненавидеть меня. Так что надевай. — Ну и проваливай! — зло сказала она, судорожно натягивая штаны и застёгивая ремень. — Видеть тебя не могу! *** Проверил Дженадин. Она спит, температуры нет, дыхание хрипловатое, но уже гораздо лучше. Рядом уснули Нагма с Онькой. У кровати — стопка бумаги с набросками, Нагма не перестаёт пытаться. Поднялся на крышу продышаться, проветриться, успокоиться. Я-подросток переживаю об упущенной возможности. Перед глазами узкие бёдра, худой исцарапанный живот и тонкие трусики между ними. Я-взрослый знаю, что это был бы неловкий стыдный секс с зажатой девчонкой, которая «позволяет делать это с собой», и он был бы первый и последний. Плохая идея. На крыше с удивлением понял, что уже вечереет — день настолько спрессовался в кучу событий и переживаний, что я выпал из времени. Над головой разгораются огни Средки, снизу поднимается и наливается тусклым неоном туман. Он размывает детали, и город начинает выглядеть привлекательно. Дмитрий что-то в нём увидел однажды, может быть, в своё время увижу и я. Если это время у меня будет. По улице, озираясь и внимательно вглядываясь, идёт давешний пацан. Периодически достаёт коммуникатор, освещая лицо экранчиком, что-то туда пишет. Не то чтобы я сомневался, что он развяжется, там дурак бы развязался, но хорошо, что я в этом убедился. Если бы его связанного сожрали пегли, вышло бы нехорошо. Почти так же нехорошо, как то, что он явно что-то ищет. Точнее, кого-то, и я знаю кого именно. Меня ему снизу не разглядеть, он проходит мимо, потом возвращается, заглядывает в мусорный бак, отмечает на экранчике, идёт дальше. Если что-то и вызвало его подозрение, вида он не подал. Буду надеяться, время у нас ещё есть. — Не помешаю, прем? — Нет, Шоня. Тому, кто ничего не делает, нельзя помешать. — Знаешь, я за последние сутки пережила, кажется, больше, чем за всю предыдущую жизнь. — Жалеешь? — Наоборот. Это было нечеловечески круто. Меня до сих пор тащит. — Вы сами выбрали. Никто вам не мешал свалить, как остальным. — Это я выбрала, — хихикнула Шоня. — Лендик за мной таскается хвостиком, а Зонику всё пофиг, он за компанию со Средки спрыгнет. — И почему ты решила остаться? — Я видела, что случилось на Средке. Буквально метрах в двадцати была. Ты выскочил из переулка, выхватил пистолет, три раза выстрелил, выдернул девчонок и свалил, даже не оглянувшись. Я видела твоё лицо — спокойное, сосредоточенное, деловое такое. Ты это сделал не из азарта, не на истерике, не для понтов. Сделал потому, что было надо. — И что? — Я посмотрела на это и сказала себе: «Шоня, если кто-то и сможет выдернуть тебя из говна, то ты его видишь прямо сейчас». Она подошла ко мне и встала рядом, коснувшись плечом. — Я ничего не обещаю. — Я рискну, — ответила девушка уверенно. Глава 10. If you want to be free, be free Нашли нас утром. Я успел позавтракать сам и покормить Нагму, проверить Дженадин и убедиться, что ей намного лучше — она даже спустилась к автомату и поела, хотя ещё слаба. Хотел уже идти ловить Кери, на чей счёт у меня появились кое-какие идеи, но не успел. Ну, как «нашли» — их привёл Пегля, который Ойпер и бывший пуперовский шнырь. Судя по довольному виду, он сдал меня не задаром, хотя я бы не поручился, что его не кинут. Никто не любит крыс. Две машины весьма пожёванного вида, четыре мотоцикла. Вокруг стоит восемь человек, одетых небрежно и агрессивно. Некоторые из них с видимыми имплантами, некоторые — нет. Вооружены короткими непривычного вида ружьями, у всех на лицах маски. Рядом ещё одна группа, и это Копень со товарищи. Этим-то что надо? — Это он? — спросил мужчина из низовых. Один из приехавших поднял маску, и я узнал девушку из машины. — Это он. Чёрт, надо было её всё-таки пристрелить тогда. — Вы на территории корпы Шуздры, — обозначил я внушительно, хотя никакой территории у нас, конечно, нет. У нас вообще ничего нет, кроме голых понтов и одного пистолета. — Насрать нам на территории! — заявил один из клановых, но на него неожиданно зашикали свои же.