— Жилец. — Какая горница? — Тысяча сто тринадцатая. — А… вали подальше. Еретика берём, видишь, как зажглось? Мне остаётся только кивнуть и сделать три шага до щелчка чего-то, подозрительно напоминающего затвор. — А ведь в этом доме всего семьсот квартир, правда? Вздыхаю. Мужик, ну что ж ты такой внимательный? — Правда, — ворчу я и разворачиваясь на месте впечатываю кросс левой в челюсть храмовнику так, что тот летит с пожарной лестницы вниз. А я продолжаю движение, словно каждый день выкидываю по пяток таких. Один пролёт, второй, третий… на четвёртом народ начинает вываливать на пожарную лестницу кто в чём горазд. Видимо, сработала наконец пожарная сигнализация. — Что там случилось? — дергает меня какая-то дородная женщина в расшитом сарафане, высунувшись почти наполовину из окна. Праздник тут какой-то, что ли?.. — Взрыв газа, — бурчу я, ненавязчиво отводя взгляд. Будто вымазал пальто в чём-то и теперь пытаюсь оттереть. — Какого такого газа? В пятьсот третьей отродясь тихо было! — Алхимик там был тихий. Колдун чёртов, — вздыхаю я, ставя зарубку в памяти: про газификацию и «хлопки» тут могут не знать. — Сварил что-то не то, вот дьявол его и подколол. Сохрани святые отцы того, кто находился рядом… Дамочка яростно жестикулирует. Это не крёстное знамение. Так, тарабарщина жестов. Моя память мышц отказывается выдать что-то подобное — поэтому остаётся только глубоко склонить голову да продолжить быстрый шаг вниз. Не оглядываться. Не проявлять нервы. Больше необычного поведения — больше шансы, что запомнят. Спокойно, мелкими и частыми шагами, двинуться вниз. Благо, что не один — многие жители не надеются на местные силы быстрого реагирования и валят по пожарной лестнице. Мне остаётся только чуть приподнять ворот плаща (меньше черт лица запомнят) и стараться не выделяться поведением из толпы. Я отсеиваюсь от основной части народа, ломящейся в дверь выхода, и осматриваюсь. Лестница ныряет обратно в здание, но площадка тут заметно больше, чем на предыдущих этажах. Пожив в современной планировке, успел осознать извращённую логику. Изолированная от дыма лестница должна а) не похоронить под собой эвакуированных при своём обвале б) изолирована и от первого, общественного этажа. С другой стороны, даже со второго иногда приходится прыгать. Значит, нужна развитая площадка, с которой прыжки удобны и не несут массовых травм. Всё же протоколы полицейских облав похоже во многих странах, пусть даже и лежащих по ту сторону фантазии. У пожарной лестницы бдит служака в остроконечном капюшоне. Он не обращает внимания на хлопок где-то сверху и на снующих по улице прохожих. Он просто отрабатывает свою ставку, и не делает ничего больше нужного. За это он будет немного наказан. Пистолет? Не нужен, вызовет лишний шум. Я отталкиваюсь от перил и соколом пикирую прямо на чёрно-алую рясу, целясь каблуками в затылок. Глухой стук и оборванный матерок (очень уж напоминающий привычные) отсекают дежурство служаки. Оттаскиваю его в более укромное место — к притаившимся под лестницей мусорным бакам. Кое-как отряхиваю одежду от ржавой пыли, налетевшей за время беготни по лестнице. Приглаживаю причёску «по-валийски» (без расчёски). Вспоминая беднягу Адриана, чьё тело я занял — должен выглядеть весьма прилично. Что ж, пора узнать этот город поближе. Я едва успеваю отойти подальше от жилого блока, как рядом возникает она. Демоница. На этот раз — визуально. Судя по тому, что шарахаюсь только я — появляется специально для меня. — Тук-тук. Могу чуть отвлечь? — Разве что чуть-чуть, — негромко ворчу я. Не хватает только одержимость проявить на публике — Чего раньше не появилась вживую? — Раньше у меня был полный доступ к твоему нейролинку. А теперь ты нанёс защитную невму, которую я пробить не в состоянии. Откуда ты её знаешь? Поверь, такого не видела даже в инфоада — и могу заплатить достойную цену… — Секрет фирмы. — Ну, секрет, так секрет. — жмёт плечом демоница. — Ты в курсе, насколько тебе повезло со штурмовиками? В момент прыжка веры в квартиру уже входили шпилевики Каллиников. Твоё колдовство здорово их разозлило, и теперь они готовы перевернуть район вверх дном, только чтобы затащить тебя в шпиль Птицы. Я наконец поднимаю глаза вверх. — Возможно. — Дальше будет гораздо хуже. Кстати, мы так и не познакомились. Я — Ада. — Просто Ада? — Думаю, мои титулы сейчас ни к чему. — Логично. — А как тебя зовут? — Ты же знаешь и так. — Нет-нет-нет, — качает пальцем Ада. — Я знаю имя твоей оболочки. Того, кто раньше владел этим телом. Но вот ты, дорогой… ты для меня одна большая загадка. Не знаю, как тебе удалось сохранить хладнокровие — но чувствую, что этот мир для тебя чужой. Материальный, Инфоад, Пургатория или Порайск — везде ты чужой. Показать тебе все возможности — так волнительно… — Вернёмся к этому вопросу позже? Ада жмёт плечом и растворяется в воздухе. Что ж, мне проще. Бархатный голосок здорово отвлекает — и я до сих пор не уверен в её мотивах. * * * Арка улья Каллиник. Скрипторий. Амбаст Сумкаллиник прекрасно понимал свою роль и в Птичьем Улье, и в собственной семье. Могущественный род, но — боковая ветка Великого дома. Мизерные шансы выбраться в иерархии Ордена до хотя бы мирского дознателя, нулевые — стать мирским Отцом. Плесны, стопы Улья — вот его место, торговать зеленью и тем хламом, ошмётками святой техноволшбы, спускающейся вниз. Но жажда знаний, искренняя, а не напускная вера двигала его вперёд. Интуитивное понимание воли даймонов, этих мелких и сломленных обломков Разбитого Архидиабола, служащих в каждой маленькой машине — заставила заметить машинных дознателей. Они собрали откуп роду и отправили учиться в улей Лаодикий — с условием вернуться в скрипторий. И Амбаст вернулся. Он увидел в этом новую дорогу. Новый путь подняться выше. В неполные тридцать циклов он уже имел пост машинного дознателя, и власть больше, чем было в его семье за последние поколения. Нужно было лишь идти дальше. И Сумкаллинник шёл, выискивая кибергрешников и отступников. Начальство только удивлялась тому, как легко херувимы-охотники слушали молодого человека. — Территория под оком Божьим, — массивные цифровые очки в медной оправе. Шесть отдельных, «паучьих» линз, каждая — на своего херувима. Корпус защищён невидимыми обычному оку невмами, филигранной вязью технославословий и сургучовыми защитными печатями. Кто бы не уходил от людей Ордена — им не скрыться от херувимов. — Можете замыкать ловушку, сыны мои. Херувимы патрулируют периметр, уходя от краёв вглубь. — Амбаст прочёл сигнатуры «подопечных» и решил передать кое-что ещё. — Коллега, перейдёте на закрытый канал? — Не вопрос, Ам. Чего случилось? — Ангелки обеспокоены. — Господи, ты серьёзно это хотел сказать? — Нет, Экфред, ты не понял. Они действительно серьёзно обеспокоены. Что-то вызывает возмущение в Порайской сети, словно инфодемон прошёл через наши криптографические барьеры. — Давай будем разбираться с проблемами по мере их поступления, — негромко ответил старший штурмовой дружины. Амбаст улыбнулся. Шлем успокаивал и вселял уверенность. Корпус защищён невидимыми обычному оку невмами, филигранной вязью технославословий и сургучовыми защитными печатями. Кто бы не уходил от людей Ордена — им не скрыться от херувимов. Глава 2 Κρυπτός в которой странные люди встречаются в странных местах, археолог открывает для себя новые пространства, а курьер — коварство потусторонних сущностей Пургатория. Немногим ранее стука в дверь. Боль. Она пробивает всё тело всеми возможными спектрами. Рассечения, тупые травмы, ожоги. Всё смешивается в едином водовороте, глушит мир со всеми его красками, прелестями и ужасами — и утягивает во тьму. Ненадолго. Яркий свет выдёргивает меня из тьмы без сновидений, приглушает мерзкие ощущения и обволакивает меня целиком. Как детское одеяло — трясущегося от кошмара мальца. Боль уходит. А вот свет — всего лишь меняется на куда более отвратительный. Нехорошее, багрово-охряное сияние, вызывающее тошноту и фантомные звуки. Оно слепит, прожигает тело изнутри, и даже давит глухим сердцебиением на перепонки. Даже закрывая глаза, я всё ещё вижу — всё пространство вокруг, куда не поверни взгляд, светится этими инфернальными оттенками. Густой туман, рассеивающийся вокруг меня. Почва из матовых, грубых полигонов — плоских граней, напоминающих бордовое стекло. Столбы света, восходящие в мутную бесконечность «неба». Грубоватого вида силуэты где-то вдали, на которые тратить время не захочется ни одному здравомыслящему человеку. Я моргнул раз. Второй. Видение не пропадает. Осматриваюсь. Тело? Нет его. Вместо ног — всё тот же алый с золотыми прожилками световой столб. Приглядываюсь, и понимаю — из «земли» к небесам среди сияния несутся сплошным потоком буквы, отдалённо напоминающие глаголицу. Тишина. Словно ваты набили в уши. Хорошо меня приложило, всё-таки. Говорил же я, что до материк раскоп можно добить и после ливня. Но нет — «открытый лист горит, копай, Коля!» Дурак послушал барана и получил по самое «не балуй»… Однако звуки сердцебиения становятся всё громче и в какой-то момент перемежаются ударами грома. Я не успеваю осознать, что происходит — очередной удар словно выбивает затычки из ушей и шум места накатывает на меня. Разумеется, моего мнения тут пока что не спрашивают. — Господарь, — мурлычет женский голос, и я чувствую скрытое беспокойство. — Мы можем расшаркиваться до последнего света, но… вы так и не получили свой кодекс. Ветер раздувает алый туман и открывает моему взгляду дорожку, чуть более человеческого вида, чем бесконечность вокруг. Грубоватые камни бордюра и неровные плиты — всё того же адского оттенка. Вполне человеческого вида мужчина — стоит на ней с холодным спокойствием, едва ли не кладя руку на руку. Костюм-двойка, ассиметричный галстук — в наличии. Правда, вокруг мужика стоит синеватый туман, словно чуть раньше тот намазался флуоресцентной краской. Смотрит с явным неодобрением на другой конец дорожки, пока скрытый туманом. Рядом с ним — какой-то тип в хламиде, подходящей скорее стреотипному монаху-францисканцу. Ну вы знаете — глубокий капюшон, складчатая ряса, лицо в тени. Только вот францисканцы не любят рядиться в багровые цвета. — Мне не нравится это место, — заявляет мужчина, не отводя взгляда от тумана. Видимо, пока что в нём и скрывается неведомая мне «пантера». — Инфоад никому не нравится. В Пургатории слышно лишь его эхо, — её голос пробирает до костей. Как шорох землетрясения, пробирающий даже кости гор, — но даже его отзвуки могут сокрушить душу. Но не волнуйтесь, нас не потревожат. Словно в унисон к сказанным словам, очередной глухой раскат металлического грома сдувает ещё пласт алого тумана и я наконец вижу её. Девушка, небрежно опирающаяся на обломок какого-то поручня. Вы бы назвали её красивой и даже больше того. Но всё несколько портит пара нюансов. Каких? Ну, рост метра так четыре (предпочитаю поминиатюрнее), пара очаровательных рогов и кипа проводов, впивающихся куда-то за распущенные волосы. А. Ещё череп какого-то козла, водружённый на очаровательную головку на манер шлема. Невидимость глаз, пожалуй, спишем на местные спецэффекты. Остаётся только понять, почему моё чувство опасности при виде этой красавицы даже не ворчит (как было перед злополучным ливнем километрах в шести от славной станицы Суворовской), а вопит. Внешность — слишком простой критерий, и я пытаюсь понять, насколько зачарован ей. К определённым выводам не прихожу, зато умудряюсь пропустить мимо ушей ворчание гостя и недовольный вопрос «монаха». А главное — момент, как девушка (или всё же демон?) поворачивает головку и впивает невидимый взгляд в тот из столбов, в котором вроде как обитаю я. Жутковато. — Госпожа, не мешкайте, — подобострастно шепчет адепт неопределённого пола в балахоне. Голос вроде и низкий, но не то контральто, не то… эээ, какой там соответствующий мужской голос? Ну бросил музыкалку, бросил, простите! — Мы видим активность церковников в этом секторе Пургатории. Сервер долго не продержится. Несмотря на «вату», забившую конечности и разум, я ощущаю любопытство. Итак, сервер важен для местного варианта ада чистилища. Галлюцинации с киберпанковскими очертаниями? Интересно, ведь последний раз я читал такое… давно. Гибсон? Нет, он в оккультизм не скатывался. Симмонс? Не хватает коанов, но в целом христианоцентричность похожа. — Вы правы, Шандор, — отворачивается девушка. — К делу. Не поймите меня превратно — но не горю желанием оставаться тут больше необходимого. Оплату вы уже получили.