Плёсны улья Балагурово. Жилой блок «Харита-35» Воск, ладан и прочий магический хлам я донёс без осложнений. Вчера мы с Иркой много говорили об ангелах, демонах, пили слабенькое местное пиво и пытались поковырять спящую память Адриана. Если бы у чёрных копателей была совесть — то теперь бы мог их понять. Я проламывался к воспоминаниям о роде курьера, не задерживаясь на чём-то мизерном, представляющим ценность только для него. Всё остальное откидывалось «на потом». Но прежде всего я пересчитал деньги в кошеле и предложил подработку Филлиону, пока тот не найдёт себе занятие по душе. Потом было много беспокойного, нервного сна. Никакого, к счастью, интима — блондинка для меня была ещё слишком чужой, а значит — вполне могла расколоть мою реальную личность. К тому же, нужно было отдохнуть от Ады и без того насыщенного дня. Утро наступает, как всегда — слишком рано. Мы едим какую-то еду из доставки в грубоватых глиняных горшочках. Видимо, эту упаковку делают в массовых объёмах, что объясняет количество черепков на улицах подулья. — Ты говорил своему новому другу о новых перспективах? Уар принял мою идею, как и предупреждение о нелюбви Каллиников, с ледяным спокойствием. — Каллиники — не первый Великий дом, в котором у меня есть недруги, и явно не последний. Честность в этом проклятом городе стала цениться всё хуже. Мнемоинженер только усмехается, услышав мой пересказ. — Уар как он есть, — она вертит деревянной двузубой вилкой в руках. — Должен отработать контракт чести, а там будь что будет. Тебе повезло встретить его. — Лучше бы встретился до дальних родственников, — ворчу я, вспоминая его чёртового дальнего родственника. — Меньше бы проблем было. За скобками, естественно, пришлось оставить помощь Ады. — Адри, у тебя в голове сидит неизвестный бес. От того, что он неизвестен — безопаснее не стал, а от того, что ты подобрал удачные невмы — он не уйдёт. — Есть предложения? — Я бы начала с символа на обложке кодекса. Кластер с бесом запаролен тем же символом, так что действуй и решайся. — Решусь только, когда ты мне дашь пару плашек памяти. — Видит Первосоздатель, этот идиот неисправим, — вскидывает руки Ирина. — Ты всерьёз рассчитываешь отбиться от патруля мнемонического ордена? — Ну не, с голыми руками шансов мало. — Слава богу. — Но ведь я что-то оставлял из своего… арсенала? Ну вот, уже начинаю перенимать у демоницы некоторую… недосказанность. — Арсенала? Адриан, тебя точно не ударили? Ты же не боец а так, беглец. Сам говорил, что при хороших ногах уметь драться необязательно. — Я поменял взгляды на жизнь. Зря, что ли, держу полный шкаф оружия? — Ну да. Неизвестно откуда взятый… А, чёрт с тобой, осёл упрямый. Она нажимает на одну из бесчисленного ряда одинаковых панелей — и та выдвигается, обнажая глубокую стойку. Мда, негусто. Я вижу скорее набор трофеев или подарков: какие-то откровенно сувенирные мечи, пара безликих лазерных пистолетов, архаичный кремниевый, классический револьвер и странный прямой меч с тонким и полупрозрачным алым лезвием. Добираю запасных батарей и ещё один лазерный пистолет (пригодится Филу), кошусь на револьвер. Некогда, в более знакомом мире, я имел дело с его собратом — так может, мёртвое железо без чипов и проклятых бесов поможет мне ещё раз? — На него только два патрона. Понятия не имею, где ты его выменял, но при этом ты был пьян, вонял порохом и нёс чушь про какую-то рулетку. Ага, отставим. Не в этот раз, дружок. Если я правильно понял насчёт местных технологий — порох ещё явно котируется. А что за меч? Прикасаюсь к эфесу, и воспоминания о сияющих доспехах и мрущих одержимых накатывают, как волны в потревоженном озере. — Он энграммный? — Да, но не твой от рождения. Может взбрыкивать, а то и попытаться убить. — Зато можно слегка подправить. У тебя есть машинка для гравировки? * * * Я покидаю жилой блок с мечом, на котором выгравирован, естественно, «Ульфберт». Банально? Может быть. Я подумывал о других, более известных именах вроде «Ехидны» (или более точного — «Змея»), «Бальмунга», «Тюрфинга» или, на худой конец, «Даинслейфа». Другой вопрос, что в этом мире символы имеют несколько большее значение, а меч, истерящий без крови, мне не очень нужен. Так что — гравировальная машинка, помнящие своё руки, закрепление сверху невмами. Ножны, постиранный и слегка влажный плащ, решимость на выбритом лице. Пафос во все поля. Впрочем, Ира не звонит церковникам и не сдаёт меня на костёр. Большое ей за это спасибо. Вместо этого она собирает жатву от поисковых бесов и находит информацию, что некогда одна малоизвестная банда из костей Левого берега использовала индрик-зверя в качестве тотемного знака. На экране как раз выводился перечень возможных участников, когда я пошёл встречать Филлиона. К нашему возвращению Ира сидит напряжённо, будто увидела демона воочию. Представление Уара она игнорирует, словно загипнотизированная. — Что такое? — Родители подруги дали знать. Недавно она пыталась поймать в Пургатории беса, но похоже — он был сильнее. — Не сочти за грубость… но причём тут наша проблема? — Её брат ушёл в банду некоего Армода. Того самого, что собрал техносекту «Индрик» у костей шпиля. Последнюю из тех, что мне удалось отследить. Уар качает головой. — Сомневаюсь, что мы сможем от неё чего-то добиться. Она стала одержимой. Единственное, чем мы можем помочь — сдать церковником, пока вселившийся бес не поглотил столько эмоций и мыслей, чтоб не перейти на новую ступень самопознания. Если она до сих пор подключена к сети… — Я прекрасно знаю, что может быть. Но это моя подруга. Знаешь ли, не могу просто так её оставить. Особенно когда у нас есть человек невм. * * * Дверь открывается. За ней — почерневший от горя мужик. Причёска «горшком», усы — всё подсказывает мне, что он один из низших неофициальных сословий Подулья. Гончаров. Грошевая работа, хуже только сортировка мусора, летящего с верхних уровней Шпилей. — Вы к Хелли? Она болеет, — мертвенно-ровным голосом поясняет он. — К Хелли. Пустишь, папаша? — Здрасьте, господарь Финнрот. — Ира? Я думал, ты давно убежала подальше наверх, от грязи наших блоков. — Не дождётесь. Квартира знала лучшие времена. Заметно, что единственная женщина давно не в состоянии убирать. Мужики убирают так, что сверху всё кажется чистым. Пока не опустишься ниже. Пригибаюсь — ну да, грязь. Антисанитария ни одну болезнь легче не делает. Пока я придумываю, как бы заставить папашу прибраться, он оживает: — Ты чего высматриваешь? — Мешочки с куриными костями, — ворчу я, надеясь отвлечь гончара. Если я хоть что-нибудь понял в этом мире — невмы и колдовские знаки не работают на вещи, не подключённые к сети. Сомневаюсь, что курицам в мозги всаживают чипы. — Понимаю, понимаю… ведьмы чаровство своё любят делать, окаянные. Я замечаю девушку, корчащуюся от боли. — Кто она тебе? Жена? Родственница? — прекрасно знаю, кто лежит, но мужика следует растормошить — иначе от него толку будет чуть больше, чем от железной печки в углу. — Её зовут Хеллиника. Дочка моя единственная. — А сыновья? — Бросили нас, когда она немочь схватила. Давно, недели с три назад. — Симптомы? — деловито осведомляется Ира, разложив какой-то чемоданчик, и подключив провода к девушке. — У неё сильная лихорадка. Она не спит по ночам и стала как помешанная. Воет, царапает дверь как бешеная собака. К нам приходил кафолик из мелких, святой круг начертил да ушёл. — А кроме кафолика что-то пробовали? — Ну как не пробовали. Лекарь приходил, так только замахал руками. Дескать, болезнь сия приходит не от телесных травм, а от нейры чортовой. Бабка приходила, так только жену отвадила. Сказала, семя у меня порченое, все девки прокляты будут. С арки спустился какой-то молодой немец, невмы резал на поилке. — Кто он такой вообще? — Да сын столяра, — смущается мужик. — Здесь неподалеку живет. Лаодикиям резал стобы в академиях, ну и кой-чего набрался. Но с тех пор ей стало много хуже, чем раньше. А ты… — Адриан. — Ты, Адриан, что-то смыслишь в этом? Меч, смотрю, у тебя не железка простая, да и девица твоя смышлённая, Уар опять же ходит тенью. — Я не представился. — А вашего брата я везде узнаю. Так поможешь, Адриан? Я сам помогу тебе, если какая беда будет. Вздыхаю. Архисюжет, что поделать. Странник, больные и отвратительное лечение. Привычное дело. В этом конкретном случае я знаю точно, что именно стоит ответить.