Энни подошла к окну, затем резко обернулась ко мне: – Должно быть какое-то другое объяснение. Евнуха допросили? Что он говорит? – Не так много, – ответил я. – Он мертв. – Как это случилось? Я вернулся мыслями к подробностям ночной казни. Вспомнил восторг толпы, когда треснул череп Сайида Али. – Лучше тебе не знать. – А махараджа? Почему он разрешил арест жены? – Он не в том состоянии, чтобы что-то запрещать. Когда ему предъявили свидетельства ее участия в заговоре, беднягу хватил удар. Сейчас за все отвечает Пунит – во всех смыслах. Эта новость, кажется, застала Энни врасплох. – Что ж, поздравляю, Сэм, – решительно заявила она. – С чем? – Представляю, как Пунит благодарен тебе за спасение его жизни. Может, он даже предложит тебе какую-нибудь должность. Не уверен, что она шутила. – Сомневаюсь, – ответил я. – Кроме того, вице-король приказал мне возвращаться в Калькутту. Поезд отходит в десять вечера. Я просто подумал, что должен тебе сообщить. Сорок два Обратный путь нельзя было назвать приятным. Солнце по-прежнему скрывалось за стеной серых облаков, но жара сводила с ума. Время от времени доносились глухие раскаты грома, отзвуки далекой грозы. В Розовом павильоне царило оживление. Изможденного вида мужчины, нагруженные папками и стопками бумаг, бегали по коридору из кабинета в кабинет. Уворачиваясь от них, я поднялся в пустой коридор у офиса Голдинга и открыл дверь. Несокрушим сидел за столом пропавшего бухгалтера, зарывшись в кипы бумаг. – Нашлось что-нибудь? – Да, сэр, – вскинул он голову. – Я наткнулся на эти документы еще накануне. Тогда они не показались мне важными, но теперь, изучив два варианта отчета, я уверен, что смогу определить, который из них подлинный. – Сколько это займет? – Пять минут, сэр. Если мне не будут мешать, сэр. Я оставил его в покое и отошел к окну. Отсюда открывался вид на дворцовые сады и Сурья-Махал вдалеке. Флаг над ним развевался по-прежнему на верхушке флагштока. Уже легче: в каком бы состоянии ни был махараджа, он еще жив. Чтобы чем-нибудь занять себя, я принялся рассматривать карту на стене, ту самую, с нарисованными крестиками. В прошлый раз я не обратил на нее особого внимания, в основном потому что не знал, что мы ищем. Но сейчас она меня очень заинтересовала – не столько скопление красных значков к северу от города, сколько одинокий черный крест на юго-западе. Я присмотрелся. Рядом находился населенный пункт, город или деревня, под названием Ремунда. Я подошел к телефону и набрал номер кабинета полковника Ароры. Он ответил после третьего гудка: – Арора слушает. – Это я, Уиндем. – Чем могу быть полезен, капитан? – устало произнес он. – Есть какие-нибудь алмазные копи рядом с Ремундой? – Зачем вам эти сведения? Вам приказано вернуться в Калькутту. Вам тут больше нечего делать. Он был, конечно, прав. И все же. – Я всегда неохотно подчинялся приказам, полковник, – ответил я. – И у меня все-таки осталось небольшое дельце – исчезновение Голдинга. – Продолжайте. – Мы почти доказали связь Даве с этим делом, – соврал я. На том конце провода повисла тишина. Я слышал его дыхание. – Что вы хотите знать? – Ремунда. Голдинг отметил это место на карте. Там есть шахты? – Нет. Залежи алмазов расположены на севере, на равнине между реками Маханади и Брахмани. Что бы вы ни отыскали около Ремунды, это не алмазная шахта. – Я хотел бы наведаться туда, – сказал я. – И выяснить, почему Голдинг отметил это место на своей карте. – Ремунда в двадцати милях отсюда. – И все же я хочу туда съездить. – Искать ветра в поле? Отлично, – резко бросил он. – Не стану препятствовать. И даже организую для вас машину. Когда она вам нужна? – Мы отправимся, как только закончим здесь. – И я повесил трубку. – Что скажете, сержант? Он отложил документы, снял очки и откинулся на спинку стула. – Отчет с меньшими цифрами соответствует материалам Голдинга, сэр. Похоже, именно он настоящий. – Отличная работа, – похвалил я. – Будь я любителем пари, я бы поставил кругленькую сумму на то, что Даве намеревается представить махарадже и Англо-Индийской компании другой отчет. Сорок три Поездка заняла целую вечность. Два часа в глушь и двести лет в прошлое. Местами грунтовая дорога скрывалась под бурлящими потоками воды после муссонных ливней, пролившихся на севере. Нашему шоферу не раз приходилось искать брод там, где еще вчера было пересохшее русло реки. Ремунда оказалась жалкой кучкой крытых соломой глинобитных хижин, сгрудившихся вокруг храма и колодца. Как повсюду в Бенгалии, стены хижин были обложены коровьими лепешками, сохшими под палящим солнцем в течение дня, – вечером их использовали в качестве топлива. Но на этом сходство заканчивалось. В отличие от бенгальских деревень с их пышно плодоносящими банановыми и пальмовыми рощами, изумрудно-зелеными купальнями и прудами, это место было уныло-коричневым и иссохшим до пыли. Несокрушим велел шоферу остановиться около колодца. Мотор смолк, и наступила тишина, нарушаемая только редкими криками скворцов в ветвях почерневшего дерева. Сначала деревня показалась вымершей из-за жары. При ближайшем рассмотрении, однако, можно было заметить признаки жизни: несколько грязных тощих кур ковырялись на обочине дороги, дворняга лениво зевала в тени под стеной, чей-то силуэт мелькнул в одной из темных дыр, заменявших окна. Тихий звон доносился со стороны маленького побеленного храма. Потрепанный шафрановый флаг поник на бамбуковом шесте на его шпиле. Я кивнул Несокрушиму, и мы двинулись туда. Звук издавал небольшой колокольчик, какие используют индуисты в своих религиозных церемониях. Его звон смешивался с заунывным бормотанием священных заклинаний. Я ждал у порога, пока Несокрушим говорил с брамином. В полумраке храма можно было разглядеть трех идолов, маленьких и грубо вытесанных, но легко узнаваемых – неестественно большие глаза, руки-обрубки и отсутствие ног безошибочно указывали на Божественного Джаганната и его сиблингов. Пение прервалось. Несокрушим о чем-то говорил со жрецом на хинди. Я закурил и ждал. Выйдя из храма, Несокрушим обернулся, коснулся ладонью лба и груди – точно так же, как сделала Энни в храме в Самбалпуре несколько дней назад. Я предложил сержанту сигарету, которую тот с благодарностью принял. – Есть что-нибудь утешительное? – спросил я, утирая пот со лба. Держа сигарету в углу рта, Несокрушим выудил из кармана спичечный коробок. – Арора был прав. Здесь нет никаких копей. – Сержант чиркнул спичкой. – Но есть пещера. – Пещера? – Вероятно, да. Колокольчик в храме вновь зазвенел. – Брамин говорит, примерно через полмили дальше по дороге будет поворот направо, который ведет к холму. Говорит, последнее время там было много народу, суета какая-то. Чужаки. Люди на грузовиках. А неделю назад все прекратилось. – А местные в этом участвовали? – Маловероятно, сэр, – покачал головой Несокрушим. – Это, видите ли, аграрная страна, – саркастически произнес он. – Крестьяне должны быть в поле. Решительно потушив сигарету, я направился обратно к машине: – Поехали.