— Вот видишь, старая флейта, как органист свое дело разумеет! Если бы я не был таким… Слушай! Малыш прервался посреди фразы, теперь и другие услышали шум над головой. Буря прошла, дождь барабанить перестал, и теперь было отчетливо слышно все, что происходило на плоской крыше. Там, похоже, откатывали тяжелые камни, а потом сдвинули крышку. Появилась довольно широкая щель. — Пусть белые послушают, что я им скажу! — раздался громкий голос Трехпалого. — Теперь вы мои пленники! Между нами и бледнолицыми началась война, и я мог бы вас убить, но я хочу быть милостивым и подарю вам жизнь, если вы добровольно отдадите мне все, что у вас есть. Пусть ваш предводитель ответит мне! Понятие «предводитель» относилось к Сэму Хокенсу. Он и ответил: — Ты получишь все что пожелаешь. Выпусти нас, и мы все тебе отдадим! — Мой брат говорит языком змеи. Если я выпущу вас, вы ничего не отдадите, а будете сражаться. — Тогда спустись сюда сам и возьми, что пожелаешь! — Вы можете схватить меня. Пусть бледнолицые сложат свое оружие в кучу, а потом я скину ремни, и они крепко свяжут его. Мы опустим свои лассо и вытащим связку наверх. Пусть предводитель скажет, согласен ли он! — А сдержит ли слово вождь Ка Маку и отпустит ли он нас на свободу, когда мы все ему отдадим? — Да. — Да? Хи-хи-хи! Считаешь нас такими же болванами, как ты сам? Убирайся поскорее, а не то я всажу тебе пулю прямо в башку! Вы, лжецы и предатели, ничего от нас не получите, даже срезанного ногтя. — Ты это серьезно? — Совершенно серьезно. — Тогда вы все умрете! — От смерти мы не ушли бы и в том случае, если бы все вам отдали. Но вы просчитались. У нас есть оружие, и мы заставим вас освободить нас безо всякого выкупа. — Мой брат ошибается. Ваше оружие будет бесполезным, потому что боя не будет. Вы заперты и не сможете выбраться. Мы не станем нападать на вас, а вам не надо будет защищаться. Но у вас нет ни воды, ни пищи. Мы подождем, пока вы ослабнете, и тогда без боя получим все, что захотим. Хуг! Крышка снова захлопнулась, и внизу услышали, как ее опять заваливают камнями. — Ты спятил? — пробурчал Дик Стоун. — Не мог ничего получше придумать! — И что же? — Либо не отвечать вовсе, либо всадить в него пулю. Лоб его я видел отчетливо, и вполне можно было его продырявить. — Ты в чем-то прав, старина, но ты не подумал, была бы от этого хоть какая-то польза? Наше положение только ухудшилось бы. Нет, кровопролитие здесь ни к чему. Попробуем освободиться хитростью. — Пожалуй, стоит последовать совету Фрэнка, только надо поторопиться, а то гореть лампе осталось недолго. После недолгих поисков выяснилось, что Хромой Фрэнк оказался прав. Во внешней стене, недалеко от пола, были проделаны дырки для вентиляции. Такие же отверстия обнаружились и в потолке, через которые мог выходить спертый комнатный воздух. Если бы они были проделаны строго вертикально, их увидели бы сразу, но они почему-то оказались продолбленными наискось, а их диаметр не превышал, вероятно, шести сантиметров. — Раньше, — пустился в рассуждения Уилл Паркер, — мы ничего не могли поделать своими ножами с каменной стенкой, но теперь попробуем расширить эти дырки. Вопрос только в том, куда мы хотим выбраться? — Стенка слишком толстая, — заметил Сэм. — Чтобы проделать в ней достаточно широкую дырку, придется потрудиться несколько дней подряд. — Значит, через потолок? — Да, но тут возникает другая трудность. Тому, кто будет работать, придется стоять или сидеть на плечах двух других. Если нам удастся удалить доски, дело пойдет быстрее. К сожалению, света нам осталось не больше, чем на полчаса. Потом мы окажемся в кромешной темноте. Надо поскорее найти подходящее место! И его нашли. Сэм и Фрэнк решили работать первыми. Хокенс забрался на Стоуна и Паркера, Фрэнк — на немцев Эберсбаха и Штрауха. Когда они принялись за работу, Ши-Со заметил: — Света мало. Позже он будет нужнее, чем сейчас. Может быть, погасим лампу? Он был прав, свет загасили. В комнате стало совершенно темно. Теперь слышались только тихая работа ножей да дыхание работающих. Они так старались, что уже через четверть часа устали и их пришлось заменить. Про сон никто и не думал. Всю ночь напролет сверлили, резали, скоблили. Из потолка выбрали столько дерева, что образовалась большая дыра, в которую мог протиснуться взрослый мужчина. Теперь предстояло продолжить работу в наружной обкладке из плотно утоптанной глины, твердой как камень. И тут дело пошло куда медленнее. Только к полудню, по звуку, производимому ножами, определили, что потолок скоро будет просверлен. — Скоблите как можно тише, — предупредил Сэм Хокенс, — иначе нас услышат наверху. Едва он это сказал, как снаружи раздался выстрел, а мгновение спустя Дик Стоун, работавший в дыре возле Дролла, вскрикнул: — Черт возьми! Я ранен. — Куда? — озабоченно крикнул Сэм. — В предплечье. Негодяи стреляют в нас. — Что? Уже сквозь потолок? Значит, они услышали шум работы. Рана серьезная? — Не думаю. Кажется, просто царапина. Кость не задета, но кровь, чувствую, льется. — Ладно, спускайтесь быстрее! Они могут выстрелить еще раз и пробить ваши головы. Надо осмотреть твою руку. Как хорошо, что в свое время выключили лампу! Едва место в норе освободилось, раздалось еще два — три выстрела. Хокенс вдруг пронзительно закричал. — Что орешь? — спросил его Паркер. — И в тебя попали? — Нет. Просто хочу знать, где расположились эти мерзавцы. Наверху раздался радостный вой. Индейцы, заслышав голос Сэма, подумали, что ранили его, и дали выход своей радости. — Очень хорошо! — улыбнулся Сэм. — Ясно, что парни лежат или сидят на корточках прямо над нашим углублением и все слушают. Пора и нам послать им парочку пуль. Фрэнк, Дролл, скорее сюда! В три наших двустволки заряжены шесть патронов. Каждый выстрелит по два раза. Ну, раз … два … три! Грохнули выстрелы, и сейчас же снаружи раздался ужасный вой. — Очень хорошо! Хи-хи-хи! — Сэм захохотал. — Кажется, мы попали, если не ошибаюсь. Не думаю, что они снова захотят подслушивать. — А я не думал, что меня смогут подстрелить! — пробурчал Стоун. — Покажи-ка свою рану, — сказал Сэм. Оказалось, что рука лишь слегка оцарапана, и рану быстро перевязали. — Нам лучше было бы сделать подкоп под стену. Там, на потолке стоят индейцы и слушают нас. А если мы будем пробивать стену, нас никто не услышит. — Это намного тяжелее, — возразил Сэм. — Лучше уж тяжелая работа, чем лишиться жизни на легкой. Я справлюсь с такой несоразмерной компенсацией. С ним согласились. После короткого совета решили последовать предложению Хромого. Дырки во внешней стенке оказались крупнее; через каждую можно было просунуть два ружейных ствола. Их-то и собирались использовать в качестве рычагов. После часовых усилий удалось в одном месте настолько раскачать кладку, что дальше можно было продолжать работу и ножами. За этим занятием прошел целый день. К вечеру, наконец, из стены выбили первый камень. Первый! А сколько их еще надо было удалить! А состояние пленных! Прибыв сюда, они только успели попить, но не поесть. Сейчас люди находились в плену уже почти сутки и ничего не брали в рот. Их мучили голод и жажда. Взрослые еще держались, но дети просили то пить, то есть и никак не хотели успокаиваться. Всю ночь напролет пробивали отверстие, но дело продвигалось крайне медленно, поскольку стена была очень толстой, а строительный раствор давно стал прочнее камня. И все же пленники пробились: выпал наружу первый камень. Через крохотную дыру прорывался еще неверный свет наступающего утра. Работа пошла быстрее. Еще полчаса, и отверстие стало таким широким, что в него уже мог пролезть человек. — Победили! — торжествовала фрау Розали. — Дыра эта, правда, не очень удобный проход для порядочной дамы, но когда речь идет о свободе, я готова пролезть и через огненное горнило, если только потом смогу отмыться. Ну, а теперь вперед, господа! Кто первый? Вежливость, естественно, требует, чтобы первыми спасались дамы, а поэтому предлагаю начать с меня. Она уже нагнулась, собираясь просунуть голову в отверстие, но Фрэнк довольно грубо оттащил ее назад со словами: — В своем ли вы уме, мадам Эберсбах? Здесь начало должны положить господа творения. — Кто? — не поняла она. — Господа творения? И к таковым вы причисляете, конечно, себя? — Конечно! — А я дама! Разве вы не слышали, что с дамами надо быть предупредительным? — Да, я это хорошо знаю и всегда так поступаю. — Тогда не указывайте мне, прошу вас! — Не понимаю вас, милейшая моя, преданнейшая фрау Эберсбах! Я всецело предупредителен к вам! — Как так? — Потому-то я хотел и протиснуться перед вами. Разве это не предупредительность? — О… о… о!.. Если вы думаете подобным образом, то у вас извращенное мышление. Как вы не можете этого понять? — Очень хорошо понимаю. Но вы сами все делаете извращенно! — Я? Почему? — Ну-у, отверстие находится по меньшей мере в пяти локтях над той террасой, что под нами. Так? — Ну, разумеется.