— Ты хочешь, чтобы они в это верили. — Или я просто очень-очень хороший манипулятор. — Нет, это не так. — Я так быстро это сказала, что удивила саму себя. — Не удешевляй нашу дружбу. Его улыбка осветила мой мир. — Я знал, что ты сдашься, в конечном счете. — Обман. — Самый лучший. — Его губы пощипывали мое ухо. — Соблазнительные Изгибы, знай одно, — его дыхание обжигало мою шею, — если тебе нужно поплакать, я буду с тобой до тех пор, пока ты не закончишь. Иногда единственный способ что-то преодолеть — пройти через это, но ты не должна это делать в одиночку. Я не могла вздохнуть. — Значит, ты пойдешь со мной? — Это все, чего я хотел с тех пор, как тебя встретил. — Санчес отстранился и сжал мою руку. — Ну, ты знаешь, помимо секса. Я рассмеялась. — Ты возмутителен, ты это знаешь? — Но я только что заставил тебя рассмеяться, притом что несколько минут назад ты плакала. Я ненавижу слезы, Соблазнительные Изгибы. Мне бы хотелось, чтобы я никогда не был их причиной, никогда. — Не давай обещаний, которые не можешь сдержать. — Я и не даю. — Санчес так сурово это сказал, что я втянула ртом воздух. — Думаю, сейчас мне нужно использовать эту руку… возможно, на твоей груди, возможно, на этой рубашке. — Отпусти. — он сжал мою руку. — Как в «Холодном сердце», только без пения. Я кивнула, и, сделав неровный выдох, открыла маленькую коробку в своей голове, где хранились воспоминания о ребенке, которого я потеряла… вместе с самым лучшим другом, который у меня когда-либо был. — Я потеряла своего лучшего друга и своего отца в течение одного года, — мой голос был хриплым. — А потом ребенка, с которым так и не смогла встретиться. — Иди сюда. Санчес держал меня, пока я плакала, а когда почувствовала усталость, когда подумала, что он отстранится, так как ему надоели мои слезы, то посмотрела на наши соединенные руки. И когда я перестала плакать, когда перестала всхлипывать и извиняться, уткнувшись ему в грудь, и, практически, говорить ему, что я не та девушка, которая ему подходит, он поцеловал меня и сказал, что нам нужно поесть. Правильно. Потому что еда решала все проблемы. И как ни странно, когда в мой организм попала соль и немного содовой, мне стало лучше. Санчес включил в машине обогреватель. Он держал мою, жирную от еды из «Макдональдса», руку. И целовал костяшки моих пальцев. — Тебе нужно сказать Миллеру, — прошептал он. — Я не могу. — Не сейчас, Эм. Но вскоре. Он должен знать. — Я знаю. — Эм? — Что? — Я боялась смотреть на Санчеса, но его взгляд, тянул меня словно магнит, несмотря на то, что было страшно смотреть ему в глаза. — Мне так жаль. — Он крепко сжал мои руки. Не твоя вина, что ребенок умер, и не его, — это просто жизнь, природа. И это нормально — грустить из-за этого, даже спустя годы после сегодняшнего дня, это все равно будет нормальным. Потеря — есть потеря, позволь себе ее прочувствовать, чтобы ты могла с ней справиться. Я никогда не понимала, что мне нужно разрешение, чтобы скорбеть, разрешение, чтобы грустить, но мне оно было нужно. Вот. Так. Я почувствовала себя освобожденной от вины и стыда. Вот и все. Я была свободна. Но даже после того, как произнесла все те слова, я все еще ощущала тяжесть в сердце, тяжесть из-за того, что Миллер заслуживал знать… все. Решив оставить прошлое в прошлом, мы, на самом деле, не могли двигаться дальше к нашему будущему. И мы оба заслуживали этого спокойствия. Глава 27 МИЛЛЕР Вечеринка после игры — и это означало, что я должен прийти, хотя и не был настроен праздновать. Санчеса и Эм еще не было в баре, а я не хотел уезжать не попрощавшись. Правильно. Я настолько был лузером, что ждал, чтобы попрощаться с двумя людьми, которым, вероятно, пофиг на то, что я, вообще, их ждал. — Ты собираешься его пить или просто будешь похотливо смотреть на пиво, словно хочешь сделать его своей сучкой? В хорошем смысле, конечно же, — раздался голос Кинси за моей спиной, а затем она похлопала меня по плечу. — Если тебе от этого станет лучше, то любовь — отстой. — Вау, спасибо, — сказал я с фальшивым энтузиазмом. — Я так нуждался в этом ободряющем разговоре особенно после того, как сделал свой первый тачдаун. Кинси плюхнулась на сиденье рядом со мной и ухмыльнулась. — Обращайся. Джекс сурово на меня посмотрел поверх ее головы. — Ах, твой брат посылает мне предупреждающий взгляд. — Просто все время оставайся на оговоренном расстоянии в полтора метра от меня, и он не оторвет тебе голову. — Не представляю, чтобы Джекс был жестоким, — признался я, наконец-то, сделав глоток пива. — Джекс? — расхохоталась она. — Мой брат? Ты явно не слишком хорошо его знаешь. Опять же, не думаю, что хоть кто-то хорошо его знает. Он… сдержанный, расчетливый и, да, его трудно рассердить, но надави на него слишком сильно и… — она показала руками взрыв, — приятного будет мало. — Хм… — Я посмотрел на парня, который с большой вероятностью будет тренировать футбольную команду средней школы после выхода на пенсию или станет добровольцем в детской больнице. — Ну, если ты так говоришь. — Я это знаю. — Она закатила глаза. — Хочешь проверить? — Как? Мне нужно сесть в метре от тебя вместо полутора? Рискнуть жизнью, типа? — Это я, — ее плечи резко опустились, — опасна. Я посмотрел на нее. — Это коктейль «Ширли Темпл»? (Примеч.: «Ширли Темпл» — коктейль, в состав которого входят: имбирный эль, сироп «Гренадин», лед; подают в высоком бокале, украшают соломинкой, долькой апельсина и свежей вишней). Нахмурившись, Кинси оторвала черенок вишни зубами и пожала плечами. — Мне нравится ясная голова. — Выпьем за это. — Я поставил пиво, взял воду и стукнулся с ней стаканом. — Я смотрю, все совсем плохо. — Голубые глаза осмотрели меня с ног до головы, словно отмечая все мышцы, покрывающие мое тело. — Что? — Ты. — Она указала на меня соломинкой. — Ты зациклился на Эмерсон. Не пойми меня неправильно, я понимаю тебя. Она красивая, по-настоящему любезная, веселая, к тому же у нее есть задница. — Ее плечи опустились еще сильнее. — Вероятно, поэтому большинство нормальных парней смотрят на меня сзади и проходят мимо. — Подожди-ка, сдай назад! Почему это ты так подавлена из-за задниц? — Я хочу, чтобы у меня была задница. — Задница Эмерсон? — в замешательстве спросил я. — Просто задница. — Кинси взметнула руки вверх. — И не такая, о которой ты думаешь. Ну, ты знаешь, такая, чтобы завладевала вниманием парней. Я хочу настоящую задницу. — Она встала и хлопнула себя по попке. — Понимаешь? Вот посмотри, здесь совсем не за что схватиться! Я поперхнулся водой и начал кашлять, пока она виляла передо мной своей попкой; с каждым движением мне становилось все труднее оторваться от этого вида.