– Не совсем чтобы писарем. Лейтенант был бесшабашной храбрости человек. И вечно лез в самую кашу. А мне, к сожалению, приходилось следовать сразу за ним. Так что в палатке я был его писарем, а в бою оруженосцем. Таскал щит и алебарду. Епископ, видимо, наелся и лениво ковырял ложкой взбитые сливки с ягодами. Теперь он не казался истеричным барином. Солдат видел, что перед ним сидит тонкий интриган, мастер политики, обмана и лукавства. – И куда же ты пошел после смерти Брюнхвальда? – Никуда не пошел. У Брюнхвальда был контракт с фон Крюнендорфом. Я так и остался у графа в полку. Он определил меня писарем в кавалерийскую роту. – И как тебе было в кавалерийской роте? – Весело. Они там все воровали. – Воровали? И что ж они воровали? – Все что только можно. Лошадей ставят на выпас, а фураж списывают. Коновалов вызывали каждый день. Как будто половина лошадей в роте больны. – А они не болели? – Конечно, болели, но не так часто, как приходили коновалы, и не так часто, как это оплачивал граф. – Ха-ха-ха-ха, – засмеялся епископ. – Воровали! Какая прелесть! – Прибавьте к этому перековку, которой не было, и ремонт сбруи, который был не нужен. – Ты не только грамотный, ты еще и в лошадях разбираешься? – У лейтенанта Брюнхвальда было четыре коня. У меня пятый. Четыре года ими занимался я. – И что ж было дальше, ты пошел к графу и сказал, что его обворовывают? – Нет, граф сам догадывался, а я не стал это отрицать. – И что было дальше? – В этот вечер меня пытались зарезать. – Ах-ха-ха-ха, – снова засмеялся епископ. – Какая прелесть, люди не меняются, hoc est verum. – Malum consilium, для нападавших, – произнес солдат, – к тому времени я уже многому научился у лейтенанта Брюнхвальда за четыре года непрерывных сражений. Епископ перестал жевать, отложил ложку. Он едва мог скрыть удивление. – Scitis lingua patrum nostrorum? – спросил он. – In mensura facultatem, – ответил солдат. Епископ обернулся к монаху: – Что скажешь? – Скажу, что в этой фразе «in» не употребляется, достаточно просто сказать «mensura facultatem». – Да не это я имел в виду. – Епископ махнул на монаха рукой. – Скажи, друг мой, а кто же тебя обучил языку знаний? Опять сам? – Нет, монсеньор, на этот раз учитель был. Это был монах Фелинганского монастыря. Фон Бок в очередной раз не заплатил своим наемникам, они начали грабить на востоке от озера Фелинга, хотели разграбить сам город Фелинга, но там все было разграблено до них. И тут им попался монастырь. Вынесли все ценное, а монастырь подожгли, мы выбили их оттуда, и из огня удалось спасти четыре сотни книг. Барон забрал их себе. Приказал мне их продать. Но в тех местах людей с деньгами не было. Мы возили их с собой. А за нами увязался один монах, брат Сульвио. Он все время ныл и просил их вернуть, бубнил, что это большая ценность. Я захотел узнать, что же в них такого ценного. А три четверти этих книг были написаны на языке древних. Брат Сульвио сначала читал мне их по ночам, а потом стал учить меня этому языку. За год я стал читать сам. Епископ помолчал и произнес: – Аббат писал мне, что ты редкий человек. Вижу, что он не ошибся. – Он опять помолчал, а потом предложил, указав на стол: – Хочешь что-либо поесть? Присаживайся. При этом сам епископ встал. – Бери, что хочешь. Солдат не шелохнулся. Он не ел со вчерашнего дня, но сесть за стол после того, как из-за него встал хозяин, значило признать себя слугой или лакеем. – Благодарю вас, – сухо ответил солдат. – Я не голоден. – Ну, как знаешь, – так же сухо произнес епископ. – А почему же ты ушел из своей профессии? – Мне показалось, что я уже исчерпал всю удачу, отпущенную мне. Почти двадцать лет мне везло. Везение не может быть бесконечным. – А как ты об этом узнал? – Епископ подошел к окну. Он не смотрел на солдата. – При штурме Эшре. Наш командир, герцог де Приньи… – Молодой герцог? Герцог Альбер? – перебив солдата, спросил епископ. – Именно, герцог Альбер, его отец, к которому я нанимался, уже год как умер, решил похвастаться своей гвардией перед дружками, сановными особами, и сказал, что сам с нами первый войдет в пролом. – А ты был в его гвардии? – Я был правофланговый корпорал гвардии, охрана штандарта Его Высочества Биофра, графа де Фрэ, графа де Ганши, герцога Альбера де Приньи, его глашатаем и чтецом его приказов. – Поэтому ты отказался от моего стола? – спросил епископ. – Ты сидел за столом с герцогом и рассчитывал, что тебя пригласит за стол епископ? Солдат едва заметно поклонился. – Ладно. – Епископ снова уставился в окно. – Так почему ты ушел из армии герцога? Молодой герцог был болван? – Вы недалеки от истины. Герцог вошел в пролом первым и первым получил удар копья. Затем полдня мы занимались тем, что пытались вытащить его из города, а горожане занимались тем, что пытались его зарезать. Ближе к вечеру я тоже получил удар копья в ногу. В результате сей блестящей атаки из ста семидесяти двух гвардейцев осталось пять десятков. Два десятка убитых, остальные ранены. – То есть молодой герцог тебя не впечатлил? – Юнец, ищущий славы, худший командир из всех, какие могут быть. – Значит, это был твой последний штурм? – Да, если еще учесть, что беарийский арбалетчик со стены влепил мне болт прямо в шлем. – Он ранил тебя? – Нет, болт порезал кожу на виске, застрял между головой и шлемом, но уже в этот день я понял, что мое везение заканчивается и что пора заканчивать с этим ремеслом. – Тем не менее ты прекрасно выглядишь после стольких лет в армии. – Non sine fortuna, – ответил солдат. Епископ усмехнулся и посмотрел на монаха, а тот скептически поджал губы. – Tu quoque severus, он ведь просто солдат, а не ученый. Монах промолчал. – Хорошо, а у кого же ты еще служил? – У фон Бока два года, у фон Рюгенталя. Полгода мне платил курфюрст Ренбау, пока его не разгромили у Мюлле. Вот, в общем-то, и все мои командиры. – Ну, хорошо. – Епископ помолчал, подумал. – А что ж ты совершил такого удивительного для барона фон Рютте? – Ну, я, – начал солдат, – помог ему навести порядок в его земле. – Секундочку, – перебил его епископ, подошел к столу и налил вина в два бокала. Один предложил солдату, а из второго отпил сам. – Что за дрянь? Вино мне возят все хуже и хуже. Солдат отпил и решил, что вино вполне себе приличное. – О чем мы говорили? – спросил епископ. – О бароне фон Рютте. – Ну и что именно ты сделал для барона? – А разве аббат вам не написал? – Аббат мне пишет едва ли не каждый день. Мало ли что он мне написал. Он написал, что барон очень щедро наградил тебя. И как щедро? – Вполне, – скромно сказал солдат. – И сколько же он тебе обещал за работу твою?