Я тщетно пыталась вспомнить, но ничего не выходило. – Я не знаю, ты ударилась. – Она пожала плечами. – Мы так и не поняли как. – А когда это было? – Вечером во вторник. – Вторник? Я снова взяла телефон и уставилась на дату. Во вторник у меня не было никакого синяка. Ровно как и в среду, и в четверг. И вообще, сейчас не четвертое июня, а первое. – Мам… – Я сглотнула, чувствуя, как начинает кружиться голова. – Мика не звонил? – Снова потерла синяк. – Хотя нет, еще ведь только утро. Сегодня мы должны встретиться, и мне нужно срочно связаться с ним. Я подтянула к кровати коляску, собралась пересесть на нее, но мать остановила меня, перехватив и крепко сжав мое запястье. – Тебе нужно успокоиться, Анна. – Где Мика, мама? – спросила я, вглядываясь в ее лицо. Оно расплывалось, как и вся комната. Если она снова повторит это нелепое слово «смерть», меня стошнит. – Он умер, Анна. Его больше нет. – Она обняла меня за плечи и прижала к себе. Впервые за много лет. – Нам всем очень-очень жаль, поверь, но ты должна принять этот факт. Я вырвалась и посмотрела на нее, словно на умалишенную. – Что значит «умер»? Когда?! – Я лихорадочно подтянулась и буквально ввалилась в свою коляску. – Что ты такое говоришь, мама? – Прости. – Она лишь развела руками. – Вчера мы попрощались! – почти кричала я. Меня трясло, точно в лихорадке. – Мы договорились, что проведем сегодня вместе весь день. Он оставил мне записку, мама! Вот на этом окне! – Я указала на стекло. – Видишь следы клея?! Смотри! – Ты об этой записке? – Она убрала подушку и достала из-под нее смятый клочок черной бумаги. – Что это? – Я выхватила его у нее из рук. На мятом сердечке уже с трудом можно было различить размытые буквы, но я все равно прочитала: «Ты и Я». И шепотом произнесла: «Завтра». Но вот же – завтра. Оно сегодня! Оно наступило! Но, подняв взгляд на мать, я увидела лишь отражение боли на ее лице. – Почему оно здесь? Кто его принес? – ошеломленно спросила я. Бумага, зажатая меж пальцев, дрожала вместе со всем моим телом. – Ты, – испуганно ответила мама. – Когда? Мне не хватало воздуха. Все это казалось страшным сном. – В понедельник, – осторожно кивнула она. – Днем. – Прочистила горло и продолжила: – После того как обнаружили тело Мики. Мой мир рухнул, но я по-прежнему отказывалась верить. – Тело? – Я затрясла головой. – Нет, сегодня же понедельник! А вчера было воскресенье, и мы с ним виделись. – Протянула ей смятое сердечко. – Вот же. Он приклеил его на мое окно! Вчера! И я легла спать, зная, что сегодня мы с ним увидимся! Мама закрыла рот ладонями и смерила меня долгим непонимающим взглядом. – Но сегодня четверг, Анна, – прищурилась она. – Нет. – Я крутанула колеса, чтобы отъехать немного назад. – Этого не может быть! Сейчас я ей докажу. Я еще раз дернула обручи колес, чтобы развернуться и взять с тумбочки телефон, но вышло неудачно, и от резкого рывка ваза с тюльпанами, стоявшая на тумбочке, неловко покачнулась, накренилась, а затем полетела вниз. Бах! Осколки разлетелись во все стороны. На полу желтели нежные головки тюльпанов на тонких ножках, плавающие в растекающейся пятном воде. – Ничего страшного! Я уберу! – подскочила мама. – Так, давай-ка немного подвинемся. Она обошла коляску, взялась за ручки и откатила ее в сторону. Как ненужную вещь. Меня просто сдвинули к стене, чтобы я не мешалась. – Поставим цветы в другую вазу, – ласково улыбнулась мне мать. Наклонилась и стала собирать с пола поникшие тюльпаны. – Вот так. – Она выпрямилась и стала оглядывать комнату. – Теперь нам просто нужна другая ваза. – Мама натянуто улыбнулась. – Сейчас. Вышла из комнаты и поспешила в кухню. Не дожидаясь, когда она вернется, я подкатила к тумбочке. Стекла противно захрустели под шинами коляски. «Кх-р-р!» Трясущейся рукой я взяла телефон. – Четверг, 4 июня, – прочитала с экрана. Эти идиотские слова повисли в воздухе. Четверг. Я разблокировала аппарат и с удивлением уставилась на список входящих и исходящих. Столько номеров, и ни следа Мики. Но ведь он последним звонил мне вчера! Я пролистала вниз и все-таки нашла его номер среди звонивших 31 мая – четыре дня назад. Нажав на него, затаила дыхание. Гудок. Еще гудок. Еще один. Тишина. Щелчок. «Э-хэй, привет, зачем бы ты ни звонил, ты зря делаешь это! – отозвался автоответчик бодрым голосом Мики. – Если я не отвечаю, значит, я занят: смотрю с Анной на звезды. Ха-ха-ха! А если это ты, Профессор, то просто кинь камешек в мое окно! До связи-и-и!» На заднем фоне послышался наш общий смех, а затем раздался длинный гудок – сигнал о том, что идет запись сообщения. Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Просто дышала, смотрела на рассыпанные по полу стекла и чувствовала, как в глазах собираются слезы. – Анна! – воскликнула мама, вернувшись в комнату и застав меня возле тумбочки с телефоном в руке. – Тут повсюду стекло! – Она бросила щетку и совок в сторону и метнулась ко мне. – Сейчас оно будет по всему дому. Еще и вода… Оттащив меня в сторону, она тяжело вздохнула, отпустила ручки, развернула кресло и опустилась на корточки передо мной. – Ну что с тобой? – спросила она тихо. – Что такое? – Мне нужно увидеть его, мама. – Я убрала телефон за спину, и мои пальцы вцепились в обод колес мертвой хваткой. – Мне нужно увидеть его сейчас! Я приготовилась уйти, но мама ухватилась руками за подлокотники моего кресла. – Куда ты пойдешь? Ты что, недостаточно видела вчера, на похоронах?! Зачем тебе сегодня снова беспокоить его отца? Мне захотелось вырваться и заорать так, словно моя душа разрывалась напополам, но все, что я могла, – это смотреть на нее во все глаза и ждать, когда она скажет, что это все неправда или страшный сон. Но то, что я видела в глазах матери – немое сочувствие, – оно отнимало последнюю надежду на то, что все это в итоге окажется страшной ошибкой. – Мама, где Мика? – повторила я жалобно. Больше всего мне не хотелось снова слышать, что он мертв. – Ты хочешь съездить к нему на могилу? – Она с трудом натянула на лицо жалкое подобие улыбки. – Хорошо. Давай. Если тебе станет от этого лучше, мы съездим после обеда. Договорились? Я зажмурилась и ощутила, как слезы предательски рвались из глаз. Влага больно обожгла щеки. «Ты не мог этого сделать. Ты не мог исчезнуть. Не мог бросить меня! Только не ты!» – Что с ним случилось? – хрипло спросила я и открыла глаза.