— Ну, козел..! Бита взмахнул своим оружием, как будто отбивая подачу в бейсболе. Дядя Антонио уклонился с легкостью, удивительной для такого крупного человека и сложил парня пополам ударом в живот. Бита выпала у того из рук, он выпучил глаза и раскрыл рот в беззвучном крике боли, а Аламо схватил его за волосы и приложил лицом о колено; тот упал, нелепо взмахнув руками. Все драка заняла не больше десяти секунд. Дядя Антонио с сожалением оглядел испачканную в крови брючину (светлые брюки и цветастые рубашки были для него своего рода униформой). Леон промчался мимо него, на бегу выкрикивая имена жены и сына. Ричи выбежал ему навстречу, на крыльцо где все еще стояла застывшая от ужаса мать. — Ричи! Анетт! Вы целы?! — Па, ты видел как дядя Антонио... — возбужденно начал Ричи, пытаясь высвободиться из отцовских объятий. — Лео, пусть зайдут внутрь, — бросил Аламо, не оборачиваясь. Ричи, увлекаемый в дом, успел увидеть как он по-футбольному заехал в ребра пытающемуся подняться на четвереньки Бите. Тот снова упал на песок, скуля от боли. — Только на прошлой неделе брюки купил, скотина! Оказалось, что Хесус тем временем вызвал полицию. Когда две машины, завывая сиренами, подкатили к отелю, дядя Антонио держал Биту лицом вниз, заломав ему руку и упираясь коленом в спину. Бандана все еще был без сознания. Обыскав его, полицейские нашли пистолет, заткнутый за пояс джинсов на пояснице. Позже, когда бандитов увезли, Ричи подошел к дяде Антонио (он сидел в столовой и вполголоса ругался, пытаясь стереть кровь со штанины мокрой салфеткой) и спросил, где тот научился так драться. Дядя Антонио поднял голову. — Три года в морской пехоте, Ричи, сечешь? И еще полгода проторчал на Кото после войны... — А меня можете так научить? Тот усмехнулся и вновь принялся тереть штанину. Выходило не очень. — Дядя Антонио, пожалуйста! — Посмотрим, — буркнул тот. — Слушай, ты бы пошел погулял, а? На следующий день он действительно показал Ричи несколько приемов самозащиты — двойной удар ребрами ладоней по бокам, пинок в колено и голень и тому подобное. — Это только на случай, если на тебя нападет взрослый и тебе будет угрожать реальная опасность, ты понял, Ричи? — предупредил он. — Тогда бей изо всех сил. Этими ударами серьезно покалечить можно. Он помнил еще один случай, когда Антонио Аламо выручил его семью из беды. Ричи тогда было десять. В гостиницу явился с проверкой инспектор из министерства здравоохранения, но не тот, что приходил всегда — прежний, добродушный толстяк лет шестидесяти, видимо, вышел на пенсию. Новый инспектор придирчиво оглядел все углы столовой, кухни и холодильников, перепробовал все что можно, а потом заметил стоящий в углу около мусорного бака ящик перезревших и начинавших гнить бананов, который Леон собирался выбросить. — Вы что, хотели это подать вашим гостям? — поинтересовался инспектор, брезгливо сморщив нос. Леон попытался было объяснить в чем дело, но инспектор, похоже, не был расположен что-либо слушать. — Ничего не знаю, — заявил он, что-то черкая в блокнотике. Потом закрыл его, сунул в карман пиджака и направился к выходу. Растерянный Леон и ломающая руки Анетт последовали за ним. За родителями вышли и Сильвия с Ричи. Они были напуганы и расстроены. — Я вижу, вы собирались готовить еду из некачественных продуктов. Об этом будет доложено в министерство. Сожалею, но вашу гостиницу могут закрыть. — Но... — Конечно, — сказал инспектор, уже выйдя на крыльцо, но теперь повернувшись к Мендесам и улыбаясь. — Мы можем договориться. Скажем, я выпишу вам штраф и не стану ничего никому сообщать. — Штраф? — переспросил Леон. Дядя Антонио, сидящий за своим столиком и приклеивающий к панцирю большого краба две спиральные раковины, прикусив от усердия кончик языка, бросил свое занятие и повернул к ним голову. — Ну да. Скажем... — инспектор задумчиво посмотрел в небо. — Три тысячи реалов. — Три тысячи? — полувозмущенно-полуиспуганно вскрикнула Анетт. — Побойтесь Бога, господин! — Я не настаиваю. Если вы предпочитаете, чтобы вашу «Жемчужину» закрыли... — тот пожал плечами и не торопясь, явно давая им шанс передумать, сошел с крыльца, направляясь к припаркованной у подножия холма машине. Дядя Антонио, улыбаясь, встал. — Эй, любезный! Инспектор живо обернулся. Дядя Антонио шел к нему, подняв указательный палец. — Не спешите, а? Пару слов. Он приобнял инспектора за плечи и увлек за собой. Тот попытался упереться. — Эй, что вы себе... — Все нормально, господин. Я вам кое-что объясню, только и всего... Ричи, а ну брысь! Ричи, увязавшийся было за ними (втайне он надеялся, что дядя Антонио намнет этому типу бока за то, что он угрожал родителям закрытием), нехотя остановился. Мужчины отошли на десяток метров; дядя Антонио что-то негромко говорил инспектору. Тот попытался было сбросить его руку со своего плеча, возмущенно воскликнув: «Да кто вы такой вообще, чтобы... ?!», но тут дядя Антонио что-то сказал ему уж совсем тихо, и инспектор замолчал и даже отшатнулся насколько мог. Ричи показалось, что у него задрожали колени. Больше он не раскрывал рта и не дергался, пока дядя Антонио говорил, а когда он закончил, часто закивал, пробормотал что-то и чуть ли не бегом направился к своему автомобилю. — Стоп! А извиниться? Инспектор повернулся к стоящим на крыльце Мендесам и дрожащим голосом прокричал: — Ради Бога, простите, уважаемые... Произошла ошибка... все нормально, ваша гостиница... э.... в полном порядке! Я ошибся! Тысяча извинений!... Тут он не выдержал и бегом припустил прочь, а дядя Антонио, уже шагая обратно, подмигнул Ричи. Глава 3 — Вы в курсе, что там не по-настоящему, да? — в сотый раз поинтересовалась Лила. Ричи пожал плечами. — Ну да. — И все равно смотрите этот ваш рестлинг? И на шоу поедете? — Понимаешь, в этом все дело, — пояснил Карлито. — Куча народу, из тех, что там будут — и взрослые тоже — думают, что бои настоящие. Так что мы еще и с них «ха-ха» поймаем. — Психи ненормальные. — Лила закрыла глаза и поудобней устроила голову у него на коленях. Они сидели у берега, на своей излюбленной дюне между отелем и рыбацким поселком. Потрескивал костер, на котором жарились прихваченные Ричи из кухни сосиски; рядом были разбросаны несколько банок из-под фруктовой газировки. Тихонько наигрывала музыка, доносящаяся из ноутбука. Друзья пришли на берег сразу после того, как стемнело; посмотрели ужастик, который скачал Ричи (Лила прижималась к Карлито, взвизгивала и закрывала глаза рукой, но при этом подглядывала сквозь пальцы), а сейчас просто болтали, наслаждаясь прохладным ветерком с моря. — Были бы, если бы решили не ехать, — хмыкнул Карлито. — Денег, что та красавица Ричи дала, хватит на три билета в первый ряд и еще останется на... эй, ты чего?! — За языком следи, — посоветовала Лила, приоткрыв один глаз и состроив сердитую гримасу. — «Красавица», тоже мне... Карлито потер бок, куда она только что двинула его острым локотком. — Фигура речи... — пробормотал он. Ричи невольно рассмеялся, наблюдая за парочкой. Он, Карлито и Лила были лучшими друзьями с самого детства, и эти двое постоянно друг с другом ссорились (правда, очень быстро мирились); Ричи был удивлен, но и обрадован, когда полгода назад они начали встречаться. Правда, ссориться и тут же мириться не перестали. Карлито покосился на Ричи. — Смешно ему, ага... — Ричи, кстати, — снова подала голос Лила. — А как вы туда попасть собираетесь? Кориенте — это не близкий свет и автобусы туда через день ходят. Твой отец вас подвезет? — Нет, — он покачал головой. — Сейчас народу много, куда ему так надолго отлучаться... Нас Даниэль подбросит, я с ним уже договорился. — Еще один псих... — Да нет, он не увлекается. Так, за компанию поедет. — Ну-ну... Разговор постепенно затихал под негромкую музыку; когда сосиски были готовы, оказалось, что Ричи придется есть их одному, так как Лила и Карлито были заняты поцелуями. Усмехаясь, он взял деревянный прут с наколотой на него сосиской в одну руку, банку с газировкой в другую и повернулся к морю, где далеко в темноте одиноко светился огонек патрульного катера береговой охраны. Карлито все три часа пути проспал на заднем сидении; Даниэль расспрашивал Ричи о его сестре — в частности, советовался, что бы подарить Сильвии на день рождения. Даниэль Ричи нравился потому, что относился к нему как к равному, а не просто, как к «мелкому» своей девушки. Ему было двадцать четыре, он года два назад приехал в Сан-Селестино из столицы и работал в библиотеке городского культурного центра. Типичный «ботаник» — даже сейчас, направляясь на шоу рестлинга, Даниэль одел брюки и рубашку-поло — естественно, носил очки в тонкой оправе; начитанный, но не зануда, с хорошим чувством юмора. Когда на пляже у «Жемчужины» собиралась компания его и Сильвии друзей, все покатывались со смеху, когда он травил анекдоты. В конце концов, они решили, что Сильвии понравится браслет в форме змейки, который Даниэль уже присмотрел в ювелирном магазине торгового центра. Последний час пути они ехали молча, слушали диск «Сладких зеленых лаймов». По сторонам шоссе лежала саванна, залитая ало-золотым светом заходящего солнца, на западе у самого горизонта виднелись невысокие горы святого Альберто, а из динамиков несся голос солистки , сопровождаемый гитарой: Покой, конечно, хорошо, но так надоедает... И горы, что в ряд неподвижно стоят, Вдохновенье убивают,