— Спасибо, — тихо ответила та и проглотила аспирин. Девушка помогла ей запить, аккуратно поддерживая за локоть, и объяснила: — Мы здесь проездом, видите ли. Едем из Рэйес-сити в Сантану, а от долгой езды у мамы всегда разыгрывается мигрень... Так тебя зовут Ричи? — Ричи... Рикардо Мендес, госпожа. — Еще раз спасибо, Рикардо. — сказал водитель, отдал мальчику стакан и вернулся к дяде Антонио, который протягивал ему зажигалку. — Эй, подойди ближе, не бойся. Я не кусаюсь, знаешь. — улыбнулась Ричи девушка. Он, смущенный и почувствовавший себя не в своей тарелке, оглянулся на дядю Антонио, но тут курил, все еще прислонившись к косяку и невозмутимо наблюдал за ними. Поймав взгляд Ричи, он подмигнул и выпустил кольцо дыма. — Меня зовут Кристина, — представилась девушка. — Господин Аламо нам рассказал, что гостиница там, на пляже, принадлежит твоей семье. — Да, госпожа.. — Как она называется? — «Жемчужина», госпожа. — Расскажи нам, — попросила Кристина. На ее губах все еще играла теплая улыбка. Ее мать сидела прямо, не шевелясь, и смотрела перед собой. — О чем рассказать? — окончательно смутился Ричи. — О себе, о своей семье. Он снова бросил взгляд на дядю Антонио. Тот задумчиво смотрел вверх, на звезды, и пускал изо рта кольца дыма. Ричи пожал плечами и начал: — Мне четырнадцать лет, через два месяца исполнится пятнадцать. Учусь, родителям еще с работой помогаю. На кухне в основном, овощи режу, салаты делаю... — Хорошо учишься, Ричи? Он запнулся. — Ну... математика идет не очень, а по остальным предметам хорошо. История, североимперский язык... — Тебя не обижают в школе? — Нет, госпожа. — Ричи мотнул головой. — А дома? — Нет, конечно, — он даже улыбнулся. — Спасибо, госпожа, меня никто не обижает. — Продолжай, пожалуйста, — кивнула Кристина. — Моих родителей зовут Леон и Анетт, им по сорок лет. Моей сестре Сильвии восемнадцать, она недавно закончила школу и скоро будет поступать в колледж. — Здесь? Ричи покачал головой. — В Сан-Селестино нет колледжа, госпожа. Это маленький город. Сильви собирается учиться в Кориенте, она хочет стать врачом. — Похвально. — сказал мужчина, проходя мимо Ричи и направляясь к автомобилю. — Желаю ей удачи. — И тебе удачи, Ричи. — добавила девушка. Ее отец вытащил бумажник и порывшись в нем, протянул мальчику купюру в десять реалов. Ричи поблагодарил. — Это тебе спасибо. И вам спасибо, господин Аламо. Мы, пожалуй, поедем. Пока он садился за руль, Кристина о чем-то быстро пошепталась с женщиной в черном (та, разговаривая, не менялась в лице и почти не открывала рта), вытянула руку из окна, поймала ладонь Ричи и что-то втиснула в нее. Мягко завелся мотор. — Пока! — улыбнулась Кристина и помахала Ричи. — До свидания, Рикардо! — Мягкой дороги! — громко попрощался дядя Антонио, поднимая руку. Ричи смотрел вслед «фениксу», пока тот не вырулил на шоссе и не скрылся из виду. — Что это сейчас было? — наконец пробормотал он, все еще красный от смущения. — А кто их знает, — пожал плечами дядя Антонио. — Богатенькие, они все с приветом... Сколько ты на них заработал? — Десятку, — ответил Ричи, расправляя купюру, полученную от отца девушки. — И еще эта Кристина мне что-то... Он осекся. В его ладони оказалась купюра в двести реалов. Глава 2 Антонио Аламо или дядя Антонио, как называли его дети семьи Мендес, жил в небольшом, но аккуратном домике на холме над пляжем сколько Ричи себя помнил. Он проводил целые дни за столиком у гостиницы, продавал постояльцам и посетителям пляжа сувениры-поделки из кораллов, ракушек, высушенных крабов и прочей морской живности, которые мастерил тут же на месте. Расходились они не то чтобы очень, но на отсутствие денег Аламо никогда не жаловался — он водил дорогой джип-вездеход, а на дни рождения Ричи, Сильвии и их родителей делал такие шикарные подарки, что те просто диву давались. Например, на свой двенадцатый день рождения Ричи получил от него новейшую игровую приставку (Карлито и Лила тогда с ума сходили от зависти — они жили в бедном рыбацком поселке в двух милях восточнее гостиницы и могли только мечтать о таких вещах). Естественно, что дядя Антонио всегда был желанным гостем в «Жемчужине». Он был высокий, широкоплечий, круглолицый, с небольшим брюшком и лысиной. У него был какой-то особенный лениво-добродушный выговор; он редко повышал тон, даже когда злился. Впрочем, вывести дядю Антонио из себя было нелегко, на памяти Ричи это и случилось всего один раз. Ричи тогда было пять или шесть лет. Мать наверху убирала в комнате только что съехавшей пары (было начало октября, и хотя дни все еще стояли теплые, иногда даже жаркие, в отеле были заняты меньше половины комнат), Сильвия в школе, а дядя Антонио и отец уехали в поселок прикупить рыбы и кораллов. Ричи, которого дядя Антонио оставил следить за лотком, гордо восседал на стуле, обозревая окрестности. «Багги», спустившийся с холма, остановился чуть ли не у самого крыльца. Выбравшиеся из него двое парней в одинаковых потертых джинсах и футболках-безрукавках, уставились на Ричи. У одного из них на голове была черная бандана. Второй держал в опущенной руке бейсбольную биту. — Малец, взрослые дома? — спросил тот, что с битой, разглядывая его сверху вниз. — Мама дома, — ответил Ричи. — А ну-ка позови ее. Он позвал. Когда Анетт спросила посетителей,чем может им помочь, Бита сказал что-то про крышу. Ричи не понял. — Ма, они хотят жить у нас на крыше? — Зайди в дом, — резко сказала она, и Ричи увидел, что мать побледнела. — Но ма... — Быстро! Он послушался, все еще пытаясь сообразить, зачем этим двоим понадобилась крыша, когда в гостинице полно свободных номеров. — Вы не понимаете, — тем временем говорила Анетт, отступив к дверному проходу, как бы пытаясь закрыть его собой. Ричи, остановившийся у лестницы, мог видеть ее силуэт, обтекаемый яркими солнечными лучами. — У нас есть друзья в... — Нет, это ты не понимаешь. — снова голос Биты. Через секунду окно рядом с входом в столовую со звоном разлетелось. Анетт вскрикнула, прижав руки к ушам, и отступила назад. — Перестаньте! Пожалуйста, перестаньте!.. Со второго этажа раздались испуганные голоса постояльцев, спрашивающих, в чем дело. — Я повторить могу, если не дошло. — на этот раз, судя по звуку, удар пришелся по столику дяди Антонио. Ричи метнулся к разбитому окну и увидел, как Бита методично разносит столик в щепки. Хрупкие поделки разлетелись в разные стороны, усыпав песок разноцветными осколками. Бандана тем временем развалился на сидении «багги» и ухмылялся, наблюдая за происходящим. На лестнице появился Хесус — длинноволосый худой парень, один из компании студентов, проводившей в Сан-Селестино конец каникул. — Эй, что за хрень тут творится? Госпожа Мендес, вы в порядке? Та даже не повернулась, все еще умоляя громилу остановиться. Хесус постоял секунду с ошалелым видом и бросился наверх, чуть не поскользнувшись на ступеньках. Ричи, оглянувшийся было на него, снова повернулся к окну и увидел джип, несущийся со стороны рыбацкого поселка. Заметил его и Бандана и что-то предостерегающе крикнул приятелю. Тот наконец оставил в покое обломки столика и поднял голову, одной рукой утирая пот со лба. Бандана вылез из машины и они вместе двинулись навстречу уже тормозящему джипу. Отец Ричи — невысокий и худой, гораздо ниже Банданы и Биты, выскочив из автомобиля, бросился на них, крича, что если они тронули мальчика или Анетт... Дядя Антонио, выпрыгнувший на песок со стороны водителя, еле успел поймать его за воротник рубашки, удержал на месте и что-то сказал на ухо, и Леон остановился, тяжело дыша и сжимая кулаки. Дядя Антонио вперевалочку пошел навстречу громилам. — Есть проблемы, ребята? — растягивая слова и улыбаясь, сказал он. — А ты кто, хозяин этого клоповника? — поинтересовался Бандана. — Ну допустим. — Тогда есть. У тебя. — У меня, говоришь, — сказал дядя Антонио. — Ну, давайте решать. В следующее мгновение он боднул Бандану в лицо; тот завалился назад, с закатившимися глазами и кровью, хлещущей из носа.