— Я уже думал об уходе, — признался Эмиль. — Обещаю, мы вернемся к этому вопросу, после того, как все закончится. Маргарет коротко кивнула, поджав губы, и посмотрела в окно, пытаясь сосредоточиться на пейзаже, проплывающем за стеклом. Это оказалось не так-то непросто. Поезд с грохотом нырнул в туннель и тут же вынырнул, повернул налево, огибая лесной массив. Огромная тень, отбрасываемая составом на окрестные холмы, мчалась вдогонку. Идея осесть, прекратить колесить по стране, совать нос в чужие дела, проживая чужие жизни, купить дом где-нибудь в пригороде и, возможно, завести ребенка, иногда приходила Эмилю на ум, но они с Маргарет никогда это не обсуждали. Во всяком случае, всерьез. Кроме того, оставался невыясненным вопрос: какая участь уготована агентам отдела «Д», решившим уйти на покой? Отдел отпускает их, желая всевозможных благ в новой, свободной ото лжи и интриг жизни, или же убирает как ненужных свидетелей? — Слишком мелодраматично, — прошептал Эмиль. Он расстроен смертью Мартина и Маргарет также. Ими владеют эмоции. Через пару месяцев, Маргарет забудет о своем порыве примерить на себя простой уклад жизни обывателей. В ней слишком много энергии, она просто не сможет существовать без тайн и опасностей. Ей не захочется узнать другого Эмиля, обычного человека, сидящего в конторе и подшивающего бумаги, для которого слова скука и стабильность — это синонимы. Он снова подумал о встрече с Мартином. Эмиль знал друга хуже, чем тот знал его самого. По своей натуре Эмиль был скрытным человеком, и не любил лезть душу, поэтому не предпринимал попыток сблизиться, считая, что у каждого должно быть свое личное пространство. Он по минутам восстановил события утра двухдневной давности. Что было в той настойке, которую предлагал ему Мартин? Может быть медленнодействующий яд? Ведь до того, как ее выпить, Мартин чувствовал себя хорошо. А если сердечный приступ вызван неестественными причинами? Но кто желал смерти его другу? Он не знал ответа. А если бы он выпил напиток, то был бы сейчас мертв, как и Мартин? — Эмиль, что с тобой? — Маргарет обеспокоено коснулась его щеки. — Ты такой бледный. — Со мной все нормально. — Он снял очки и спрятал лицо в ладонях. — Просто случился приступ паранойи. Мне нельзя выходить на перрон в таком виде, нужно успокоиться. Я же доктор, и должен выглядеть соответствующе. — Эмиль вопросительно взглянул на жену. — Что делает доктора доктором? — Его респектабельность. — Умница. — Он поцеловал Маргарет в щеку. — Ты что-то знаешь, но не хочешь мне говорить? — спросила она терпеливо. Эмиль не спешил делиться своими подозрениями. В конце концов, почему у пожилого человека на такой нервной работе как у них не может случиться сердечный приступ? Они же просто люди, а значит, болеют, стареют и умирают. Вот взять хотя бы Механика, на поиски которого правительство бросило все силы — он остался жив только благодаря мастерству медиков, но навсегда обезображен. Пройдет какое-то время, и он умрет. От смерти не может быть иммунитета, она не минует тебя, даже если ты будешь самым умным и талантливым. Чтобы занять время и отогнать тягостные думы Эмиль постарался вспомнить весь список изобретений гениального ученого, представленный в досье. У многих устройств были непонятные названия, которые ему мало что говорили. Он уловил только общий смысл — оружие, двигатель, снова оружие… Но была пара пунктов, которые его удивили, так как плохо вписывались в общий ряд изобретений — это автоматическая модель железной дороги, и какой-то специальный макет солнечной системы. Эти изобретения не имели практического применения, во всяком случае, он не мог себе приставить, как военные могли использовать их в своих целях. Было похоже на то, что гениальный ученый, чтобы немного отвлечься от машин смерти, решил делать игрушки. Поезд начал сбавлять ход, медленно подъезжая к одноэтажному зданию станции. Остановка здесь длилась всего пять минут, поэтому нужно было поспешить. Они взяли вещи и покинули купе, оказавшись на мощеном серым камнем перроне. На прощание кондуктор пожелал им счастливого пути, получив в ответ рассеянный кивок Эмиля. От станции Маргарет предложила пойти пешком. У них было мало багажа, поэтому двухкилометровая прогулка при хорошей погоде ее не пугала. Городок, куда они направлялись, был расположен неподалеку от места катастрофы, поэтому было решено остановиться в местной гостинице, и самостоятельно попытаться выяснить подробности, ускользнувшие от газетчиков и военных. Среди десятка местных, идущих в город и решивших сэкономить на извозчике, было двое мужчин, выдававших себя за туристов. Они восхищались красотами природы, часто сверялись с путеводителем, но Эмиль готов был поклясться, что еще вчера вечером эта парочка сидела за испачканным типографской краской столом и составляла колонку новостей. Видимо, газета переживала не лучшие времена, если вместо репортеров-профессионалов редактор отправил обычных клерков. Городок встретил гостей приветливо. Это было мирное, не тронутое войной место. Две сотни светлых зданий под красными крышами раскинулись на берегу реки. Далеко на востоке, сливаясь с облаками, поблескивали серебристые сигары дирижаблей. Их было много — не меньше двух десятков и в своих гондолах они везли смерть, от которой не было спасения. Не так давно Эмиль стал свидетелем ответной атаки Конрада на город Лотан. По счастливой случайности он не пострадал, но контраст между бесшумно летящими серебристыми громадинами и последующими взрывами произвел на него неизгладимое впечатление. В то памятное утро прибрежный город безмятежно спал, совершенно не беспокоясь о том, что уже довольно долго шла война. Особых причин беспокоиться не было, ведь со времени начала конфликта здесь ничего происходило. О том, что мирное время закончилось, напоминали только редкие военные патрули на улицах, да кричащие передовицы в газетах. Фронт был где-то там, далеко… Едва часы на городской ратуше пробили пять раз, по местной традиции в старой приморской крепости выстрелила пушка, отмечая наступление утра. И почти в тот же момент в портовом районе раздались мощные взрывы. Эскадра исполинских дирижаблей, выстроившись почти в идеальную линию, медленно приближалась к дремлющим городским кварталам со стороны моря. Бесшумно и неторопливо, словно невиданные небесные монстры воздушные корабли следовали к своим целям, и никто не мог остановить их. Порт попал под удар первым, но это было только начало. Прибрежную полосу плотно застроили ветхими деревянными домиками, принадлежавшими рыбакам, портовым рабочим и просто местным нищим, здесь же были грузовые склады и большой ремонтный док. От зажигательных и фугасных бомб строения вспыхнули в мгновение ока и над западной частью города, словно издеваясь над законами природы, засиял искусственный рассвет. Голодное пламя в считанные минуты поглотило все вокруг, а дирижабли тем временем проследовали к центральным кварталам. Эмиль хорошо помнил начавшуюся панику. Люди бежали, не разбирая дороги, прижимая захлебывавшихся криком детей, со всех сторон раздавались беспорядочные ружейные выстрелы. Однако все тщетно — дирижабли шли на недосягаемой высоте. Удаленность Лотана от зоны боевых действий и низкая военная значимость на этот раз сыграли с ним злую шутку — поблизости не было ни одного аэродрома, с которого на перехват воздушному врагу могли подняться аэропланы. Дирижабли, рассредоточившись над городом, методично и с потрясающей точностью тяжелыми бомбами разрушали жилые кварталы. Это оказалось несложно — безветренная ясная погода позволила действовать максимально эффективно, а когда густой дым от возникших повсюду пожаров сделал невозможным прицельное бомбометание, в этом уже не было необходимости. Старинные здания, городской парк, больница, ратуша, порт — все превратилось в горящие развалины. Только на чудом уцелевшей трикотажной фабрике истошно выл гудок, обычно созывавший работников к началу очередной смены. Тем временем воздушная эскадра, выполнив свой воинский долг, развернулась и так же неспешно удалилась за горизонт, навстречу восходящему солнцу. Им в след неслись проклятья людей, бессильных что-либо изменить. Увиденная картина не раз возвращалась к Эмилю во сне, заставляя вздрагивать и просыпаться в холодном поту. Поэтому глядя на дирижабли, плывущие в направлении материка, он уже не испытывал тех восторженных чувств, что в детстве. Владелец гостиницы «Золотой олень», расположенной прямо в центре городка, не был удивлен наплывом посетителей — после крушения поезда их маленький сонный городок пользовался популярностью. Двухэтажное строение с потемневшими от времени деревянными ставнями могло предоставить всего двенадцать номеров. В вестибюле стоявший плотной стеной сизый дым мешал рассмотреть посетителей. Кресла были заняты солидными мужчинами, читающими газеты и курящими короткие трубки. Терпкий запах дешевого табака заставил Маргарет недовольно поморщиться. Хозяин гостиницы, полный краснолицый мужчина, направился к посетителям, собираясь, судя по выражению его лица, вежливо, но твердо отказать в заселении. — Меня зовут Эрнест Локс, — опередил его Эмиль. — Я звонил вам заранее, и просил оставить двухместный номер. — Мнимый доктор со стуком поставил саквояж на стойку. — Да, сэр, конечно. — Хозяин удивленно поднял брови, но быстро собрался и одарил их дежурной улыбкой. — Мое имя Маркус, — сказал он, раскрыв книгу учета посетителей. — Да, я помню о звонке, ваша комната уже готова. Вы с супругой, поэтому отвели вам розовую комнату на втором этаже. Оттуда открывается прекрасный вид. Маргарет едва удержалась от скептического хмыканья. Сотни раз она слышала эту фразу, произносимую на разные лады. Складывалось впечатление, что владельцы всех гостиниц входят тайное общество, а эти слова являются чем-то вроде знака-пароля. Даже отдавая ключи от какого-нибудь чулана или сырой подвальной комнатушки, они обязательно промямлят несколько слов о «прекрасном виде». Эмиль сухо поблагодарил Маркуса, собираясь закончить разговор, но толстяк оказался словоохотливым. — Вы к нам надолго? Это из-за практики господина Джоша? Он был очень хорошим доктором. — Да, я приехал, чтобы лучше узнать город и возможно купить его практику. — Сэр, вам здесь понравиться, уверяю вас. — Маркус прямо-таки лучился дружелюбием. — Вы и сами это поймете. И ваша очаровательная супруга, — он галантно поклонился, — по достоинству оценит это место. Здесь такой чистый воздух… Маргарет закашлялась. У нее и так было скверное настроение, а тут еще приходилось выслушивать нелепости о чистоте воздуха стоя в облаке табачного дыма. Они с трудом отделались от словоохотливого Маркуса и поднялись наверх, чтобы распаковать вещи. Конечно, розовой комнате было далеко до их спальни, но им приходилось ночевать и в более скверных местах. Во всяком случае, не похоже было, чтобы здесь водились клопы. — До ужина осталось три часа, поэтому предлагаю прогулку. — Эмиль щелкнул крышкой часов и закрыл саквояж. — Ничего особенного, просто походим по городу. — Дай мне полчаса. — Ты устала? — Не настолько, чтоб не составить тебе компанию. Прогулка должна пойти мне на пользу. С наступлением ночи город выглядел все мрачно. Он был не так уж и умиротворен, как им показалось вначале. В сумерках центральная улица стала темной и неуютной. Немногочисленные лавки уже закрылись, уличные фонари не работали. Несмотря на хорошую погоду, не было видно праздно гуляющих пар. Все куда-то торопились, сохраняя на лицах озабоченное выражение. Даже дети не играли и не шумели как обычно. — Удивлены? — вопрос Маркуса застиг их врасплох. Хозяин вышел, чтобы закрыть ставни. — Лучше привыкайте. После того как разбился состав, жители сомневаются, что правительство способно их защитить. — Но вы же сами рассказывали как здесь чудесно… — Я говорил правду, можете мне верить. Это отличные места и люди здесь хорошие, но с тех пор как мы ведем войну, больше нигде нельзя быть в безопасности. — А чего все бояться? — поежилась Маргарет. — Почему так темно? — Мы не зажигаем огни, чтобы не выдать свое месторасположение во время воздушных налетов. — Ерунда, до берега слишком далеко, — не согласился Эмиль. — Приказ о затемнении действует только для прибрежных районов. Никто не сможет долететь к вам с материка. — Как знать… — пожал плечами хозяин. — Ночью в небе слышен гул. Кто-то кружит над городом, и мы не знаем, кто. Я предпочитаю не рисковать. У нас хорошо освещена железнодорожная станция, пускай уж лучше целятся в нее, чем в жилые кварталы. — Не могу сказать, что вы меня воодушевили. — Я не хотел вас пугать, доктор, — рассмеялся Маркус. — Просто времена сейчас такие. В самом деле, хорошо, что вы и ваша супруга выбрали наши места. Останетесь вы здесь навсегда или просто погостите несколько дней — я рад в любом случае. Вы добрые люди, не то, что эти репортеры, которые явились сюда в надежде раскопать сенсацию. Погибло много народу, это такое горе, а они налетели как стервятники. — Как, неужели все эти солидные мужчины… — Эмиль удивленно вскинул брови. — Почти все, кроме парочки постоянных посетителей, — нахмурился Маркус. — Стервятники, я же говорю… Мы ничем особенным не были примечательны, то есть ничем таким, чтобы понравиться людям из столицы. Только холмы, леса, фермы. А за последнюю неделю у меня яблоку негде упасть. Мой кузен держит гостиницу «Зеленый ясень», что в сорока километрах отсюда. Он говорит, у него тоже не осталось ни единого свободного места. — Но для дел это ведь хорошо, верно? — вежливо поинтересовалась Маргарет. — Вы правы, дела идут отлично, но, говоря по совести, я бы предпочел, чтобы все было по-прежнему. Не желаю подобным образом набивать себе карманы. — Скажите, а доктор Джош принимал больных вон в том доме? — Эмиль указал на серое двухэтажное здание на противоположном конце улицы. — Нет, что вы, — покачал головой Маркус. — Это школа. Сейчас она пустует. Практика Джоша дальше, за углом. Как пройдете мэрию, вы ее сразу увидите. На дверях все еще висит бронзовая табличка с его именем. Ну, меня ждут, не буду вас задерживать. Маргарет взяла Эмиля под руку, и они чинно пошли вниз по улице. Исключительно ради видимости осмотрев дом доктора, пара устроилась на скамейке под развесистой липой, стоявшей на углу улицы. — Мы на месте. С чего начнем? — Как насчет символов, что дал мне Мартин? — предложил Эмиль. — Это единственная зацепка. — Я думала о них. По всей видимости, это указание какого-то конкретного места встречи, но мне сложно представить, что бы оно находилось так близко к месту крушения. — Мне тоже так кажется. Эти символы долго не давали мне покоя, и вот что я вспомнил. — Эмиль медленно с расстановкой продекламировал. — При безоблачной погоде дует ветер — воздух чистый, солнце в пламенной короне тонет в небе — бог лучистый. — Что это такое? Стихи? — Строки из «Божьих мельниц» Ричарда Шаймана. Пока мы ехали в поезде, я понял, что уже встречал эти слова-символы. Полное совпадение. — Я никогда не слышала об этом поэте, — призналась Маргарет. — О чем он писал? — Об устройстве мира и месте человека в нем. В молодые годы Шайман был популярен в студенческой среде, но по-настоящему известным так и не стал, из чего я делаю вывод, что личность, оставившая указания, достаточно умна — получила университетское образование, и является нашим ровесником. — Это мужчина? — Наверняка. — Почему? — Метеорологические ребусы и Шайман никак не вяжутся с женской психологией. — Допустим, ты прав. Интересно, здесь есть мельницы? — Не думаю, что все настолько просто. То есть, не думаю, что записка значит: «ищите мельницу, я буду там вас ждать». — А почему нет? С нами хотят установить контакт или развлечься шарадами? Кто бы не оставил записку, он очень спешил, у него не было времени придумывать что-то слишком сложное. Не обязательно понимать подсказку буквально — это может быть не ветряная или водяная мельница, а гостиница с таким названием. — Хорошо, ты меня убедила. Если не найдем сами, попросим Маркуса помочь. Нет ничего странного, что доктор средних лет вдруг заинтересовался мельницами.