— Два умных человека всегда поймут друг друга, — сказал агент, доверительно наклоняясь. — Я спрашиваю прямо и надеюсь получить прямой ответ. С какой целью вы поехали на остров Бедфорд? Итак, опасения подтвердились. За ними действительно следили с самого начала. — Я хотел осмотреть остров и увидеть маяк. — Почему? — А почему бы и нет? — Эмилю не понравился высокомерный тон Дортмера. — Я свободный человек и могу идти куда хочу. — Пока отдел «Д» считает вас одним из своих сотрудников, вас нельзя в полной мере считать свободным, — сухо заметил агент. — В иное время местонахождение вашей персоны не стоило бы внимания, но в сложившейся ситуации… Непростой ситуации… Я думаю, вы поняли меня. Давайте не будем задерживать друг друга. — Поездка на остров объясняется очень просто. Во время прослушивания радиопередач я случайно обратил внимание на постоянно повторяющееся объявление. Оно мне показалось странным. Я решил, что это не может быть простой шуткой, но я ошибался. — Можете повторить объявление? — Для поклонников поэта Ричарда Шаймана. Вспомните последние строки и узнайте, на что похожа музыка сфер — как-то так. — Хм, и это объявление показалось вам настолько интересным, что заставило вас бросить задание, порученное отделом, отправится на побережье, арендовать там судно и, невзирая непростые погодные условия, поплыть к Бедфордскому маяку? Я правильно излагаю ситуацию? — Признаю, это было несколько опрометчиво. — Вам известно, что в данный момент за северные острова не прекращаются бои, поэтому ваши действия можно расценивать двояко. Мы склонны предполагать худшее — что вы и ваша жена решили пойти на сделку с противником и выдать ему секретные сведения. — Это невозможно, — покачал головой Эмиль. — После прибытия на остров мы встречались только с Горацием. Смотритель столь важного стратегического объекта, каким для нашей страны является Бедфордский маяк, не может сотрудничать с противником. После разговора с ним, убедившись, что все мои подозрения беспочвенны, мы тотчас повернули обратно. — Но это не объясняет, почему вы пренебрегли заданием, — заметил Натан. Он развернулся и принялся буравить Эмиля взглядом. — Мартин проинформировал меня, что наша задача заключается в том, чтобы выяснить местонахождение ученого, известного как Механик, похищенного из своей лаборатории неустановленными лицами. Он не дал фактически никаких сведений, поэтому работу предстояло начать с нуля. В процессе беседы мой координатор высказался, что в скором времени на побережье запланирована масштабная воздушная атака. — При этих словах Дортмер бросил вопросительный взгляд в сторону коллеги — тот кивнул. — Мы посчитали, что Механик может удерживаться на одном из ближайших островов, дабы под прикрытием атаки его могли беспрепятственно вывезти на материк. Услышав странное объявление по радио, я взял томик поэзии Шаймана и просмотрел последние строки стихов. Обнаружив, что в одном из них упоминается маяк, мы с женой приняли решение отправиться на остров, чтобы посмотреть, как там обстоят дела. — Почему же вы не уведомили отдел? Не делиться столь ценными умозаключениями просто преступно. А если бы вас убили? — Перестаньте говорить со мной как с ребенком. Пф… Что значит ценные умозаключения? Отдел устроили бы конкретные сведения, а не умозрительные предположения, построенные на единственной фразе, которая могла оказаться розыгрышем. Чем меньше людей было в курсе наших планов, тем лучше. Я бы не хотел, чтобы из-за утечки информации злоумышленники узнали о том, что их планы раскрыты. В конце концов, я был прав — маяк не представлял собой ничего интересного. — Вот значит что… — саркастически сказал Дортмер. — А вы знаете, что смотритель маяка умер две недели назад? С кем же вы говорили? — Что?! — Эмиль и не пытался скрыть своего удивления. — Да, маяк работает в аварийном режиме на полуавтоматике, а место смотрителя до сих пор вакантно. — Но… В таком случае, если это был не настоящий смотритель, то человек, который выдавал себя за него. И довольно убедительно. Пожилой мужчина, щуплый, невысокого роста. Он сказал, что его имя Гораций и показал нам маяк. — Что еще? — Это был гостеприимный старик. Напоил нас чаем, а мы отдали ему продукты, которые привезли с собой. Так как оставаться на острове не было смысла, я попросил у него катер, который он любезно предоставил. — А его не удивила ваша просьба? С какой стати ему было беседовать с незнакомыми людьми? — Мне показалось, что ему было одиноко. Он человек несемейный, у него даже помощника нет. — Значит, вы настаиваете на том, что беседовали с неким стариком. А если я скажу, что у меня есть свидетель, который видел вас с женой на острове в обществе совсем другого лица? — Я скажу, что этот человек лжет, — спокойно ответил Эмиль. Внутренне он усмехнулся. Давно с ним не использовались столь примитивные уловки. Теперь понятно, что истории об «умершем» смотрителе, как и о таинственном свидетеле, были придуманы только для того, чтобы проверить его ответы. Отдел «А» ничего не мог ему противопоставить, только догадки. — Господин Леманн, что вы можете рассказать о странном облаке? — неожиданно сменил тему Натан. — Вы ведь обратили на него внимание? — Мне не доводилось видеть такое прежде… — Эмиль покачал головой. — Это все, что я могу сказать. — Подобная облачность несет смерть пилотам. Стоит туда залететь самолету, как он бесследно исчезает. — Каким образом? Это невозможно. Если пилот не справился с управлением, то он должен упасть в море. Возможно, молния… — Но они не падают — ни в море, ни на сушу. Это невероятно, но факт, — сказал Дортмер. — И пилот, и машина бесследно исчезают, стоит им залететь в эту черную массу. Мы приняли решение больше не рисковать и запретили подлетать к ней слишком близко. Я знаю, что вы были прямо под ней, когда она образовалась. Если вы располагаете полезной информацией… — Я видел кое-что, — Эмиль с удовольствием прервал разглагольствования Дортмера. — В эпицентре был какой-то объект. Это из него вырывались молнии. — Он нахмурился. — И еще… Мой компас. Он перестал работать. Стрелка крутилась вокруг без остановки. — Очень интересно. Вы уверены, что это не совпадение? — Уверен. У нас было три компаса — у меня, у жены и стационарный на катере. Ни один не работал. Вне всякого сомнения, это очень странное природное явление, но я не физик, ни метеоролог и не могу сказать больше. — На что был похож увиденный вами объект? — Он напоминал пульсирующий шар. Его совсем не видно — черное на черном, только контуры угадываются во время вспышек. — Всего над территорией содружества на данный момент наблюдают семь подобных аномалий, есть вероятность, что их количество будет расти… — сказал Натан куда-то в сторону, ни к кому конкретно не обращаясь. Наступило неловкое молчание. Разговор зашел в тупик, но Дортмер не хотел этого признавать. Он вновь задал свои вопросы по второму кругу и получил на них практически идентичные ответы. Обвинять Эмиля было не в чем, задерживать причин тоже не было. Для его подозрительного поведения имелось логичное основание. Агенты просто сидели и пристально смотрели друг на друга. Первым сдался Натан. — Занимайтесь своим делом, господин Леманн, — сказал он вздыхая. — Получайте инструкции, следуйте им неукоснительно и обо всем докладывайте руководителю. Это все, что я могу вам посоветовать. Если нам доведется встретиться повторно, беседа может протекать не столь обыденно… Он кивнул в знак окончания разговора. Вставая, Эмиль спросил: — Я могу увидеть свою жену? — Да, конечно. Думаю, она скоро освободиться. Но Натан Балс ошибся. На Маргарет было потрачено больше времени. Эмиль провел остаток ночи в приемной в одном из глубоких красных кресел, ожидая, когда ее отпустят. До сих пор было сильно мнение, что женщина по сравнению с мужчиной существо более слабое, внушаемое. Этим и объяснялось столь длительное отсутствие Маргарет. Ее пытались уличить во лжи, «расколоть» как любил говаривать Мартин. Эмиль знал, что может не волноваться на этот счет — его жена не из тех, кто даст себя поймать на слове в беседе или запутается в собственных показаниях. Раз к ним не собираются применять более жесткие меры — заключение, пытки, то их тайна останется в неприкосновенности. Теперь, когда он знал, что им ничего не грозит, дышать стало свободнее, но неприятное чувство близких неприятностей все еще не покидало его. На мгновение Эмиль почувствовал себя маленькой деталью в огромной машине, не братом среди братьев, как вещали на государственном радио, а незначительной шестерней, чьи права и свободы регулировались соседними шестернями побольше, среди которых он был вынужден вращаться. Так ли уж свобода островов отлична от свободы на материке? Единственная разница между ними пролегала в том, что на островах о ней еще можно было говорить. Личная свобода зависела от точки зрения и того, какой вес ты имел в обществе. Если они не найдут Механика, не остановят проект «Небосвод», его перестанут волновать подобные вопросы. В голосе Эмиля промелькнула мстительная мысль, что хорошо бы позволить событиям развиваться самостоятельно. Пусть они придут к своему логическому концу — полной катастрофе. Если человечество за тысячелетия не придумало ничего лучше, чем узаконенное неравенство, видимость демократии, войны и специальные отделы, подобно этому, если он, Эмиль Леманн, представитель этого самого человечества желает ему сейчас уничтожения, может, стоит распрощаться с иллюзиями и признать их существование ошибкой? Хуже всего, что никому нельзя рассказать об этом, раскрыть карты и играть открыто. Натан Балс производил впечатление умного человека, но о доверии ему не могло быть и речи. С его связями, умением проходить за закрытые двери, он вполне мог входить в окружение генерала Берана. Молодой человек в идеально выглаженном сером костюме в лучших традициях отдела «А» неожиданно возник рядом и тихо поинтересовался, не нужно ли ему что-нибудь. Здесь было принято говорить в полголоса, словно в самых обыденных разговорах можно было выдать государственную тайну. Эмиль поблагодарил его, сказав, что ни в чем не нуждается. Дежурный на всякий случай сообщил, что в правом крыле есть комнаты отдыха и буфет, который работает круглосуточно. После его слов Эмиль почувствовал мучительный голод, но приказал себе не обращать на него внимания. Если у него есть немного времени, лучше использовать его с пользой. Теперь, когда за каждым их шагом следят, они не смогут не вызывая подозрений открыто переговорить с Тальботом. Чтобы встретиться с ученым придется прибегнуть к одной из уловок. В том, что отдел приставит к ним наблюдателя, Эмиль нисколько не сомневался. Для отделов это было в порядке вещей — в свое время ему тоже поручали слежку за агентами, на чью некогда безупречную репутацию легла тень подозрений. Ожидание выматывало. Возле стены напротив стояли большие напольные часы, но чем больше Эмиль смотрел на циферблат, тем медленнее двигались стрелки. Почему они так долго держат Маргарет? Чего хотят добиться? Она больше чем он нуждается в отдыхе, но он уже свободен, сидит в мягком кресле, а ее мучают бесконечными вопросами. Эмиль сжал кулаки. Решено, он сам пойдет за ней, если она не появиться в ближайшие полчаса. Он заставит их прекратить этот бесполезный фарс. Маргарет не появилась ни через полчаса, ни через час. За окном начало светать. Эмиль, верный своему слову, поднялся, зевая помимо воли, и отправился на поиски жены. Несмотря на раннее утро в кабинетах уже кипела работа. Сотрудники отдела спешили по делам, отовсюду раздавался беспрерывный гул десятков голосов, шелест бумаг, назойливый стук печатных машинок. Эмиль спрашивал у встречных агентов, где он может найти недавно прибывшую Маргарет Леманн, но никто не мог дать ему вразумительного ответа. Советовали спросить в кабинете начальника по организационным вопросам, или в общей комнате. Наконец, Эмилю удалось поймать дежурного, того самого, что предлагал ему воспользоваться буфетом. — Ваша жена в комнате отдыха, — сказал дежурный. — Она там уже не один час. — Почему же вы раньше мне об этом не сказали? — возмутился Эмиль. — Вы же знали, что я ее ждал! — Я намекал, если помните, — заметил дежурный. — Не в моих правилах лезть в чужие дела и указывать кому-либо, что ему нужно делать. Комната отдыха представляла собой обитое зеленым шелком помещение, где стояло пять черных кожаных диванов. В центре комнаты в высокой кадке рос каффи — растение с южных островов. У него были плотные, широкие листья с белыми прожилками. На стенах висели картины, изображающие луга и ветряные мельницы. Как только Эмиль закрыл за собой дверь, стало необыкновенно тихо. Звукооизоляция здесь была не хуже, чем в комнате для допросов. Она смогла побороть даже стрекотание пишущих машинок. На одном из диванов, по самую шею укрывшись клетчатым пледом, уютно устроилась Маргарет. Она спала столь безмятежно, что Эмиль, раздраженный тем, что он как дурак потратил столько времени впустую ожидая ее, невольно остановился, залюбовавшись женой. Кроме них в комнате был еще один мужчина, но он крепко спал, поэтому Эмиль нагнулся и, не скрываясь, поцеловал ее. Маргарет тотчас открыла глаза. — Эмиль! — громким шепотом сказала она, откидывая плед. — Тебя уже отпустили?! — Да, уже давно. Я ждал тебя. — Извини, пожалуйста. — Она поспешно села и стала приводить себя в порядок. — Мне сообщили, что ты еще нескоро будешь свободен. Как ты? — выражение ее глаз было полным тревоги. Эмиль осторожно подбирая слова, чтобы не сказать лишнего, постарался ее успокоить. — Мы должны вернуться к работе. От нас ждут, что мы оставим всякую самодеятельность и не станем больше проверять рабочие гипотезы путем поездок на линию фронта. — Ясно. Мне сообщили тоже самое — другими словами, но смысл не меняется. Я хочу принять ванну и переодеться, — без всякого перехода вдруг сказала она. — Давай снимем номер в привокзальной гостинице. — Нет, мне нужно домой. Мы же можем взять машину? Или нам придется пешком добираться до города? — Я пойду в гараж и узнаю, но садиться за руль не рискну. Я ведь так и не сомкнул глаз, — признался Эмиль. — Тебе и не придется. Они нас сюда привезли — они и отвезут, — решительно сказала Маргарет. — Я сама поговорю.