– Надеюсь, что твой подарок не слишком похож на белые тапочки и принесет мне удачу, – весело откликнулась Вероника. Сложнее всего оказалось заставить себя покинуть каюту. Очутившись в коридоре, Вероника почувствовала себя так, будто голой вышла на площадь. Хотелось заслонить руками голову и, согнувшись, как под обстрелом, бежать назад, в укрытие. Успокаивало лишь то, что вокруг было много людей: вместе с ней они стремились к выходу с теплохода. Вероника стаскивала чемодан по лестнице, готовая в любой момент использовать его как щит. Она зорко смотрела по сторонам и потела от напряжения. Девушка на ресепшене, разобравшись с документами и приняв ключ от каюты, оживленно сообщила: – Ах, да, Николь Чаева! А о вас тут недавно спрашивали. Вас ждут на пристани. Вероника присела, как маленькая собачка, завидевшая гарцующую лошадь. Мысль о том, что она уже несколько дней живет под чужой фамилией и носит в кармане чужой паспорт, преследовала ее постоянно, поэтому неудивительно, что на ум ей мгновенно пришли полицейские. Сейчас ее схватят, обвинят в краже документов и без всякого разбирательства засунут в машину с зарешеченной перегородкой. Разволновавшись, она на несколько минут даже забыла о возможной опасности быть подстреленной. – Мы как раз хотели направить к вам человека с сообщением, – продолжала девушка. – Думали, вы останетесь до конца круиза. Но раз вы не остаетесь… Я вас провожу. Она вышла из-за стойки и, покачивая бедрами, двинулась к трапу, предложив Веронике следовать за ней. Той ничего не оставалось делать, как плестись следом. Как только она ступила на трап, холодное утреннее солнце окатило ее слепящим светом. Все вокруг сразу стало казаться каким-то удивительно резким и ярким. Пахло рекой, зеленью, влажным деревом, от теплого железного бока теплохода исходил особенный терпкий дух. Страх как-то сразу уменьшился в размерах и притих. – Вот эти господа, – сказала провожатая, широко махнув рукой куда-то вправо и деловито улыбнувшись. – Спасибо за то, что путешествовали с нами. Девушка развернулась и ушла, цокая каблучками. Вероника шагнула в сторону, чтобы не мешать потоку туристов, стекавшему на пристань, и, приложив ладонь козырьком ко лбу, посмотрела в указанном направлении. Это были вовсе не полицейские, а яркая пара лет пятидесяти. Оба выглядели так, словно только что прибыли из своего поместья в Ницце или Сен-Жан-Кап-Ферра. Представительный мужчина в светлом костюме с короткой стрижкой и маленькими седыми усами стоял, чуть выдвинувшись вперед. Его глаза голубели на фоне густого загара. Брюнетка рядом с ним была удивительно похожа на злодейку Белль Дюк из старого фильма «Блеф» – утонченная красавица со впалыми щеками, темными глазами и стрижкой каре. На ней были безупречно скроенное платье и летняя шляпа, способная не просто посрамить, но даже откровенно унизить ту вязаную красоту, которую носила Генчикова мамуля. «Это кто ж такие?» – озадачилась Вероника, скользнув глазами по двум персонажам, маячившим на заднем плане. Молодой парень с непримечательной внешностью, а рядом с ним – подтянутая девушка в солнечных очках, сцепившая опущенные руки в замок. Белый верх, темный низ – все говорило о том, что она тут на подхвате. Или в услужении, если иметь в виду надменный вид дамы, которая уже нащупала взглядом вывалившуюся из общей толпы Веронику. – Добрый день, – сказала та, подкатив к живописной группе чемодан и припарковав его перед собой. – Это вы обо мне спрашивали? Вероника переводила тревожный взгляд с одного на другую и терялась в догадках. Нет, ну правда, кто это может быть? – Николь? – уточнила дама, окинув Веронику взглядом госпожи, выбирающей себе рабыню. – Николь Чаева? – Да, – ответила Вероника. – Это я. А в чем, собственно, дело? – Нам нужно поговорить, молодая леди, – подал голос мужчина, пристально глядя на Веронику. – Уделите нам немного времени. Веронике показалось, будто в его взгляде мелькнула искорка любопытства и одновременно неприязни. Интересные дела! Она ведь его впервые в жизни видит. Откуда тогда неприязнь? Неожиданно из толпы прямо на них выскочил какой-то крепыш – живое олицетворение туриста с активной жизненной позицией. Сразу бросались в глаза бейсболка, надетая задом наперед, сандалии и палка для селфи, которую крепыш держал в руке, как садовую лопатку. – Катя!! Ка-а-а-атя! – заревел он во всю мощь своих легких, хорошо проветренных за время путешествия. – Шевели ластами! Из-за тебя на автобус опоздаем, курица ты косолапая! Подхватился и убежал, сочно шлепая сандалиями. Дама посмотрела ему вслед, сморщила нос и заявила: – Ненавижу людей. Нужно уйти отсюда. Разве здесь поговоришь? – У нас рядом машина, – бросил мужчина и подбородком указал, где именно. – Следуйте за нами, молодая леди. Это в ваших интересах. Вероника хотела было воспротивиться, но тут же передумала. Незнакомцы появились на пристани не просто так. Вдруг они имеют отношение к событиям последних дней? К подмене, к покушениям? На бандитов они не похожи… Кроме того, вокруг полно туристов, в любой момент можно позвать на помощь. – Ладно, – согласилась она. – Давайте отойдем и поговорим, показывайте дорогу. Дорога здесь, впрочем, имелась только одна – она вела к выходу с причала. Несколько теплоходов, выстроившись в ряд, как раз выпускали туристов, которые, весело жужжа, группировались вокруг своих экскурсоводов. Вероника старалась держаться как можно ближе к своим неожиданным спутникам, радуясь, что сзади ее прикрывают молодой человек с незапоминающейся внешностью и девушка «белый верх – черный низ». Довольно быстро небольшая процессия вышла на площадь к зданию речного вокзала. Перед глазами возник высокий земляной вал, застеленный темной августовской травой. «Гелендваген», который мигнул фарами им навстречу, смотрелся среди припаркованных неподалеку разноцветных легковушек как танкер среди моторок. – Прошу в машину, – сказал мужчина и открыл заднюю дверцу, предлагая Веронике забраться в салон. – Нет уж, мы так не договаривались, – ответила та, остановившись на безопасном расстоянии от могучего чудовища о четырех колесах. – Я даже не знаю, кто вы такие. – Можете называть меня Лидией, – сообщила дама, надломив одну бровь. – А это – Леонид Филиппович. Означенный Леонид Филиппович, продолжая придерживать для нее дверцу, коротко пояснил: – Мы родители Богдана. И вот тут Вероника растерялась. «Медниковы! – Мысли в ее голове разогнались до невиданной скорости, как частицы в большом адронном коллайдере. – Зачем они здесь? Что случилось?» Вероника знала, что Богдан так и не познакомил Николь с родителями. А те, судя по всему, не особо интересовались девушками сына. До сегодняшнего дня. – А… Знаете, тут такое дело, – пробормотала она, вцепившись обеими руками в выдвинутую ручку чемодана. – Вы должны меня простить… В кармане Леонида Филипповича зазвонил телефон, он достал его, приложил к уху и, нахмурившись, стал слушать, бросая лишь короткие реплики в ответ. Вероника перевела взгляд на его жену и уже открыла рот, чтобы немедленно признаться в обмане, но та покачала головой и возмущенно шикнула. Мешать деловым переговорам ее мужа, судя по всему, запрещалось под страхом страшной смерти. – Полезайте в машину, – одними губами сказала Лидия. Ее глаза цвета корицы хищно сверкнули. Вероника набрала полную грудь воздуха, чтобы все объяснить, невзирая на четкое приказание, как вдруг услышала короткий глухой звук и почувствовала толчок. Чемодан ощутимо вздрогнул. Она опустила глаза и увидела, что в его пластиковом боку в нескольких миллиметрах от ее голой ноги торчит дротик – родной брат того, который едва не убил ее на теплоходе. Вероника на секунду окаменела. Но потом инстинкт самосохранения воспламенил ее кровь, которая, взбурлив, понеслась по венам, разбрызгивая адреналиновые искры. Подчинившись этому инстинкту, Вероника молниеносно наклонилась, выдернула дротик из чемодана и отбросила его далеко в траву. После чего с ловкостью акробатки запрыгнула в салон «Гелендвагена» – только ноги и руки мелькнули в воздухе. Изумленная Лидия пожала плечами, захлопнула за ней дверцу и обернулась к двум служащим, которые стояли неподалеку. Указала пальцем на оставленный чемодан и мотнула головой, показывая, что его нужно загрузить в багажник. Потом барским движением руки отпустила обоих. Рядом притулился автомобиль попроще, который, судя по всему, исполнял роль машины сопровождения. «Гелендваген» Медников водил сам – продолжая телефонный разговор, он уже устроился за рулем и завел мотор. Лидия села рядом с ним, а Вероника осталась на заднем сиденье одна, стремясь уменьшиться до размеров молекулы гелия, которая, как она слышала, считалась самой маленькой тварью среди всех частиц. Ужас, словно сургуч, запечатал ей горло. И фраза «Я не Николь», которую она держала наготове, так и осталась непроизнесенной. Пейзаж за окном тронулся с места и поплыл. Затемненные стекла не давали рассмотреть окрестности. Но Вероника и не собиралась ничего рассматривать. Невозможно наслаждаться жизнью, если кто-то замыслил ее у тебя отобрать! Машина оказалась нашпигована электроникой и, возможно, была пуленепробиваемой. Но уж дротико-непробиваемой-то точно. Однако рано или поздно пассажирку попросят выбраться наружу. Интересно, куда они едут? Веронике было все равно – лишь бы подальше от порта, по которому носится зловещий тип с татуировкой. Она не знала, с какой скоростью машина движется по дороге, но ей казалось – со скоростью пули. Есть шанс, что убийца просто не угонится за Медниковым. Телефон в сумочке, которую Вероника с перепугу подмяла под себя, требовательно тренькнул. Лидия, которая ни разу не обернулась назад и сидела с высоко поднятым подбородком, едва уловимо двинула плечом. Меньше всего Веронике хотелось разозлить ее именно сейчас, катаясь зайцем по дорогам славного города Ярославля. Она выдернула сумку из-под себя и, добыв телефон, обнаружила сообщение от Маринки: «Прилетели, пока у дяди Бори в больнице, скоро поедем к Никольке домой. Как твои дела?» Недолго думая, Вероника написала: «В Ярославле меня поджидали родители Богдана. Они меня куда-то везут. Думают, что я Николь». Немедленно получила ответ: «Ты спятила?! Скажи им правду». Вероника подумала немного и ответила: «Сейчас нельзя разговаривать. И писать тоже нельзя». После этого сообщения перестали приходить. Медников продолжал свои переговоры, отрывисто отдавая приказания в духе «да, нет, категорически нет». Вероника смотрела со своего места вперед, на шоссе, летевшее под колеса, и как-то незаметно для себя впала в медитативное состояние. Однажды она готовила материал под названием «Топ-10 животных, умеющих притворяться мертвыми». Номером первым в списке шел опоссум, который в момент опасности впадал в кому. Вероятно, Вероника повторила фокус опоссума и окостенела на неопределенный срок. Иначе как можно объяснить тот факт, что в столь драматический момент она выключилась из жизни часа на три – просто взяла и заснула! – и очнулась лишь тогда, когда «Гелендваген» остановился? – Выходим, – громко сказал Медников. Вероника вздрогнула, несколько раз моргнула и сфокусировала на нем взгляд. Леонид Филиппович выбрался из машины, Лидия – вслед за ним, а Вероника так и осталась сидеть, пытаясь прийти в себя и сообразить, куда ее завезли и что теперь делать. Но уже через секунду дверца с ее стороны открылась, и в поле зрения страдалицы появился молодой человек с невыразительным лицом. Он протянул руку, чтобы помочь пассажирке выйти. Вероника воспользовалась его любезностью и спрыгнула на асфальт. И тотчас поняла, где находится – на стоянке аэропорта. Солнце по-прежнему висело в небе и светило так яростно, словно поставило себе целью начисто сжечь всех человечишек, бродящих внизу. Сотни машин, ожидающие улетевших невесть куда хозяев, поджаривались на открытой площадке, как пирожки на противне. За ограждением высились мощные самолеты, похожие на белых акул с жесткими плавниками. Вероника, которая без устали моталась по командировкам, сразу же поняла, что они во «Внуково». Подремала, называется… Стало ясно, что дальше валять дурака не получится, поэтому она громко сказала, переводя взгляд с Медникова-старшего на его жену: – Произошла ужасная ошибка. – Ненавижу ошибки, – тотчас отозвалась Лидия, сморщив нос. И тут Вероника почувствовала, что ее сейчас стошнит. Перед ее мысленным взором пронеслись видения всего того, что она съела в последние двое суток. Был там кокот с грибами, салат с креветками и кедровыми орешками, а еще «углы» с копченым лещом из Плёса, зажаренные до хруста сосиски и подозрительная куриная нога в маринаде. – Какая-то она бледная, – с неудовольствием обратился Медников-старший к жене. – Нужно надеть на нее панаму и дать пару глотков воды. С этими словами он нырнул в салон автомобиля за охлажденной минералкой. – На самом деле я не Николь Чаева, – свистящим шепотом сообщила героиня дня. Ее желудок возжелал опорожниться немедленно и каким-то удивительным образом не только помутил сознание, но и повлиял на речевые центры. – И мне нужно… в туалет. После этого эпохального признания Вероника развернулась и рванула в сторону здания аэропорта, иногда семеня и припадая на одну ногу, а иногда совершая грациозные антилопьи прыжки, как знаменитая балерина Наталья Осипова в балете «Жизель». При этом развила такую скорость, что грозила снести стоящую на входе «рамку» заодно с окопавшимися возле нее «сабовцами». – Ты поняла, что она сказала? – спросил Медников, выбираясь из машины с маленькой бутылкой, набитой чудесными ледяными пузырьками. – Что ей надо в туалет и что она в отчаянье, – пожала плечами Лидия. – Ну, или что-то в этом роде. – Тебе не кажется, что она ведет себя странно? – Медников отвинтил пробку и сделал несколько жадных глотков. – Учитывая обстоятельства – нет, – ответила его жена, подняв и опустив брови, которые довольно часто использовала для передачи эмоций. По крайней мере, помощница следила за бровями Лидии, как собака за руками хозяина, разделывающими жареного цыпленка. – Мы ведь ей толком так ничего и не объяснили. – Она нам тоже еще ничего не объяснила, – бросил Медников. – Надеюсь, она вернется. С этими словами он повернулся к помощнику, стоявшему поблизости, и принялся отдавать распоряжения. – Наташа, – позвала Лидия, поманив девушку «белый верх – черный низ» к себе. – Сходи-ка поищи нашу пассажирку. Посмотри в ближайшей дамской комнате. Возможно, ей что-то требуется… салфетки, например, или пилюли. Не можем же мы бросить ее вот так… Вдруг она не сумеет нас снова отыскать? Может быть, у нее географический кретинизм? – Поняла, – Наташа сдержанно кивнула. Невысокая и ладная, она все ловила на лету и исполняла приказы быстро и ловко. Такие девушки не ломают каблуки, не бьют стаканы, не стукаются локтями об углы. Лидию бесило в ней только одно – прядка волос, которая то и дело выбивалась из маленького «хвостика» и падала на один глаз. Лидия подозревала, что Наташа специально ее не убирает – без этой прядки лицо помощницы выглядело простеньким. Впрочем, Лидии с ее яркой внешностью почти все женщины казались неинтересными. Тем временем Вероника на трясущихся ногах вышла из кабинки туалета и, зажав сумочку под мышкой, умылась холодной водой. Вытерла лицо бумажной салфеткой и уставилась на свое отражение. Отражение выглядело душераздирающе. Рядом стояла румяная женщина и совала руки под кран, из которого ни в какую не желала литься вода. По сравнению с ней Вероника показалась себе бледной-голубой, как привидение. Сдвинув брови, она принялась щипать щеки в надежде, что они порозовеют. Черт возьми, не уедут ли эти странные люди, родители Богдана, еще куда-нибудь, оставив чемодан Николь посреди стоянки? Не то чтобы они показались Веронике особо эксцентричными, но… Если у них были собственные планы, они запросто могли наплевать на весь остальной мир. Зачем вообще ее притащили в аэропорт? Хотят заставить куда-то лететь? Куда? Зачем? Почему именно они приехали за ней в Ярославль, а не Богдан, например? И откуда они знали, где ее искать? Налетели, как печенеги… Вот буквально слова не дали сказать. А сама-то она как ухитрилась заснуть в машине?! В ее крови циркулировало столько адреналина, что под его воздействием можно было вскарабкаться на Эверест без единого привала. Куда этот адреналин улетучился, когда машина тронулась с места? – Господи, какая же ты дура! – с чувством сказала Вероника своему отражению в зеркале. Женщина рядом с ней, которая так и не справилась с краном, решила, что это ее обозвали за глупость. Смущенно засмеялась и сказала: – Точно, дура дурой.