Она наклонилась, чтобы поднять с пола стакан, и тут же отказалась от этой затеи, потому что в голове сразу взвыли пилы и застучали молотки. Вероника отодвинула занавеску и выглянула в окно. Река стала шире, с теплохода едва просматривался берег: бледно-серый, измазанный жидким туманом. Отыскавшийся с огромным трудом телефон показывал, что сейчас всего лишь шесть часов утра. Надо же было проснуться в такую рань! Еще можно спать и спать. Она затащила ноги обратно на кровать и натянула на себя одеяло. Но сон даже не собирался возвращаться. Зато в голову полезли какие-то жуткие воспоминания о вчерашнем вечере. И наконец Вероника вспомнила, почему решила напиться. Да на нее же вчера напали! Покушались на ее жизнь, душили… Но сначала в нее швырнули дротик, который чуть не пробил ей голову! Презрев стук в висках, бедолага вскочила с кровати и метнулась в ванную, перепрыгивая через препятствия на полу. Веронике хотелось немедленно посмотреться в зеркало, чтобы убедиться, что ей ничего не пригрезилось спьяну. Вместо привычного отражения она увидела чью-то косую рожу, измазанную помадой. Щеку ее украшала длинная царапина с запекшейся по краям кровью. На ухе болтался кусок лейкопластыря, вместо волос на голове красовался куст, который выглядел так, будто его рвали зубами собаки. Отодрав пластырь, Вероника принялась плескать себе в лицо ледяной водой и плескала до тех пор, пока сознание окончательно не прояснилось. «Нет уж, я на такое не подписывалась, – лихорадочно размышляла она, уткнувшись носом в полотенце. – К черту эту конференцию! К черту Аду и к черту мои рыцарские порывы спасти Николь. Надо немедленно драпать отсюда. Сегодня теплоход приходит в Тверь, там я и свалю с него. Надо только выяснить, во сколько точно мы прибываем в порт». Все информационные листовки разносили по номерам или раскладывали возле кают. Вероника открыла дверь в коридор, увидела их на ковре и присела, чтобы поднять. Но не успела и руку протянуть, как соседняя дверь открылась, и появилась заспанная Надежда. – Ты жива? – спросила она с мрачным любопытством. – Слава богу. Я боялась, мы тебя потеряем. – В каком смысле? – Вероника, не вставая с корточек, подняла голову и чуть не завалилась на бок. Надежда сделала широкий шаг и успела схватить ее за шиворот. – Ты вчера так разошлась, что чуть было не отплыла на спасательной шлюпке обратно в Москву. – Спасибо, что вы меня удержали, – пробормотала Вероника, отметив, что молотки в голове стучат немного глуше. Надежда вошла вслед за ней в каюту и окинула взглядом обстановку, подбоченившись, словно уборщица, оценивающая фронт работ. – Мы тебя не держали. Ты просто не смогла отодрать шлюпку от борта. Вероника взяла в руки кружевное платье и поинтересовалась: – Я что, надевала его? – О да. С кедами. – Я так и ходила с болтающимся сзади ценником? – Нет. Ты приколола его на грудь. Кроме того, ты не ходила, ты скакала, как мармозетка. – Скакала? – переспросила Вероника с ноткой недоверия в голосе. – Диджей сориентировался и начал ставить только быстрые композиции. Персонал утверждает, что такой бомбической дискотеки у них не было ни разу за последние десять лет. Если честно, я думала, ты сегодня вообще не встанешь. – Ада разозлилась? – Она не все видела. Когда ты пошла вприсядку, наша звезда малодушно сбежала. Кстати, в разгар веселья ты просила отвести тебя в каюту и привязать к кровати. Ума не приложу, почему мы тебя не послушались. – Ты не знаешь, это я здесь все так… перелопатила? – Кто ж еще, – усмехнулась Надежда. – Кстати, полночи ты пела. – Мешала тебе спать? – мрачно поинтересовалась Вероника, собирая одежду с пола. – Конечно, мешала. Да еще какая-то парочка всю ночь шепталась и обнималась прямо под окнами. Как только не замерзли до смерти… Не пойду я сегодня утром на экскурсию по городу, а заберусь обратно под одеяло. И тебе, кстати, советую. Когда Надежда ушла, Вероника приняла очень горячий душ, высушила волосы, промыла царапину и замаскировала ее тональным кремом. Потом начала наводить порядок в каюте. И только успела закончить, как позвонила Николь – сообщить, что вернулась в Москву. – Как ты провела вчерашний вечер? – задала она вопрос, хуже которого просто и придумать было нельзя. – В штатном режиме, – соврала Вероника, отодвинув телефон от уха и притворно зевнув. Но поскольку Николь знала подругу как облупленную, то сразу почувствовала, что дело нечисто, и принялась забрасывать ее наводящими вопросами. Закончилось все разоблачением. – Ты что, пила водку? – возмущенно воскликнула Николь. – Проверяй, блин, содержимое коктейлей. Бери меню и изучай. У бармена спроси, душа моя! Я прямо боюсь читать новости. Так и представляю заголовки: «По Волге плывет пароход, на котором происходят страшные события…» Или что-нибудь в этом роде. – Слушай, кто такая мармозетка? – неожиданно спросила у нее Вероника. – Маленькая обезьяна. – Вон что… А я думала, мне сделали комплимент. – Кажется, я напрасно на тебя полагалась. «Люксовый английский» после этого заплыва вычеркнут из всех важных списков. Из-за твоего пьянства я стану изгоем. Не понимаю… Ты же не напиваешься на ровном месте, что вдруг на тебя нашло? Вероника вынуждена была признаться, что напилась от страха. Она рассказала Николь про дротик, про нападение на палубе, про охвативший ее после этого ужас. – Если бы я случайно не споткнулась, – заключила она, – то железный штырь либо воткнулся бы мне в шею, либо пробил голову. Ни то, ни другое меня не радует. – Какой идиот бегает по кораблю и швыряет в людей дротики?! – задохнулась от возмущения Николь. – Нужно было сразу же поднять тревогу. – Я хотела, – призналась Вероника. – Но потом подумала, как отреагирует Ада, если я устрою публичные разборки. Лучше уж пьяное веселье, чем срыв всего конгресса, согласись. Николь согласилась и тут же задала вопрос, который терзал Веронику даже сквозь похмельный туман: – Как ты думаешь, это может быть связано с нашим с тобой загадочным перемещением в пространстве? – Надеюсь, что нет, – ответила она. – Железяка пролетела мимо моей головы с такой скоростью, что точно пробила бы мне череп, окажись он на ее пути. Но я не думаю, что это вот прямо покушение. Ведь если бы меня хотели убить, то убили бы еще в Кипелкове, после того как усыпили. Логично? – Ну… – неопределенно протянула Николь. – С убийствами обычно не затягивают, – веско добавила Вероника. – Тебя никто не пытался прикончить по дороге в Крым? Нет? Вот видишь. – Погоди, душа моя, – перебила ее Николь. – Что мы вообще будем с этим делать? Нас на свадьбе кто-то угостил снотворным и вынес прямо с газона. Ты можешь себе представить, как это выглядело со стороны? Как вообще можно было такое провернуть на глазах у кучи народа? – Насчет кучи ты преувеличиваешь. Кроме того, мы сидели как раз возле густых кустов, на улице уже стемнело. Я не удивляюсь, что никто ничего не заметил. Непонятно другое. Зачем это было сделано? Кстати, ты рассказала Богдану? Богдан был сыном очень влиятельного бизнесмена, Леонида Медникова, который, может быть, и не попадал в списки «Форбс», но легко мог пошуршать парой миллионов в кармане. В сложных жизненных ситуациях поддержку влиятельного человека трудно переоценить. – Нет, – ответила Николь каким-то кислым тоном. – Я тебе сразу не призналась, но на самом деле мы с ним немножечко повздорили. Вероника сразу расстроилась. – Вот надо тебе было! – с досадой воскликнула она. – Из-за чего хоть поругались? – Непримиримые разногласия, – ответила Николь со вздохом. – Понимаешь, Богдану отец то одно предлагает, то другое, а он ничем не хочет заниматься. Мне бы его возможности, я бы горы свернула. – И ты начала учить его жизни? – догадалась Вероника. – Вот же дурацкий у тебя характер. И почему ты думаешь, что знаешь все лучше других? Николь снова вздохнула где-то там, в своей крохотной квартирке в Гольянове. Вероника представила подругу, растянувшуюся на диване и глядящую в потолок. Та любила валяться, разговаривая по телефону. – Зришь в корень, – уныло согласилась она. – Богдан заявил, что я перешла всякие границы. – И как же ты перешла? – не сдержала любопытства Вероника. – Сказала, что он неправильно живет. Занимается всякой дребеденью, до сих пор не довел до конца ни один проект. А он ответил, что может экспериментировать сколько влезет, потому что у его отца полно бабла. То есть он крутой. А я сказала: «Богатый мужчина и щенок богатого мужчины – это две большие разницы». Вот тут он и слетел с катушек. Развопился, а потом хлопнул дверью и ушел. И с тех пор ни разу не позвонил. – Ничё се, какая ты храбрая. Если бы мне такое сказали, я бы тоже ушла. И давно вы поругались? – Нет, совсем недавно… Думаю, это конец. Раньше он с трубки не слезал, все ревностью своей изводил. А тут вдруг как отрезало. – Ну, ты его здорово приложила, – Вероника поцокала языком. – Значит, к нему за помощью не обратишься. А что, если все рассказать дяде Боре? Ведь вся эта фигня началась в его доме… Я думаю, он рассердится, если узнает. Пусть пригонит каких-нибудь военных полицейских… Может, они разберутся? – Прямо даже не знаю, – засомневалась Николь. – Мне кажется, лезть к дяде Боре, не предупредив об этом Маринку, как-то не комильфо. А рассказать ей обо всем по телефону – значит испортить свадебное путешествие. Ты же ее знаешь. Сейчас подхватит юбки – и домой, спасать подруг. – А вернутся они с Костиком только через две недели, – пробормотала Вероника. – Слишком долго. Свидетели позабудут детали того вечера, а газонные поливалки смоют все следы. Они еще некоторое время обсуждали случившееся и пришли к выводу, что нужно все-таки написать заявление в полицию. Но когда Маринка вернется, они соберут военный совет и попытаются сами выяснить, кто напоил их снотворным на свадебной вечеринке, переодел и поменял местами. – Только в полицию я чуть позже схожу, ничего? – с тревогой спросила Николь. – Сейчас так устала, нет моих сил. Хочу принять ванну и просто тупо полежать под одеялом. И вот еще что. Я тут подумала… Вали-ка ты с этого теплохода. Плевать на конгресс, плевать на Аду. Я и без рекламы не пропаду. Поняла, душа моя? – Я двумя руками «за», – обрадовалась Вероника. Она была страшно рада тому, что подруга в первую очередь заботится именно о ней, а не о своей карьере. – Мы скоро прибудем в Тверь, я скажу Аде, что вынуждена срочно вернуться в Москву. Сейчас соображу, на чем лучше будет добираться. Закончив разговор, Вероника вздохнула с облегчением. Так, надо собирать вещички. Потом она пойдет позавтракать вместе со всеми, предупредит Аду о своем отъезде – и в путь. Тут она неожиданно заметила, что окно каюты наполовину опущено. «Храбро, – похвалила себя Вероника. – Оставить окно открытым после того, как тебя чуть не придушили. Хм. Если кто-то в самом деле задумал меня прикончить, почему не повторил попытку этой же ночью, когда я пьяная спала беспробудным сном? Ах, да. Надежда сказала, под ее окном молодежь устроила свиданку. В метре от моей каюты. Теперь все ясно». Когда она, свежая и опрысканная дезодорантом, открыла дверь, под ноги ей упал сложенный вчетверо лист бумаги. Вероника подняла его, немедленно развернула и увидела, что это записка, написанная от руки. «Приношу Вам свои глубочайшие извинения за вчерашнее. Это вышло совершенно случайно. Просто несчастный случай. Простите, что набросился на Вас, я не должен был так поступать. Надеюсь, я не испортил Вам отдых своим поведением. Еще раз простите». Вероника, которая только что дрожала от напряжения, немедленно сдулась, как шарик, у которого развязалась веревочка. Вернулась в каюту и села на кровать, держа записку перед глазами. Прочитала ее еще раз и воскликнула: – Как можно было совершенно случайно схватить меня за горло? Она стала прокручивать в голове вчерашнее ужасное происшествие. «Что, если какой-то тип ради развлечения бегал по пустому коридору и метал дротики во что попало? – думала она. – Не заметил, что я спустилась с лестницы, выскочил из-за угла и чуть не пробил мне голову. А потом напал, чтобы отнять улику. За горло держал для того, чтобы я не обернулась и не увидела его лицо». С ее точки зрения, все казалось вполне логичным. То есть такое могло случиться. Почему нет? Мало ли пьяных идиотов болтается ночью по теплоходу? Еще неизвестно, что она сама сделала бы с дротиком, попадись он ей в руки в неподходящий момент. Например, вчера после рюмки водки.