И у меня есть пара мыслишек, как это все провернуть. Интересно, сколько стоит в Картахелии работа плотника? Мне нужна крепкая тачка на двух колесах и с подпорками. Глава 7 — Развели тут грязюку! Это что такое?! — возмущалась хозяйка дома, которую нелегкая ни с того ни с сего опять принесла проверить, как поживают ее квартиранты. Дело в том, что сдаваемые ею комнаты выходили дверьми не на «чистый двор», где обитало семейство арендодательницы, а в переулок, и каждой клетушке был нарезан малюсенький участок пыльного пустыря, вроде как мини-дворик, где я и расположилась с экспериментами. И надо ж было такому случиться, чтобы старая карга, влетевшая в калитку, с ходу вляпалась обеими ногами в шмат глины, которую Крон уронил на дорожке, когда уделанными по плечи лапищами тащил этот хорошо вымешанный с навозом и соломой ком к моему рабочему месту. — Не беспокойтесь, госпожа, мы все приберем, — откликнулась я, вытирая потный лоб предплечьем — руки тоже были в глине. Я творила печку, это был уже четвертый вариант за три дня, и, если честно, больше всего сейчас мне хотелось не разводить вежливость, а запустить комом грязи в крикливую старуху. Она за эти дни успела достать меня до печенок и даже глубже. Самое обидное, что совершенно не было времени и возможности сменить жилье. Крон, дурак такой, отдал старухе арендную плату за месяц вперед, потому что в противном случае карга обещала настучать на нас своему родственнику-перекресточному. На что именно она собиралась доносить, неизвестно, но мой бритый бармалей испугался, причем непонятно, за кого больше — за себя или за меня. Его-то, по сути, никто не искал, сочли мертвым уже три года назад, а вот я продолжала щеголять в мальчишеском наряде, потому что в юбке с глиной и тачкой не набегаешься. Чем это мне грозило? А брюква его знает. Крон представил, что нас разоблачат, и отчего-то спекся прямо до состояния вкрутую. Объяснить мне сути дела он не смог, только бормотал, что лучше потерпим, а через месяц съедем. Я поскрипела зубами и четко усвоила: отныне все денежные дела и переговоры с другими людьми придется вести самой. Ну… тоже урок. За который приходится платить ежедневной нервотрепкой при общении с бабкой. — Что за бордель в грязи вы тут развели? — К удивлению, бабка сбавила тон, в ее голосе был скорее брезгливый интерес, чем настоящий гнев, после которого нам грозило оказаться на улице без тех денег, что мы ей уже заплатили. — Это что? Она прошла ближе и с легким любопытством потыкала носком потертого сапога в деревянную платформу, на которой я ваяла четвертый, надеюсь, окончательный вариант помеси жаровни и тандыра. — Печка это будет, передвижная, — особого смысла разводить секретность я не видела. — На телеге, что ли? — быстро сообразила бабка. Собственно, у нее было имя — госпожа Магнолия. Но из этой старой копченой селедки была такая же магнолия, как из меня принцесса. — И зачем тебе такая дурость? Печка передвижная, ты посмотри. Ума-то нету, так они грязь на колесах громоздят, вишь ты… чокнутые. А как совсем осьминог из уха-то вылезет да подожжете мне дом, блаженные, а? Кто мне за это заплатит, я вас спрашиваю? — Когда у вас Бурый Гонт халупу снимал да по пьяни калитку снес, вы с кого плату требовали? — подал вдруг голос Крон, подтаскивая за спиной бабки мне новый ком глины. — Небось, так кривая и стоит, того и гляди пришибет какого посетителя. И будете сами виру выплачивать за увечье. — Ах ты, поганец! — буквально взвилась бабка, проворно оборачиваясь к моему названому братцу, которому я за ее спиной показала измазанный в глине кулак и скорчила страшную рожу, означающую: ты что несешь, придурок?! Хочешь, чтобы карга нас прямо сейчас на улицу выгнала?! Крон в ответ сделал сложное движение глазами, которое я не поняла. Но налетевшая на него бабуся-пиратка с цветочным именем была остановлена буквально в трех сантиметрах от жертвы одной фразой: — Так я о чем… калитку-то вам починить или как? Пусть на одной гнилой петле болтается? Госпожа Магнолия с минуту сурово сопела, спуская уже накопленный пар, а потом коротко хмыкнула: — Скидки за постой не будет. — Да это понятно, — кивнул Крон. — Вы вон досок хороших скажите внуку принести да петлю у кузнеца новую закажите. А остальное сделаю. — Все есть, все есть, — засуетилась вдруг бабка. — Давно уж припасено. Только жадные все стали, за час работы хотят чуть не королевским золотом! А ну, пошли, милок… чай, тут в грязи-то и без тебя справятся. Я снова вытерла лоб локтем, озадаченно глядя вслед удалившимся товарищам. И как это понимать? Только что вот я вспоминала, что этого увальня лучше одного с деньгами на переговоры не отпускать, и тут же — тут же! — он развел отличную дипломатию с бабулькой, отвлек ее от меня и моей работы, и ему даже не особенно дорого оно встало. Крон еще вчера сказал, что, будь у него материалы и инструменты, калитку бабке починил бы в момент. Но предлагать этого домохозяйке тогда не стал, а вот сейчас использовал как козырь. Это как, у него мозги работают в мерцающем режиме? Тут варю теорему Пифагора, а тут примус починяю? Подумав немного, я вернулась к ваянию печи, решив, что нашла более-менее правдоподобное объяснение странностям. Дело в том, что Крон вел себя как типичный здешний деревенский житель: деньгами он не очень умел распоряжаться. И до дрожи в коленках боялся властей, тем более городских. А особенно — мелких чиновников вроде бабкиного перекресточного. Инстинктивный какой-то страх, на уровне рептилоидного мозга, не иначе. Слишком мало он на самом деле прожил на кухне при замке, я спрашивала — появился там буквально на месяц раньше меня. Не успел перестроиться. Столкнувшись с двумя проблемами сразу — платить за постой не работой, а наличкой, и получив полный ковшик неясных угроз, — его мозг временно выключился. А теперь вот очухался немного, тем более что его вернули в привычную плоскость: починить калитку руками — это не живые деньги отдать. Это ему проще и легче. Ну и ладно, буду просто держать в голове эту его особенность. А пока другие дела на носу. Моя строительная деятельность потихоньку продвигается. Я ведь сдуру замахнулась сразу на то, что посложнее, — любимую печь вьетнамских уличных торговцев. Конечно, они ее все же на земле строили и не из… кхм... палок, а из бетона, но при должном старании и у меня получится. Зато сколько преимуществ! Компактность, экономичность и три — сразу три! — «конфорки» вместо одной. Правда, опять пришлось потратиться у кузнеца, потому что без некоторых металлических запчастей все равно было не обойтись. Хорошо, что удалось сформировать правильные «кирпичи», теперь осталось их соединить в нужном порядке, как лего. Дорогу осилит идущий, а печку — лепящий. К вечеру этого же дня я оставила в покое свое новое архитектурное сооружение и взялась за другие дела, потому что теперь моей поделке надо было как следует высохнуть. А мне настала пора все же идти за платьем и вплотную решать вопрос какао-бобов. Вот ведь незадача: оказывается, сейчас на них не сезон. В порту ни одного торговца с нужным грузом. И где теперь искать пропуск «под юбку мамки», еще предстояло выяснить. Глава 8 — Го… сестра, ты такая красивая! — благоговейно выдал Крон, глядя на меня глазами контуженной совы. Я даже забеспокоилась, мало ли, даже несмотря на вскипяченные после отката мозги, он оставался здоровенным половозрелым мужиком, с которым я сплю в одной комнате. Но нет, волновалась я напрасно, потому что в глазах названого брата светился чисто детский восторг и ничего больше. Ни единой искры мужского интереса или похоти. И даже наоборот, восторг довольно быстро сменился озабоченностью. Которую Крон тут же и объяснил: — Сестра, теперь тебе ни за что нельзя ходить по улицам одной, тем более в сторону Ракушек. И в порт. И в лавку… и вообще никуда! Я вздохнула, даже не пытаясь спорить. Большое бронзовое зеркало, прибитое к стене самой шикарной лавки старьевщика на рынке, отражало если не мисс мира, то вполне симпатичную худощавую девицу с идеальной осанкой, заметными, хотя и не выдающимися выпуклостями и правильной кукольной мордашкой в обрамлении золотистых локонов. Как есть принцесса. В портовом южном городе, где так жарко, что женщины не привыкли заматывать себя в десять слоев ткани и открытым декольте никого не удивишь. Где юбки выше щиколоток, где волосы если и прикрыты, то лишь легкой вуалью или кокетливой соломенной шляпкой — от солнца. Где темперамент кипит и выплескивается как из парней, так и из девчонок веселым пенным фонтаном. И где светловолосые красотки — редкость среди смуглых бойких брюнеток. Это проблема. — Крон, ты никогда не слышал, чем женщины в королевстве красят волосы? — спросила я, впрочем не слишком рассчитывая на ответ. Откуда крестьянскому парню, попавшему на кухне сразу к вертелу, знать такие подробности дамского туалета? — Нет, сестра, — предсказуемо понурился чисто выбритый громила. — Но можно спросить у госпожи Магнолии! Она после калитки подобрела и будет доброй еще дня три, не меньше. А потом я еще что-нибудь починю. — У нашей хозяйки полная голова седых волос, и при том, что она до сих пор усиленно молодится и подмигивает симпатичным господам, когда они идут мимо ее калитки, если бы Магнолия знала верное средство, она бы им воспользовалась, — отмахнулась я. — Ладно. Спросим у аптекаря. Наверняка если кто-то что-то такое продает, то это там. Нам все равно нужно найти заморские бобы. Эх, если бы все было так просто, как я думала в этот момент. — Три серебряка, и не меньше. — Аптекарь презрительно выпятил губу. — Или иди отсюда, поищи, где дешевле найдешь. Я мысленно сказала очень много разных слов, но цензурных среди них не было. Три серебрушки, три! За мешок весом примерно в полкило. Он рехнулся, что ли, старый козел?! Нет, к брюкве. Пусть подавится. Я лучше придумаю другой способ сделать эксклюзивную сладость, чем дам сквалыге мерзкому так на себе наживаться. Отдать ему почти треть моих запасов — да он облезет! — И средства для шлюх тут не продают! — добил меня пожилой выжига, посмотрев сверху вниз как на таракана. Я удивленно моргнула и сообразила, что это он о краске для волос. Понятно… вот не зря этот конкретный козел сразу показался мне похожим на толстую жабу. Выпяченная губа и бородавка под глазом только усиливали сходство. Ладно, господин земноводное. Вы не единственный аптекарь в Картахелии. Правда, один из самых дешевых… но это я зря, как тот поп, погналась за дешевизной. По всему выходит, что все свои снадобья вы делаете из чего попало, и только потому они у вас стоят меньше, чем в приличных местах. Вон почуял выгоду и мигом цену задрал, выжига… С этими мыслями я развернулась и вышла из лавки, от души хлопнув дверью о косяк, с такой силой, что медный колокольчик над ней затрясся как припадочный. — Ах ты, тварь поганая! — заорал вслед аптекарь, но мне уже было наплевать. Дверь я не сломала, значит, никаких претензий ко мне быть не может. Сейчас дойду до перекрестка, где Крон пытается выторговать у какой-то тетки мешочек серой морской соли, нужной мне для дальнейших экспериментов с морским фастфудом, и… Увы, этим планам было не суждено сбыться. Прямо на рыночной площади средь бела дня я услышала за спиной быстрые тяжелые шаги и не успела развернуться, как на плечо мне упала тяжелая рука. — А ну, стой, девка! Высокий и тощий мужик с недобрым прищуром решительно рванул меня за ворот легкой полотняной блузы, которую только вчера Крон собственноручно отстирывал и отбеливал щелоком. Мы купили ее очень дешево, потому что она была вся уделана травяным соком, и мой названый брат заверил, что знает, как избавиться от пятен. Почему-то именно жалость к его стертым рукам сейчас заставила меня вспыхнуть от гнева и резко сбросить с плеча чужую руку. — Что вам нужно, господин? — Я отступила на шаг и очень холодно посмотрела на агрессора. — Что ж ты, красавица, так далеко от дома забрела? — осклабился мужик, липким взглядом ныряя в мое декольте. — Пойдем, провожу… Он шагнул ближе и зашипел вполголоса, как змея: — Только вякни, шлюха белобрысая, заору, что ты у меня деньги украла, тут все перекресточные со мной в доле, дура деревенская. Быстро пошла за мной! Отработаешь должок, тогда и о себе позаботишься. Твое дело ноги раздвигать, коров больше пасти не придется. Поняла?! У меня в голове стало холодно и кристально чисто, как морозным зимним утром на балконе. Мозги заработали с утроенной скоростью. Крон что-то такое рассказывал, про девчонок, которые попадают в Ракушки не совсем своей волей, про наивных деревенщин и вот таких «рекрутеров», у которых действительно свои среди перекресточных и мелких лавочников. Неужели жаб навел? Так быстро? И что теперь делать? Так, спокойно, спокойно. Наезд рассчитан на ту самую наивную деревенскую девочку с психологией как у Крона: на ту, что будет бояться всего, а особенно обвинения в воровстве и того, что сейчас позовут местного представителя власти. Она не будет сопротивляться, она поверит и, заливаясь слезами, пойдет за подонком сама.