И оставить нельзя. Я тут пригляделась и прислушалась. Троица сирот совершенно точно доживала последние спокойные денечки перед брюквецом: ими уже заинтересовались всякие неприятные и мутные людишки. Этим людишкам, кстати, поперек горла наш с Кроном переезд, и еще непонятно, что они по этому поводу думают предпринять. Но с ними я надеюсь справиться. Если мне на голову опять не упадут миньоны, герцоги и королевство. Я почти уверена, что те липкие взгляды в спину, что настигают меня время от времени, — это наши старые знакомые из Ракушек. И просто волосы дыбом встают по всему телу, когда я думаю, как же вовремя я нашла чертовы какао-бобы и попросилась под юбку к Берте. Если бы мы не принадлежали к самой известной, богатой и, теперь я не сомневаюсь, опасной семье на пирсах, никого не остановили бы какие-то там дальние родственники с севера: Крона просто прирезали бы в темном переулке, а мы все вчетвером попали бы в Ракушки, а оттуда выход один — на тот свет в зашитом мешке. Ладно. Теперь мы в семье и, если не будем зевать, обломаются супостаты. Главное — не дать себя узнать на пирсе. Но это уже дело техники. И еще — я правда верю, что ряды торговок дешевым фастфудом для бедных — последнее место, где меня станут искать. Поспать удалось в лучшем случае около часа. А потом — хочешь не хочешь, королевства там у тебя или герцоги стаями — никого не волнует. Работа. Как ни странно, умывание ледяной водой меня вполне взбодрило. Девиц тоже разбудили без труда, они-то всю ночь спали. Янь в приказном порядке был «привязан» к тележке с печкой и назначен на сегодня истопником и старшим по дровам. Крон еще до рассвета сходил поговорил с его «артелью», усадил третьего лишнего в Янево корыто, и парни вполне удачно порыбачили — натащили кучу осьминогов и были посажены в нашем же домике их чистить. Я решила, что лучше заплатить им, не скупясь, чем не спать еще одну ночь или остаться без товара в самый разгар праздника. — Ты чего это сегодня так вырядилась? — первым делом спросила меня Ума, когда мы уже расположились на своем месте и первые посетители потянулись на вкусный запах. — Сгорела, кажется, вчера. — Я поправила куда более широкий, чем обычно, белый шарф, повязанный поверх шляпки, и осторожно коснулась щеки, на которой был толстый слой бронзовой пудры. — Нос как морковка, и кожа на щеках шелушиться начала. Нужно от солнца лучше прятаться. — А, — кивнула булочница. И непонятно было, вроде бы и поверила, а вроде — и не угадаешь. Очень себе на уме женщина. — Простоквашей умывайся, а лучше — сывороткой, я тебе завтра принесу, от теста остается. И вуальку по-другому повяжи, так ты на больную похожа, а не на торговку. Дай-ка покажу. И другим сестрам надо сказать, что солнце уже злое стало, раз подгорать начали. Она по-новому закрепила мне шляпку и действительно весьма элегантно заколола «вуальку» из шарфа, использовав рисовые соломинки в качестве шпилек. Теперь у меня и лицо и грудь были прикрыты, и обзору ничего не мешало, а все вместе это выглядело даже кокетливо и не без своеобразного шика. Полезное умение. А самое главное — разглядеть меня под этим сооружением еще надо было постараться. Даже если вдруг мне смертельно не повезет и кто-то из миньонов окажется в двух шагах — все равно не узнает. Глава 30 Уж не знаю, на кого и через какое плечо принято плевать в этом мире — некогда было выяснять, — а оставшиеся два дня праздников прошли хорошо, плодотворно и денежно. И без всякой нервотрепки в виде внезапно прорезавшегося прошлого. — Ты нам удачу принесла, сестренка. — Довольная, как слон, которому дали вагон апельсинов, Фрида подсчитывала выручку. За три дня продалось все пиво, которое готовилось к празднику, и еще пришлось подторговывать к вечеру наскоро сваренным из ягод морсом. Выручка перекрыла месячную. Как и у нас, собственно. Не зря все торговки на пирсах так ждут середину лета. Следующий такой же веселый праздник будет только ближе к концу первой осенней луны, и там веселье длится всего один день. Тоже неплохой заработок, но с серединой лета не сравнится! — Две лесины хорошие — это серебрушка, — на ходу рассуждал Крон, за пазуху которому и ушла вся наша сегодняшняя казна. — На кое-как палки крышу не уложить. Не мельтеши, — это он Яню, прыгавшему вокруг с чириканьем про новую лодку. — До лодки не доросли еще. А на пару корытец ваших как раз обрезков хватит, если хорошие лесины брать, северные. Я разузнал тут, со склада можно купить, мимо лавки. Дешевле станет почти на десять медяков с лесины. Без крыши не перезимуем — все тепло от печки прямиком в небеса и улетит, пока мы внизу околеем. — А до дома как ты их дотащишь? — возразила я. — В лавке есть телега. — Сосед за два медяка и помощь с новым крыльцом одолжит свою. — Оказывается, братец все предусмотрел. — Все выгода. Нам еще ребятишек на зиму обшивать… Сестра, ты умеешь шить? — Не пробовала, может, и умею, — хмыкнула я, вызвав у детей хихиканье, а у хозяйственного Крона — горький вздох. — Я тут поузнавал — так эти швеи свои руки ценят, как из золота они. Мыслимое ли дело — двадцать пять медяков за пошив одних штанов?! А за платье и того больше хотят. Так я глянул работу ихнюю — еще и халтура. Один подворот на штанине — куда это годится? Босяки ж растут что твоя сорная трава, через два месяца тот подворот выпустим, а дальше что? Новые штаны справлять? Денег не напасешься! Опять же, сапоги на зиму надо… но это я умею. Стачаю. Только кожа нужна и дратва. Инструмент какой-никакой у вдовы Мирер одолжу — заодно ее обувку поправлю, она не в накладе останется… но кожа на рынке дорого стоит. — Не дороже денег, — пожала я плечами. Мои собственные сапоги тоже просили каши после долгого весеннего вояжа через крестьянские поля, поэтому я была очень рада, что в Картахелии принято носить простейшие сандалии на плоской подошве. Крон мне их соорудил еще до переезда к Яню. Большинство народа на нашей окраине вообще босиком шлепали, но этот экстрим оказался мне не по силам. К тому же если сандалии на пирсе еще так-сяк укладывались в летний «дресс-код», то босоногие торговки в семье считались недопустимыми. Вышла в люди торговать из-под приличной юбки приличной мамки? Изволь соответствовать. Так вот, оказывается, Крон не только может мои сапоги к осени починить, но еще и мелким сшить обувку. С ума сойти, не мужик — сокровище. И то, как он с детьми возится… Как-то я невзначай спросила, откуда такая сноровка, так Крон, повздыхав, рассказал, что был старшим в большой семье, пока от какой-то неведомой хвори не вымерла почти вся деревня, с тех пор при овдовевшем в той же эпидемии пьянице-дядьке жил, с ним и сам пить пристрастился. Потом поссорился из-за пустяка с новой женой дядькиной и ушел в город лучшей доли искать. Оказалось — не там искал. Надо было не во дворец, надо было туда, где детишки… и хозяйство свое. В который раз подумалось — никогда не угадаешь, какой из пинков судьбы отправит тебя в верном направлении. Чего хорошего — спекла мужику мозги клятвой? А вот… оказалось, не столько спекла, сколько лишнее выжгла. — Купим полотно и с шитьем как-нибудь сами разберемся, — решила я. — Не боги горшки обжигают. Распорем старые Яневы одежки и по ним выкроим с хорошим припуском. А уж сшить — думаю, это у нас получится. В целом и правда должно быть несложно — тут пока до вычурного кроя в повседневной ребячьей одежде никто не додумался, все вещи шьются на вырост, мешковатые и свободные, без разных там вытачек и прочих изысков. С платьями будет посложнее, но и тут были бы мозги и руки тем местом вставлены. — Эй! — возмутился обсуждаемый субъект. — Еще чего, мои штаны резать! А в чем я ходить тогда буду, голый?! — Денек дома посидишь, дел я тебе найду. — Тяжелая рука обрадованного найденным выходом Крона опустилась на мальчишеское плечо весомо и надежно, отрезая все возражения. — Девицам твоим тоже платьишки нужны на зиму теплые, да плащи еще, да обувка. А ежели у швеи все шить — и на работу сестре одежу, и тебе для улицы, — да крышу крыть, да корм Королю с Королевой на зиму, да припасы для нас самих, да дрова — мы столько не зарабатываем. Понял? — Понял, — угрюмо, но покорно шмыгнул носом Янь. — Платьишки надо… и припасы. Майю, как всегда, молчала, слушая эти обсуждения, Сиона так просто уснула на руках у Крона. Мы уже почти добрались до дома, знакомый плетень мелькнул в конце улицы, цепляясь острыми колышками за закатные тучи, когда старшая из сестриц робко подергала меня за рукав. — М-м? — У меня все мысли были о том, что сейчас упаду и усну, а завтра вообще выходной — порт после праздника закрыт на «санитарный день», праздных гуляк туда не пустят, а матросы все равно отсыпаются на кораблях после большой пьянки. — Я умею немножко шить… только у меня иголки нет, — почти шепотом, как обычно, призналось дите, пряча взгляд. — И ниток… но я немножко умею, меня в ту зиму тетя Ванди брала в помощницы, только потом запила, простыла и померла… но я на дрова и на одно одеяло заработала. Только кроить не умею, тетя Ванди не успела научить, а шов могу... — Ты умница, — устало улыбнулась я. В который раз подумалось: слышать такое от семилетнего ребенка — убиться. И разделить ее похвастушки на десять — чего она там нашьет? А вот нет… здесь и сейчас эта маленькая девочка не выжила бы, если бы только хвасталась. И никто не стал бы платить ей из милости дровами и одеялами, если бы она не способна была их заработать. — Значит, будешь у нас главной. А мы у тебя на подхвате. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Калитка приветливо скрипнула, я уже успела привыкнуть к этому звуку, и он казался мне уютным, утром вливал в тело бодрость нового рабочего дня — обещал любимое дело и удовлетворение от выручки, вечером устало приветствовал и манил в дом, отдохнуть, расслабиться. Но сегодня с отдыхом не склеилось так, как я рассчитывала. Дома нас ждал сюрприз. Глава 31 — Вот я только козьи роды еще не принимала. — Мой недовольный шепот улетал в ночное небо и терялся среди звезд. Наверное, потому, что только звездам и было дело до того, что я третьи сутки нормально не высыпаюсь. Остальным мое недовольство до лампочки — они и сами в не лучшем положении. Чертова коза наконец решила разродиться, да не одним и не двумя, а аж тремя козлятами. И весь этот веселый зоопарк внутри нее забыл взять талончики с номерами и потому устремился на выход сразу всем стадом. Естественно, застрял. И не просто так, а перепутавшись в единый мокрый шар со множеством ножек, носов и хвостиков — брюквы лысой определишь, где чьи и за какие тянуть, чтобы вызволить по одному. Естественно, несчастная мамаша такому исходу не обрадовалась и верещала во все козлячье горло. Ее Король, впечатленный женским родовым вокалом, метался с той стороны забора и тоже орал как демон, которому естество прищемили. И бодал плетень, да так, что вкопанные в землю столбы кряхтели и шатались. Прелести ночному концерту добавляла Сиона, которая неожиданно разревелась от страха и усталости — хорошо поставленным басом. Дите подвывало живности, почти не сбиваясь с тона и удивительно верно попадая в ноты. — Сестра, у тебя рука маленькая, я буду подсказывать, а ты помогай. — Один Крон не терял присутствия духа и, хотя выглядел слегка встрепанным, уверенно руководил всеми нами: ревущую Сиону вручил Майю, слегка позеленевшего Яня поставил над козой с двумя нашими лампадами, притащил ведро горячей воды и мыльный корень. — Моей шершавой лопатой в таком нежном месте только навредить… ты справишься. Етить твою брюкву, всю жизнь мечтала оказаться у козы в «нежном месте»! А что делать? Что, что… вспоминать любимого писателя из детства и пытаться по его примеру проследить мокрую шерстистую ногу до плеча, играя в занимательный пазл «собери вместе голову и передние копыта так, чтобы они принадлежали одному козленку». Та-ак… ага. Первый пошел! Его тянем, а остальных аккуратно отжимаем в обратную сторону. Знаете что? Пожалуй, я больше не хочу молока… К счастью и к утру все закончилось. И закончилось хорошо: козлята выбрались из затруднительного положения живые, я отмылась от липкого, скользкого и прочего с помощью ведра горячей воды и такой-то матери, Крон разогнал детей спать и впихнул в меня что-то похожее на переваренную овсянку — силой пихал, я от усталости еле рот открывала и глотала с трудом. Зато когда желудок наполнился приятной тяжестью — уснула почти мгновенно, хотя по опыту прежней жизни ожидала, что физическое, а главное, нервное переутомление может вылезти самым противным вариантом бессонницы. Это когда ты буквально умираешь от желания уснуть и не можешь этого сделать. Фиг там. Упала и отрубилась. Только успела подумать, что на троих козлят мы сена не запасли и двоих надо того… к зиме перевести в консервы. И хорошо, что Крон сделал такой крепкий плетень, Король его расшатал, но победить так и не смог… Едва мои глаза закрылись, хозяйственные и в целом спокойные мысли разлетелись в стороны, как птичья стая, которую спугнул кот. Хороший такой кот… с платиново-золотистой шевелюрой, широченными плечами и зелеными глазами моего внезапного сумасшествия. Во сне были горячие руки, которые обнимали так крепко и так правильно, и пахло перечными пряниками, шоколадом и еще чем-то остро-горьким, манящим и забирающим разум. Во сне меня целовали, и я растворялась в этих поцелуях, требовательно покусывая мягкие губы зеленоглазого несчастья, словно наказывая его за что-то, словно требуя — непонятно чего, но большего. Это было одновременно мучительно и так сладко, что, когда сон начал растворяться, становясь все прозрачнее, и сквозь него стал проступать решетчатый потолок из старой дранки, я застонала то ли от разочарования, то ли от облегчения. И резко села в постели. Приехали. Только эротических кошмаров с участием повзрослевшего первого миньона мне не хватало для полного счастья. Или не кошмаров? Или наоборот? Я себя чувствую после этого сна… да отлично я себя чувствую. Словно проспала как минимум неделю и великолепно отдохнула. Солнце чертило теплые мутные квадратики на земляном полу, заглядывая в мелкое окошко с частым переплетом. Стекол мы, конечно, себе позволить не могли, поэтому в раме была натянута промасленная бумага, неплохо, кстати, пропускающая свет и устойчивая к ветру и сырости. Я вообще заметила, что этот мир — в чем-то довольно неплохой микс из знакомых мне земных культур, а в чем-то вообще своим путем пошел, и далеко не самым плохим. Например, тут успешно сочетали элементы классического западного средневековья с заметными удобствами востока. Те же жаровни, дешевая бумага, некоторые варианты гигиены и устройства южного города. Оставалось только радоваться. Эх, еще бы беспокойные мысли из головы выгнать. Теперь, когда усталость, туманившая мозги не хуже крепкого вина, прошла, думалось на эту тему гораздо лучше и трезвее. Только вот от такой трезвости одни огорчения. Страшно мне. Потому что я запуталась, особенно после таких снов. Всего на секунду мелькнула мысль о том, что хочу снова увидеть Лиу. Мелькнула и пропала, ее спугнули гораздо более насущные проблемы, которые подгонял кнутом здравый смысл. Какие еще встречи, о чем я?! Не надо! Живет себе парень, судя по тому, как одет, как подрос, как держится и откликается на «сиятельство» — все у него просто зашибись. И остальных мальчишек наверняка он за собой вытянул, раз Цанти похож на юного дворянина из хорошей семьи, жив-здоров и весел. Вот и пусть живут безмятежно. Без меня.