Вот поэтому я так упорно цеплялась именно за шоколад. Искала чертовы бобы по всему городу с упорством маньячки. Вот поэтому. Такого детского изумления на лице взрослой женщины я еще не видела. На лицах. Трех женщин. Вообще, конечно, среди людей есть те, кто шоколад не любит. Ну не любит, и все. Но таких все же меньшинство, и здесь я полностью положилась на удачу, потому что другого выбора не было. Можно, можно было придумать другое лакомство, не такое сложное в изготовлении, не такое… вот именно. Не такое экзотическое. Картахелия — портовый город. Сюда стекаются товары и люди со всех концов света. Здесь полно заморских диковинок, да и своих родных, местных предостаточно. А Берта — даже если это вторая Берта, наследница первой, — все равно не девчонка. И за свою жизнь наверняка попробовала множество самых разнообразных сладостей. Поэтому… поэтому если уж бить — то чтобы наверняка в цель. Шоколада она не пробовала никогда. И сейчас за маской прожженной торговки с золотыми зубами я видела широко распахнутые изумленные глаза ребенка, впервые попробовавшего волшебную конфету. Правда, продлился этот эффект недолго — Берта пришла в себя, да и ее подруги-служанки ненадолго отстали. Восторг в их глазах сменился заинтересованной расчетливостью. — Ладно, удивила, — вслух произнесла женщина с золотыми зубами. А я вдруг заметила, что они у нее… хм-м-м… короче говоря, не настоящие. В смысле, наложены поверх своих, нормальных. И это тоже заметно влияет на контур лица и на дикцию — отличная маскировка! — Но это еще ничего не значит. Может, ты не в курсе… — Рецепт и все хитрости изготовления я готова отдать в ваши руки как вступительный взнос в артель, — спокойно кивнула я, не дожидаясь, пока она закончит. А что? Это же логично. Подумаешь, конфеткой удивить самую крутую торговку на пирсах, это же брюквам на смех, за такое не берут под покровительство и не принимают в «семью». Лакомство должно быть не только редким, необычным и вкусным, но и выгодным. И естественно, выгода эта должна принадлежать тем, кто ставит условия, а я, как претендент, обязана отдать ее в уплату. Три женщины переглянулись. И Берта, взяв в руки чашку свеженалитого горничной чая, коротко кивнула: — Рассказывай. Раз уж пришла с предложением — рискуй до конца. Пока я не пойму, насколько выгодна твоя волшебная придумка, я не дам тебе ответа про вступление в семью. Я незаметно выдохнула. Да, это тоже ожидаемо. Оправданный риск, без него никуда. — Начать хоть какое-то производство можно будет только ближе к зиме. Не потому, что оборудование дорогое или сложное. А потому, что горькие бобы прибудут только с последней навигацией. Сказала главное и тоже взялась за чашку с чаем. И еще одну конфету из своего же подарка взяла и развернула, сразу откусив кусочек. — Ах вот что это! — Кажется, первой осенило горничную, и она впервые подала голос. Ну точно, не просто так служанка. — То-то мне показалось что-то знакомое, но настолько другое… Ту едкую горелую дрянь, которую аптекари продают как дающую силы настойку, вот что мне напомнил этот вкус! — Именно, — кивнула я. — Для шоколадных конфет нужны горькие бобы в качестве сырья. А вот дальше… А дальше я спокойно и по полочкам разложила технологию. Только пару деталей умолчала: они станут нужны и ясны, когда производство начнется. А пока — пусть останутся моим маленьким гарантийным секретом. — Две десятые доли прибыли твои. — После того как конфеты в коробочке закончились, а чайные чашки опустели, передо мной на стол лег гладкий чуть желтоватый лист местной дорогой бумаги. — Подпишем договор. Из оставшихся восьми десятин четыре мне и четыре сестрам. Устраивает? — Что я получу помимо двух с половиной, — последние слова я легко выделила голосом и улыбкой, — десятин? — Пф-ф-ф... — Берта, кажется, была даже довольна моими намеками. — Место в семье. На правах самой младшей сестры. Остальное надо заслужить. Место на пирсе. Но только в том случае, если сможешь принести туда еду, которой еще не торгует никто из сестер. Сразу говорю: сладости и выпечка не годятся. — Статус младшей сестры, — я внимательно вчитывалась в строки на бумаге — интересно, это стандартный договор, и он у них что, всегда наготове? Вряд ли они знали, что я сегодня приду, да еще и с хорошим коммерческим предложением, — что он дает помимо права торговать на пирсе? Какие права? И какие обязанности? Можно по пунктам? Ага, прямо по всем-всем пунктам, включая мелкую вязь аккуратных буковок в самом низу листа. Что-что, а заключать договоры я умею. Конечно, в прежней жизни я никогда не делала этого без консультации с собственным юристом, но и сама не брюквой деланная. Кое-в чем разбираюсь. В итоге все оказалось на редкость прилично. Вот не зря все хотели попасть в семью именно к мамке Берте. Мало того, что она сама крута как управленец, она еще и относительно честная и не запредельно жадная. Всего ровно в меру для того, чтобы и дело процветало, и работницы были довольны своим положением. — Ну так что? Чем торговать собралась? — после того как я написала под договором «Лия Броун» и сопроводила эту подпись в меру изящной завитушкой (кажется, моторика принцессы все еще изредка играет со мной в старые шутки), чуть насмешливо спросила Берта, быстро переглядываясь со своими подругами и наверняка деловыми партнершами. Я только хмыкнула про себя. Да-да, пункт про то, что, если у меня нет своего особого товара для торговли, я становлюсь девочкой на побегушках для всех и сразу, прекрасно отпечатался у меня в мозгу, я его не забыла. — Что толку рассказывать? Я лучше покажу готовый товар и дам попробовать. Скажем, завтра. Куда прийти и в какое время? — Готовое принесешь или на месте состряпаешь? Учти, лотки, жаровни и упаковка — дело каждой сестры, особенно поначалу. — Знаю. У меня все есть. Точнее, я думаю, что все. Но вы посмотрите и скажете, если чего не хватает, верно? ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Женщины опять переглянулись, но на этот раз я не успела прочесть этот краткий диалог взглядов. Ну и не надо, в принципе. И так все понятно. — Могу и сюда, конечно, все дотащить. Но удобнее будет ближе к порту. Конечно, не на пирсе, но где-то в сторонке, где дикий берег. Или еще лучше — я приглашу вас к себе на… — тут я невольно споткнулась, не зная, как произнести на местном языке слово «пикник». Так иногда случалось, когда предметы и понятия из земной жизни не имели аналогов в жизни здешней, — к себе в гости. Дом у нас, конечно, бедный, и разносолов не обещаю. Но зато сразу покажу товар лицом. От начала готовки и до конца перекуса. Глава 20 Огонь в камине, как всегда, навевал мысли об уюте и отдыхе. Двое в креслах снова делили на двоих бутылку хорошего вина и беседу. — Объясни мне, дорогой друг, — обманчиво ласково спросил Джейнс, по старой привычке прячась в тенях. — Какого демона происходит? Ты опять был в королевском склепе? Тебе не надоело за пять лет? — Нет, — коротко ответил Раймон, глядя в бокал, и было непонятно, что он имел в виду: нет, не был, или нет, не надоело. Как ни странно, Джейнс понял его правильно. — Пока там под куполом нетления лежало тело принцессы, я хоть и беспокоился о твоих странных наклонностях, но слухи мог регулировать, дальше сказки о спящей принцессе и ее верном рыцаре дело не зашло. Что происходит сейчас? Только не говори мне, что до сих пор тоскуешь по «ушедшей любви», или как там принято это называть в слезливых балладах? — Пф-ф-ф! — коротко отреагировал Раймон, но его губы на секунду сжались в твердую полоску. Потом он нехотя развернулся вместе с креслом и посмотрел на друга чуть насмешливо. — Ты сам в это веришь? — Конечно, нет. Потому и спрашиваю — какого демона? — Привычка, наверное, — пожал плечами полынный герцог. — Начал таскаться туда потому, что мне все казалось… тогда… а, ерунда. Что-то меня беспокоило во всей этой истории, понимаешь? Я искал отгадку. А потом привык. Тихо, спокойно, можно подумать и даже проговорить проблему вслух, и никто не будет перебивать, никто не прибежит с тысячей проблем и просьб. В собственном кабинете никакого покоя, а в склепе ни одна сволочь побеспокоить все же не решалась. А остальное — чушь. — Да-да, я помню. Сам же и додумался до объяснения: остатки магии в теле бередили твой зов крови. Вот и любовался. И разговаривал. — Она оказалась отличной собеседницей, между прочим, — фыркнул Раймон и налил обоим еще вина. — Ни разу не перебила. А еще… Я все время пытался соединить в голове два этих образа — принцессу и Юля. Сначала ничего не получалось, а потом… потом получилось. И знаешь, мне жаль. Жаль, что я не успел. Интересная была… девушка. Неординарная и… — Да уж, а судя по тому, как она без колебаний врезала тебе коленом по яйцам, когда ты берега потерял, еще и весьма темпераментная, — поддразнил медовый герцог, забирая свой наполненный бокал. — Ну да, — спокойно кивнул Раймон и пожал плечами. — Все, я понял, понял, — выставил обе ладони в его сторону Джейнс и засмеялся. — Друг мой, ты просто придумал себе образ прекрасной дамы, недостижимой идеальной женщины, и влюбился в него. Какая прелесть. Королева на троне, шлюха в постели и непредсказуемая язва все остальное время, когда она не даст тебе заскучать. Которая еще и умеет не перебивать, когда ты с ней разговариваешь. Великолепно! — Убожество, — поморщился было Раймон, а потом устало опустил руку, словно сдаваясь. — Ну да. Пожалуй. Идеальная женщина. Каждый хотел бы себе такую. Скажешь, ты не хотел бы? Джейнс отпил вина и усмехнулся: — Конечно, хотел бы. Но вынужден напомнить тебе народную притчу про праздничного гуся и амбар зерна. Помнишь? Съесть-то он съест, да кто ж ему даст?! Идеальных женщин не бывает, Рай. Разве что мертвые. Но это не тот вариант, который нам подходит. — Согласен. — Раймон наклонился и подкинул пару поленьев в радостно затрещавший смолистыми искрами огонь. — Но это не значит, что не нужно искать… тем более что все так странно и непонятно с этой смертью и исчезновением тела. Оно истлело буквально за ночь, остался лишь тонкий слой пыли и заколка. И это ты, между прочим, не позволяешь мне снять купол и рассмотреть все как следует. Вот я и вынужден изучать на месте. — А заодно отдыхать в тишине, да. И рассказывать пустому гробу свои проблемы и горести, представляя себе идеальную женщину. Я помню. Согласен, странно. Но не невозможно. Я нашел в хрониках упоминания о тех случаях, когда маг серебряной крови перед смертью выполнял какой-то сложный ритуал, использовал свою силу на грани выгорания. После смерти его тело еще какое-то время несло в себе отголоски. А вот когда они окончательно гасли, от трупа оставался лишь прах. Так что… — Какого ритуала, Джейнс? Почему остаточное излучение продержалось три года, а не как у древних королей — лет триста? Больше вопросов, чем ответов. — Это верно. Ладно, сменим тему. Они наконец прибыли. — Кто? — Не «кто», а «что». Первые доносы из Картахелии. Хочешь почитать? Довольно забавно, надо признать. — Мхм? — Раймон поморщился, как случалось каждый раз, когда при нем упоминали первых вассалов королевы. — Что забавного? — Парни взялись за дело круто, но еще не успели нажить себе достаточно серьезных врагов. А те, кто решился написать донос, выбирают весьма своеобразный стиль. — Не тяни коня за подробности, мерином станет. Ближе к делу. — Ни один жалобщик так и не решился напрямую оскорблять наших северян. Ябедничают, но осторожно: даже в доносах пишут не «остановите воров и казнокрадов» или там «самодуров и властолюбцев». Нет, вежливо просят повлиять на героев Юнрена, на наши два солнца. Наверняка их ввели в заблуждение, проверьте, примите меры, защитите народных любимцев. Я думал, скончаюсь от смеха, когда это читал. Раймон снова поморщился, а Джейнс продолжил: — М-да. Кто бы мог подумать пять лет назад, что, отправляя эту компанию в самую захолустную и спокойную крепость севера, мы своими руками превращаем поварят в легенду? — Да уж конечно. — Полынный герцог невольно потер солнечное сплетение и скривился. — Ранили там сопляка, а кровью блевал здесь я! Совершенно точно я не рассчитывал на такой результат! Какое-то время герцоги молчали, пили вино и смотрели в огонь, то ли вспоминая, то ли обдумывая каждый что-то свое. Потом Джейнс потянулся, расправляя затекшие мышцы, и глянул на друга. Оценил выражение лица. И все же сказал: