— А вы, милорд, слишком уклончивы. — Видите ли, вы задали вопрос, на который нельзя дать прямой ответ. Но, как бы то ни было, лорд Уиндемир чувствует себя оскорбленным. Он отказался от дуэли, но все равно продолжает бросать на меня убийственные взгляды на каждом званом вечере, на каждом балу. Полагаю, он вынашивает план мести. — Похоже, вы любите флиртовать с опасностью не меньше, чем с женщинами! — Вы правы, милая мисс Фонтэйн, — ответил итальянец, глядя ей прямо в глаза, — если бы не волнующее ощущение опасности, было бы совсем неинтересно жить на свете. Внутри у Китти как будто что-то оборвалось: так мог бы сказать Кэмерон. — Авели, мне надо с вами поговорить! — потребовал подошедший лорд Уиндемир. — Ах, это вы, синьор Уиндемир, — с самым непринужденным видом повернулся к нему итальянец. — Как мило, что вы меня нашли! Я бы рад с вами, как говорят у вас, в Англии, поболтать, но увы, я только что пригласил на тур вальса мисс Фонтэйн. Надеюсь, вы нас извините. Подхватив девушку под руку, он повел ее в центр залы и закружил в танце под чарующую мелодию Штрауса. Китти двигалась словно в трансе — на нее как будто дохнуло могильным холодом. — Что вы только что сказали? — обретя наконец способность говорить, спросила она. — Не понимаю… — бросил на нее удивленный взгляд граф. — О чем вы? — Вы сказала что-то насчет волнующего ощущения опасности… — А вы со мной не согласны? Его итальянский акцент не вызывал никаких сомнений и взгляд казался таким бесстрастным, что в душе Китти засомневалась, не ошиблась ли она снова, уже в четвертый раз? И все же в глубине нарочито спокойных глаз графа мерцал какой-то загадочный огонек, напоминавший ей о Тигре. И в том, как граф, вальсируя, обнял ее, было что-то волнующе знакомое… Или у нее чересчур разыгралось воображение? — Отчего же? Согласна. Я и сама люблю иногда рискнуть… — проговорила она. — Еще бы! Вы же бесстрашная летчица. — Граф заявил это столь восторженно, что Китти внимательно посмотрела на него, опасаясь насмешки. — Вы отважная молодая женщина, которая летает на аэроплане, заставляя публику трепетать от страха, — продолжал он. — Надо вам сказать, синьорина Фонтэйн, что вы в Лондоне стали просто притчей во языцех. — Неужели? А я думала, это ваше имя у всех на устах. — Что вы, куда уж мне до вас! Тех, кто меня знает, можно пересчитать по пальцам, — с напускной скромностью пожал он плечами. — Ну это тех, кто вас знает как графа Авели, — согласилась она, чувствуя, как учащенно бьется ее сердце, хотя они танцевали медленно. — Но я говорю об известности, которую вы снискали благодаря ночным приключениям. — Боюсь, вы наслушались сплетен, которые распространяют обо мне добродетельные мамаши девиц на выданье, — рассмеялся итальянец, — и ревнивые мужья. Уверяю вас, на самом деле им решительно не о чем беспокоиться. — Вообще-то я имела в виду не любовные приключения, — уточнила девушка, — а те, для которых нужна поистине кошачья ловкость. — Mi dispiace, signorina. Non capisco[4], — покачал он головой с сокрушенным видом. — Должно быть, я недостаточно хорошо владею английским. Но Китти уже заметила странный блеск в его глазах. — Мне кажется, мы с вами уже встречались, — сказала она. — Наверное, в другой жизни, — усмехнулся он. — Значит, вы отрицаете, что мы уже виделись? — Что вы! Я никогда не посмел бы перечить столь очаровательной женщине, хотя не могу не отметить ваше чересчур богатое воображение. — Да вы не Макс Авели, а самый настоящий Макиавелли! — Раз вы настаиваете, давайте подумаем, где мы с вами могли встретиться — в Париже? В Милане, Будапеште? Нет, скорее в Стамбуле, этой осенью. Я ведь так много путешествую! — Предлагаю другой вариант ответа — вчера поздним вечером, в темноте. — И в укромном уголке, как кот с кошкой, да? — заметил он серьезно таким тоном, что у Китти мурашки пошли по телу, потому что ей снова вспомнились обжигающие ласки Тигра. — Хватит притворяться, Макиавелли, — одернула его она. — Отдаю должное вашей сообразительности, и все же зовите меня лучше по-прежнему — Макс Авели, — усмехнулся он, явно довольный, как будто Китти сделала ему комплимент. — Или вам больше по душе ваше прозвище — Тигр? — Похоже, вы принимаете меня за легендарного взломщика, — проговорил итальянец, окидывая ее веселым взглядом. — Откуда такая уверенность? — Назовем это интуицией. — А-а, хваленая женская интуиция… — Обычная интуиция, которая позволяет распознать любителя приключений. Веселый огонек в его глазах угас, граф посмотрел на девушку испытующе, заставив ее смущенно потупиться. — Мне кажется, дело не в интуиции, просто вы вспомнили, что чувствовали в моих объятиях, — притянув ее к себе, сказал он тихо, и Китти вздрогнула: его итальянский акцент исчез, голос стал вкрадчивым и обольстительным, совсем как тогда у Тимсли. — Так это и впрямь были вы! — воскликнула она. — Не вижу смысла отрицать. Вы с вашей проницательностью все равно разыскали бы меня рано или поздно. — Кто же вы на самом деле? — вырвалось у Китти, донельзя взволнованной его признанием. — Не имеет значения. Вопрос в том, что мне нужно. — И что же вам нужно? — Думаю, то же, что и вам, — один великолепный рубин. От неожиданности Китти пропустила па. — Откуда вы знаете? — прошептала она. — Ведь я Тигр, не забыли? — ответил он, помогая ей снова войти в ритм танца. — А тигры за версту чуют соперника. Мне не дали бы этого прозвища, не обладай я столь же феноменальным чутьем. — Какая самоуверенность! — Без уверенности в себе я не стал бы тем, кто я есть. — Послушайте, в Лондоне полно драгоценностей. Почему вас заинтересовал именно тот рубин, который ищу я? — Я мог бы задать вам тот же вопрос. — Видите ли, красный — мой любимый цвет. — И мой. Это цвет огня, страсти, что я больше всего ценю в драгоценных камнях. Да и в женщинах тоже. — Боюсь, что не могу предложить вам ни того, ни другого, — ответила Китти, ощущая странное беспокойство. Господи, ну почему этот, в сущности, совершенно чужой и чуждый ей человек так ее волнует? Тигр смотрел на нее, как в ту ночь, откровенно оценивающим взглядом. Да, ее очарования не заметил бы только слепой. А как она смела! Днем — летчица, по ночам — дерзкая потрошительница чужих сейфов. Такая женщина рождена, чтобы завоевывать сердца, и его влекло к ней вопреки его воле. Он наслаждался каждой минутой, сжимая в объятиях ее хрупкое и одновременно сильное тело, ведя с ней этот рискованный разговор. О, она оказалась на редкость умной женщиной! Увы, ум делает ее еще более опасной для него. Ни в коем случае нельзя позволить ей одержать верх. — А вы попробуйте, — обманчиво мягким тоном предложил он, снова обжигая ее нескромным взглядом. Вспыхнув, она решила поменять тактику: — Не бойтесь, я не собираюсь сдавать вас полиции. Но вы должны знать: мне очень нужен этот рубин по чисто личным причинам. Понимаете, с его помощью я рассчитываю спасти одного человека. — Я не занимаюсь благотворительностью. — А я от вас этого и не требую, прошу только одного: не мешайте мне. Резким движением он сжал ее так крепко, что она охнула, и зашептал на ухо: — Ты забралась в мои джунгли, киска, и думаешь взять надо мной верх на моей же территории? Рискни, но предупреждаю: я быстрее и умнее, чем ты. К тому же я в этом скучном городе пользуюсь таким влиянием на одинокие женские сердца, о котором ты не можешь и мечтать! Однако из спортивного интереса я предлагаю тебе соревнование: кто первым заполучит рубин. Разумеется, камень достанется победителю. А теперь жирная мышь в качестве приманки для отважной кошечки-воровки — леди Уиндемир как-то проболталась, что в коллекции драгоценных камней ее давнишней подруги леди Филипсон есть необыкновенной красоты рубин, который ее супруг-мужлан получил от какого-то бирманского генерала не очень законным путем. По словам леди Уиндемир, ее бедная подруга вынуждена по настоянию своего мужлана уходить с балов и званых ужинов чертовски рано — в полночь, значит, в свободные от светских развлечений дни супруги Филипсон к полуночи уже видят седьмой сон. Ну как, киска, у тебя потекли слюнки? — Откуда мне знать, что вы говорите правду? — Ниоткуда. Кстати, Филипсон принял меры, чтобы обезопасить свои сокровища. Китти задумалась над его словами. Внезапно его рука сжала ей пальцы. — Кажется, вас ищут, мисс Фонтэйн, — проговорил он. — Простите, что вы сказали? — К нам направляется молодой человек, по-видимому, ваш жених. Проследив за его взглядом, девушка увидела Чарльза, пробиравшегося к ним, лавируя меж кружащимися парами. Китти перевела взгляд на графа — его глаза заметно погрустнели. Неужели этот странный человек расстроен ее предстоящей свадьбой? Его, несомненно, влечет к ней, может быть, даже больше, чем ему хотелось бы…