Оказавшись в туннеле, Китти зажгла фонарь, который принесла в ведре под тряпками, и, распугивая стайки крыс, с отвращением вдыхая тяжелый, затхлый воздух, пошла вперед. Туннель оказался очень сырым, она то и дело наступала в лужи, и вскоре подол юбки промок насквозь, но Китти это даже обрадовало — она посчитала, что с мокрым подолом сможет убедительнее изображать уборщицу. Туннель выходил в просторный вестибюль главного корпуса и был заперт на ключ. Китти без труда справилась с замком, но нельзя же было вот так просто распахнуть дверь? Молодая женщина приложила к ней ухо и несколько минут напряженно прислушивалась к доносившимся из вестибюля звукам — если кто-то увидит, как она выходит из наглухо запертой двери, которой не пользуются уже лет двадцать, могут возникнуть вопросы, что было бы совсем некстати. Поэтому из предосторожности Китти сначала заглянула в вестибюль через узенькую щелку. Мимо как раз проходила группа полисменов, их шаги гулко отдавались под высокими сводами. Поспешно прикрыв дверь, молодая женщина подождала, пока шаги стихнут, потом снова осторожно выглянула — вестибюль опустел. Тогда она бесшумно выскользнула из своего укрытия. Как раз напротив входа в туннель начиналась широкая лестница — именно туда лежал путь Китти и именно там ее подстерегала самая большая опасность, ведь на лестнице было бы очень трудно спрятаться от внимательных глаз полицейских. А что, если ей попадется навстречу сам комиссар? Скромно потупив взгляд, она неторопливо пересекла вестибюль, словно делала это сотни раз, и начала подниматься по лестнице. Сверху, стуча каблуками, спускались сразу несколько человек, и Китти поспешно взяла вправо, уступая дорогу. Сквозь опущенные ресницы она рассмотрела, что это полицейские в синей форме. Что-то с жаром обсуждая, наверное, очередное дело, они прошли мимо, не обратив на нее ни малейшего внимания. Ее сердце затрепетало от радости — она в стане противника, но ее, как человека-невидимку, никто не замечает! Однако, едва Китти прошла еще несколько ступенек, как на нее уставился спускавшийся вниз клерк. — Минутку, милая, — буркнул он, останавливаясь. — Вы меня, сэр? — спросила она, не поднимая глаз. — Разумеется, вас, — высокомерно бросил он. — В кабинете номер 215 очень грязно, приберите там особенно тщательно! — Да, сэр, обязательно, — подобострастно ответила она, всем сердцем желая, чтобы он поскорее ушел, но настырный клерк продолжал стоять, не сводя с нее неодобрительного взгляда. — Не вижу у вас особого рвения! — рявкнул он. — Займитесь двести пятнадцатым кабинетом сейчас же! — Конечно, сэр, — кивнула головой Китти. Удовлетворенный, клерк продолжил свой путь, а она — свой, смеясь над ним в душе: скоро настанет день, когда этот педант поймет, что уборщица, которую он отчитал, унесла бесценный рубин из-под носа у целого полицейского управления! Верхний этаж оказался настоящим лабиринтом из узких коридоров и лесенок, который, казалось, возник совершенно случайно, сам по себе, а вовсе не по проекту архитектора. В длинных коридорах — ни огонька. Китти побоялась зажигать фонарь: вдруг кому-нибудь приспичит немедленно отыскать какие-то документы в канцелярии? Нет уж, береженого бог бережет. Едва различая надписи на табличках в тусклом свете сумерек, она добралась до конечного пункта своего путешествия — хранилища вещественных доказательств. Дверь оказалась приоткрытой, что озадачило Китти. Что это — удачное стечение обстоятельств или Авели ее все-таки опередил? Молодая женщина просунула в щель носок туфли и заглянула в хранилище — там было темно и тихо. Похоже, все спокойно. Она вошла и, поставив на пол швабру с ведром, нагнулась за спрятанным в ведре фонарем, рассчитывая зажечь его и накрыть тряпкой, чтобы не привлекать внимания. Внезапно в комнате вспыхнул свет. Китти резко обернулась — на другом конце просторного помещения возле каких-то старых, с облупившимся лаком шкафов стоял Авели. У нее екнуло сердце: значит, он снова ее опередил! Но почему у него такой мрачный вид? Что это — на нем наручники? Неужели здесь полиция?! Китти рванулась к двери, но чья-то сильная рука схватила ее за плечо, и через секунду на запястьях молодой женщины тоже защелкнулись наручники. Перед ней, торжествующе улыбаясь, стояли трое джентльменов: двое средних лет, а третий, тот, который надел ей наручники, постарше, с рыжими седоватыми волосами, редкими усами и огромными мешками под глазами. Китти сразу узнала в нем главного инспектора Уортингтона. — Добро пожаловать, мисс Фонтэйн! — радостно воскликнул он. — Мы вас уже заждались. 8 — Негодяй, вы меня подставили! — повернулась Китти к графу. — Вы так считаете? — хмуро ответил тот и показал ей свои скованные руки. — По-моему, мы с вами оба попали в переплет. — Правильно, — весело согласился инспектор. — Но не вините друг друга, это я отправил вам обоим копии своего письма с записками, которые и заманили вас в ловушку. Здорово придумано, правда? Китти с трудом удержалась, чтобы не завыть от отчаяния: если ее арестуют и осудят, последняя надежда на спасение отца рухнет. — План этой операции был разработан, когда нам стало известно о вашей незаконной деятельности, молодые люди, — продолжал Уортингтон. — Мы взяли на себя труд обзавестись образцами ваших почерков на случай, если вы писали друг другу письма. Подделать записки в обмен на смягчение наказания любезно согласился очень известный в узких кругах мошенник, который пользуется сейчас нашим гостеприимством в тюрьме «Уормвуд-Скрабз». — И чем, позвольте узнать, мы заслужили подобное внимание? — спокойно спросил Авели, и Китти отметила про себя, что к нему вернулся итальянский акцент. — Странный вопрос, принимая во внимание обстоятельства вашего задержания, — ответил инспектор. — Но я на него отвечу, однако прежде хочу представить своих уважаемых коллег. Это лорд Тимсли, заместитель министра иностранных дел… — Наконец-то мы встретились лично, милорд, — поклонился Авели представленному джентльмену. «Какая ирония судьбы!» — с горечью подумала Китти, ведь она впервые увидела Авели именно у Тимсли. — По-моему, вы не так давно вломились в мой дом, — хмуро напомнил наглецу заместитель министра. — Вы можете это доказать? — спросил Авели. — …и полковник Каррингтон из Индийской секретной службы, — не обращая внимания на их перепалку, продолжал Уортингтон. — Отличная подобралась компания, — проворчал Авели. — Если допустить, что ваши подозрения насчет меня и мисс Фонтэйн верны, то зачем, скажите на милость, могли понадобиться мелкие воришки вроде нас столь известным представителям Британской короны? — Давайте пройдем в мой кабинет, — предложил инспектор Уортингтон, — там и поговорим. — Прежде я прошу вас снять с меня это, — попросила Китти, протянув к нему руки в наручниках. — Вас трое, так что мне вряд ли удастся от вас убежать. Но даже если бы я смогла, то из здания мне точно не выбраться. — Конечно, если только вы не рассчитываете воспользоваться заброшенным туннелем, — злорадно улыбнулся Уортингтон. — Имейте в виду, сейчас его охраняют мои люди. Хотя на лице Китти не дрогнул ни один мускул, внутри у нее все оборвалось. Откуда он мог узнать о туннеле? Неужели за ней все время следили? — Что ж, решайте сами, инспектор, — пожала она плечами с напускным безразличием. Уортингтон вопросительно посмотрел на полковника Каррингтона — рослого загорелого джентльмена лет сорока, с усами щеточкой, подтянутого и даже щеголеватого в своей армейской форме и начищенных до блеска сапогах. — Я не против, — кивнул головой полковник. Инспектор неохотно снял с молодой женщины наручники, и она сразу стала растирать занемевшие запястья. — А как же я? — поднял скованные руки Авели. — На вашем месте я бы не испытывал судьбу, — посоветовал Каррингтон инспектору, и Авели пришлось смириться. Пройдя через лабиринт темных коридоров, высокопоставленные чиновники и их пленники спустились вниз и оказались на втором этаже, где располагались кабинеты руководства Скотленд-Ярда. По дороге Китти увидела, что вход в туннель и впрямь охраняли полисмены. Кабинет Уортингтона не поражал ни уютом, ни роскошью: кроме письменного стола с аккуратно разложенными бумагами, нескольких тяжелых деревянных кресел и канцелярских шкафов, там ничего не было; единственное украшение — широкое окно с видом на Темзу. Предложив даме кресло, Каррингтон, Тимсли и Уортингтон тоже сели, остался стоять лишь Авели — он подошел к окну и стал смотреть на реку. — Если вы надеетесь сбежать через окно, то не советую, — предупредил его Уортингтон. — Я везде расставил своих людей, так что далеко вам не уйти. — Господи, мне это и в голову не приходило, синьор инспектор! — ухмыльнулся Авели. — Признаюсь, мне очень хочется узнать, что у вас на уме. Вы ведь заманили нас с мисс Фонтэйн в ловушку не для того, чтобы бросить в тюрьму, не так ли? Возмущенный Уортингтон вскочил на ноги. — Считаете себя умнее всех, да, Авели? — рявкнул он. — Вы себя явно переоцениваете. Мы много о вас знаем. Например, о вашей охоте за рубином под названием «Кровь Индии». Будь мы такими глупцами, как вы думаете, разве бы мы знали, что мисс Фонтэйн хочет предложить этот рубин одному пирату в обмен на жизнь отца? — Позвольте, вам и это известно… — опешила Китти. — Милая, вы же имеете дело со Скотленд-Ярдом, — хмыкнул инспектор. — А вы, Авели, хотите завладеть рубином по той же причине, что и все воры, — из тщеславия и алчности. — О, вы, я вижу, большой знаток человеческой природы, синьор инспектор! — отозвался граф, ничуть не смущаясь. — Кстати, рубин и вправду у вас, как следует из вашего письма, или это информация такая же фальшивка, как и поддельный почерк? — Нет, рубина здесь нет, — сердито ответил полицейский. — Письмо — только уловка, чтобы заманить вас в капкан. Полковник Каррингтон объяснит, где сейчас находится «Кровь Индии». Офицер повернулся к арестованным и, положив ногу на ногу, начал рассказ: — Похищенный из Лахорского музея рубин несколько раз переходил из рук в руки, мы даже точно не знаем, у кого он побывал. Однако недавно мы получили достоверную информацию, что сейчас он находится у махараны Удайпура, да-да, в Раджастане, мисс Фонтэйн, где прошло ваше детство. Китти вдруг охватила такая слабость, что ей пришлось откинуться на спинку кресла. — Вы сказали «махарана»? — переспросил Уортингтон, не принадлежавший к числу знатоков Индии. — Может быть, вы имели в виду махараджу? — Нет, я имел в виду именно то, что сказал, — ответил полковник. — Строго говоря, махарана занимает положение даже более высокое, чем махараджа. Этим титулом много веков назад стали величать правителей княжества Удайпур, потому что оно в числе очень немногих никогда не покорялось завоевателям. Даже императоры из династии Великих Моголов никогда им не управляли. Титул махараны носит только правитель Удайпура, единственный из пятисот шестидесяти индийских князей. — А вы уверены, что рубин у него? — поинтересовался Авели. — Смею вас заверить, граф, что Индийская секретная служба — весьма информированная организация, — самодовольно улыбнулся полковник. — У нас имеются агенты во всех уголках этой страны, и они, поверьте, не сидят сложа руки. Мы в курсе всего, что происходит на субконтиненте. — Как же, как же, — со скучающим видом прервал его Авели. — Об этом писал синьор Киплинг. Помню, еще в школе я читал одну его книгу, она называется, кажется, «Ким». Правда, я бы не назвал ее вполне детской, она… — Мы здесь не произведение Киплинга обсуждаем, граф, — досадливо оборвал его разглагольствования Каррингтон. — Короче говоря, мы уверены, что рубин, который вы с мисс Фонтэйн ищете, находится в Удайпуре. Китти вспомнилось то, что она слышала о рубине «Кровь Индии». По слухам, знаменитое сокровище принадлежало еще великому императору древности Ашоке, самому почитаемому правителю в индийской истории. В 260 году до нашей эры Ашока объединил разрозненные государства субконтинента, и легенда гласит, что огромный драгоценный камень цвета крови немало способствовал величию его правления. — Индийцы очень суеверны, — продолжал Каррингтон, — они наделяют рубин магической силой, поэтому он приобрел для них особое значение. Мы знаем, что камень разыскивает подпольное движение индийских националистов. Для них рубин Ашоки стал символом объединения. Мы никак не можем позволить националистам им завладеть. Махарана Удайпура — союзник Англии, но весьма ненадежный, и мы не уверены, что в один прекрасный день он не передаст камень борцам за независимость. Китти посмотрела на товарища по несчастью, и ее осенило — рубин, возможно, нужен графу потому, что Авели связан с индийскими националистами! И почему это не приходило ей в голову раньше? В пользу ее догадки говорила и его ненависть ко всему английскому, и знание раджпутских приемов, и знакомство с ее индийским прошлым. Единственное «но»: что может быть общего у индийских националистов и у итальянского аристократа с плохой репутацией? — Английское правительство может просто купить у махараны камень, — предположил итальянец, игнорируя подозрительный взгляд девушки, — или заставить его отдать. — Дело в том, молодой человек, — пояснил Каррингтон, — что правитель Удайпура отрицает, что рубин находится у него. Мы не можем на него как следует нажать, ведь формально махарана — независимый правитель и наш союзник. Однако, как мы подозреваем, он считает рубин источником особой силы, которую в любой момент можно использовать против нас. — А какое отношение ко всему этому имеем мы с мисс Фонтэйн, позвольте полюбопытствовать?