Юля надеялась разглядеть силки из окна. Если в них никто не попался, вылезать наружу и приближаться к туману вообще не понадобится. Она перегнулась через крошащуюся, поросшую лишайником стену, вытянула шею и даже прищурилась. И не успела ничего разглядеть. Её больно схватили за волосы, бесцеремонно дёрнули и потащили в соседнюю комнату. Юля не сопротивлялась. Знала, что это совершенно бесполезно. Даник и Рома были старше на несколько лет и гораздо сильнее. В первый раз они её поймали вдалеке от обжитой части поселения два года назад. Тогда она и плакала, и кричала, и вырваться пыталась, но только раззадорила их ещё больше. Парни пригрозили, что, если Юля пожалуется взрослым, они её выбросят в туман. Была ещё одна девочка в поселении, почти того же возраста. Но не сирота, в отличие от Юли, поэтому сыновья Елены Владимировны Карину не трогали. С тех пор и повелось. Братья, улучив удобный момент, тащили её в укромный уголок и насиловали, она старалась строить свои маршруты так, чтобы удобных моментов и укромных уголков было как можно меньше. Юля настолько наловчилась, что последний раз они смогли её поймать больше двух месяцев назад. Видимо, очень разозлились, раз сегодня устроили самую настоящую ловушку. Такое они провернули впервые. Рома и Данила оставили её в покое только спустя час, когда гроза уже кончилась. Никто не произнёс ни слова, Даник даже «по-джентельменски» подтолкнул ногой к грязному матрасу, на котором лежала расхристанная девочка, её одежду и безобразно грязную тряпку. Лишь на выходе из комнаты бросили привычное: «Скажешь кому-нибудь, убьём и в туман выбросим». Оставшись одна, Юля наконец-то тихо и безнадёжно заплакала. Искать силки, естественно, не стала. Здесь был лишь один силок, в этой комнате. Для неё. Как могла, вытерла истерзанную промежность, оделась и медленно пошла к выходу. Потом вспомнила о ведре, вернулась в большую комнату, собрала разбросанную зелень. Снова появилась мысль, что нужно уходить. Появилась, но тут же трусливо сбежала. Девочка боялась парней, боялась того, что их мать узнает и обвинит, конечно же, девчонку, а не своих «добрых и умных» мальчиков, но лиловый туман ужасал её ещё больше. Как и те, кто в нём обитает. Да и не представляла она, куда можно деваться. К тому же взрослые относились к ней вполне неплохо, даже сама глава поселения. И Карина тоже. В другом месте, до которого ещё нужно добраться живой, может быть гораздо хуже. * * * Шум Юля услышала ещё на подходе. А его причину увидела, пробежав немного по улице и завернув за угол многоэтажки. Над гипермаркетом, в котором их маленькая община жила, летало чудовище, похожее на гигантскую змею. Перепончатые крылья в размахе достигали метров двадцати, здоровенная голова размером со школьный автобус почти полностью состояла из клыкастой пасти и была увенчана острыми изогнутыми рогами, и неожиданно маленькие для такой туши четыре лапы почти смешно болтались в воздухе. Чешуя сверкала, хотя солнце всё ещё скрывалось за тучами. Все были здесь. Люди бегали по автомобильной стоянке, заполненной ржавеющими машинами, змей пикировал, угрожающе клацал зубами, ревел и рычал. При любой попытке укрыться в магазине змея приземлялась перед входом и сворачивала тело в несколько колец. Дядя Лёва держал в руках помповое ружьё, но не стрелял и даже не целился. Что неудивительно, он не далее, как вчера, жаловался, что патроны почти совсем кончились. Юля, пока её не заметили, присела за ближайшим к ней автомобилем. Теперь она была в относительной безопасности. Кто-то из женщин завизжал, чудовище снова взревело. Девочка вдруг подумала, что тварь давно бы всех сожрала, если бы захотела. А эти звуки, которые она издаёт, подозрительно похожи на смех. — Господи, что это за дрянь? — истерически закричала Елена Владимировна. — Что ему от нас надо? — Сама ты дрянь, макака, — неожиданно прорычал гость из лилового тумана. — Побеседовать хочу. Юля обалдела — до этого на их территорию не забредало ни одно разумное чудовище. — А зачем тогда гоняешься? — воскликнула Елена Владимировна. — Знакомлюсь. Веселюсь. Пугаю обезьянок. Ты здесь главная, судя по наглости? Женщина промолчала. Жители поселения метаться перестали, сгрудились испуганной кучкой в центре стоянки. Змей вальяжно разлёгся у входа в гипермаркет. Только сейчас Юля увидела, какие у него большие, неожиданно красивые глаза цвета спелой вишни. — Я давно за вами наблюдаю, — сказал вдруг монстр. Люди сгрудились ещё сильнее. По спине Юли побежали мурашки — как это может быть? Такое существо они обязательно бы заметили или услышали! — Жрать вам нечего, воды нет, три самца всего, причём один старый, а два — недоросли. Любой бандит с ружьём вас, как воробьёв, перестреляет. А мои, к-хм, соотечественники и без оружия справятся. Удивительно, как до сих пор живы. Сколько вы здесь, пару лет? И никто не пронюхал? Ему не ответили. Змей сверкнул глазами: — Отвечайте, когда я спрашиваю! — Мы местные, — проблеяла Елена Владимировна. — Все с одного квартала. Так что здесь с самого начала. В смысле, конца. — И что, всемером так и живёте? Неплохо, — в голосе змея послышалось что-то вроде уважения. Юля почувствовала, как по спине бегут мурашки. Он знает, что их семеро. Возможно, даже как-то видит место, где она прячется. Люди переглянулись. Елена нахмурилась, намекая, что вести откровенные разговоры не стоит. — Раньше нас больше было, — проигнорировал немой приказ дядя Лёва. — Почти сто человек. Но вы сами сказали: жрать нечего, воды нет, разные взгляды на жизнь, бандиты… Некоторые умерли, некоторые ушли в туман в поисках лучшей доли. Шикнуть под пристальным взглядом вишнёвых глаз Елена не осмелилась. — Ясно, — уважения больше не ощущалось, лишь прежняя насмешка и лёгкое презрение. — А вы, значит, решили сидеть здесь до победного конца. Ну так я вам хочу сказать, недолго осталось. Над стоянкой повисла гробовая тишина. Выдержав эффектную паузу, Змей растянулся, снова сложил гибкое длинное тело кокетливыми кольцами и спросил: — Что делать будем? — А почему недолго? — робко спросил Рома. — У нас нормально всё, хоть и тяжело, но… — Молчи, про́клятый, — лениво рыкнул Змей. — Проклятый⁈ — ахнула, позабыв обо всём, Елена Владимировна. — Почему это он проклятый? — И второй тоже, — хмыкнул монстр. — Твои сыновья, что ли? Поздравляю, матушка. Детки твои, не выходя из-за лилового забора, успели души свои сгноить. Технически-то они ещё нормальные, но дорожку уже выбрали. Метки, знаете ли, всегда однозначны и необратимы. — Ка-какие м-метки? — заикаясь, спросил Даник, осматривая брата с ног до головы. — Ты не увидишь, — скучающе зевнул Змей. — Это только для высших созданий. У брата твоего прямо на лбу, у тебя — на тыльной стороне ладони. Данила испуганно поднёс руку к глазам. — Да что за метки? — воскликнула Елена. — И что ты хочешь? Змей первый вопрос проигнорировал. А на второй ответил достаточно охотно: — Я вывожу вам прямо сюда, вот прямо под стены этого здания, грунтовые воды. Не бойтесь, озера не будет. Небольшой источник, как раз на родник. Хотите, так оставьте, хотите, колодец сделайте. Я рекомендую колодец, но это ваше дело. И заодно, если хорошо договоримся, могу вашу территорию обозначить, как свою. Тогда никто из нечистых сюда не сунется. А с макаками уж сами разберётесь, если вдруг нахлынут. Не сразу Юля сообразила, что под макаками Змей подразумевает людей. Он явно был невысокого мнения о человечестве. — И что взамен? — у второй взрослой женщины, наконец-то, прорезался голос. — Жена мне нужна, — будничным тоном заявил вдруг монстр. — Из макак. Моя человеческая половина новый цикл начинает, а она лысыми обезьянками не только не брезгует, но и оч-чень их любит. На десять лет, потом, если выживет, вернётся домой. — Никогда я не соглашусь на подобное! — выпрямившись и гордо вскинув подбородок, воскликнула Елена Владимировна. — Да чтобы я, человек, с монстром согла… — При чём тут ты, старуха? — искренне удивился Змей. — И ты, и подружка твоя плесенью покрыты. У вас здесь две юные невинные обезьянки, вот одну из них мне и отдайте. — Нет! — завопила вторая женщина, пряча за спину бледную, как мел, дочку. — Ни за что! Змей расправил крылья, взмахнул и взлетел. Кучка людей в едином порыве присела и прикрыла головы руками. — Даю вам время до заката. Решайте. Иначе к утру от вашего поселения, да и от вас тоже, ничего не останется. Я об этом позабочусь. Чудовище устремилось ввысь и вскоре догнало уползающую за горизонт грозовую тучу, в которой и скрылось. — Мам, я не хочу! — Не плачь, родная. Что-нибудь придумаем. Может, пришло время уходить? Нам действительно многие годы везло, но так не может вечно продолжаться. Найдём большую общину… — Где Юля? — заозиралась Елена Владимировна. — Не вернулась ещё? Юля сползла на землю и спряталась под машину. Отчего-то ей сейчас совершенно не хотелось показываться на глаза тем, кто несколько лет о ней заботился. — Ты, Наташа, глупости не говори. Нынче люди не в общины сбиваются, а в стаи. Сколько раз на нас нападали? Вот именно. В любой чужой общине нам конец, сразу же. И детям нашим. А вы? — вспомнила она о сыновьях. — О чём говорил этот червяк-переросток? Что вы такого натворили, что души испортили? — Да соврал он, — заявил Рома. — Ты же его видела. С чего ему правду говорить? Просто хотел, чтобы ты понервничала и на всё согласилась, вот и соврал. Прозвучало очень убедительно, так что Елена немного успокоилась. — Да где же девчонка? — Ты Юльку, что ли, этому гаду отдать собралась? — подал голос дядя Лёва. — Ох, нехорошо, Ленка, с сиротой так поступать.