- Ты очень напряжена, - сказал он тихо, и я почувствовала его тяжелое дыхание. «А почему бы и нет?» - неожиданно подумала я, медленно развернулась к нему лицом, приподнялась на цыпочках, ухватившись за его шею обеими руками, и поцеловала. Не раздумывая ни секунды, он подхватил меня на руки и понес в комнату отдыха. Отдохнули мы на славу: напряжение последних дней отпустило и мысли перестали жужжать назойливыми мухами. Я лежала без сил, без эмоций, а Максим гладил мой живот и выглядел задумчивее обыкновенного. Казалось, он хочет задать вопрос, но боится услышать ответ. - Ты не позвонила, – вместо вопроса сказал он. - Бегала по городу, ты же знаешь. - Я не о том… Ты не позвонила, когда у тебя сломалась машина. - У тебя был рабочий день, - вяло отозвалась я, зная, что он хочет узнать и боялась этого вопроса, боялась его думать и тем более слышать. - Решила, что все равно не сможешь приехать. - Ты знаешь, что приехал бы. Наплевал на все и приехал. Ворчал бы на тебя, злился на себя, потому что ты не стала бы меня дожидаться, чинил твою машину в то время, как должен быть на работе, чтобы только побыстрее позвонить и сообщить о проделанной работе. Но ты не позвонила. - Не позвонила, - тихо отозвалась я, не в силах сказать ничего другого. - Василиса, - позвал он и посмотрел мне в глаза с такой болью, что я зажмурилась. - Ты влюбилась что ли? – а я закрыла лицо руками и заплакала, так отчаянно, по-бабьи, потому что одним вопросом он развеял все иллюзии и больше не было никакой возможности укрыться, спрятаться, затаится за той воображаемой дверью, которую я упорно рисовала в своем подсознании. Я почувствовала себя такой уязвимой, такой жалкой, что не могла остановиться и все плакала, вздрагивая всем телом. Максим почувствовал это, крепко прижал к себе, гладил по волосам, по спине, пытаясь успокоить: - Ну ничего, ничего, - и неожиданно хохотнул, - и на старуху бывает проруха. Я фыркнула и перестала плакать. - Максим, ты все испортил, - тихо сказала через некоторое время. Он не ответил, это было и ни к чему. Мы оба отлично понимали, что времена беззаботного времяпрепровождения закончились после этого самого вопроса. Он никогда не ляжет со мной, зная, что я люблю другого, не воспользуется моим состоянием, той беззащитностью, которую я открыла ему, сама того не желая. А я никогда не попрошу, понимая, какую боль ему это причинит. Он думал о том же, потому что вдруг сказал: - Знаешь, а это к лучшему. Может, я наконец перестану тешить себя мыслью, что когда-нибудь ты могла бы мне принадлежать, по-настоящему, полностью. Найду себе тихую скромницу, женюсь и буду катать на спине своих детей. Я так ясно увидела эту картину, что невольно улыбнулась: - Ты будешь отличной лошадкой, – и провалилась в сон. Хлопнула входная дверь и я открыла припухшие от слез глаза, с удивлением обнаружив себя абсолютно одетой, хотя точно помнила, что уснула в костюме Евы. Подняла голову, чтобы осмотреться, и увидела лежащего рядом Максима, с раскинутыми руками и приоткрытым ртом, тоже одетого. Как ни странно, это был единственный раз, когда мы проснулись в одной постели. На самом деле, единственный мужчина, с которым я просыпалась, был Бэрнардо, и я подозреваю, так получалось только потому, что из постели мы практически не выбирались. Я осторожно встала, стараясь его не разбудить и прошмыгнула в ванну. Надо заметить, к ремонту офиса, еще до открытия, я подошла ответственно, продумав все до мелочей. Помимо приемной, где стоял мой стол и отдельного кабинета Петровича, была еще небольшая комната отдыха, в которую я втиснула раскладывающийся диван, шкаф с зеркалом в полный рост и баром, низкий столик, чайник и даже крошечный холодильник, как в отелях. Из комнаты вела дверь в ванну, с совмещенным санузлом и небольшим душем, и когда я работала над трудными делами, могла по неделе не появляться дома. Пару раз тут ночевал Пашка, разругавшись со своей родительницей, а однажды целый месяц жил Петрович, который разводился с женой и разменял квартиру, не успев купить другую. В общем, офис по всем параметрам был идеальным для нашей неидеальной компании, чему я в очередной раз порадовалась, спешно привела себя в порядок и вышла. - Привет, - сказал Максим, приподнимаясь. - Привет, - слегка улыбнулась я, не зная, как вести себя. - Я никому не расскажу, что ты ревела как школьница на выпускном, - серьезно сказал он, а в глазах плескался смех. - Ну ты гад! – в сердцах огрела я его подушкой и засмеялась, садясь рядом. Он обнял меня по-братски и чмокнул куда-то в голову: - Все у нас будет хорошо, и у тебя, и у меня, – поднялся и прошел в ванну, а я обулась и вышла посмотреть, кто притащился в пол восьмого утра. Оказалось, что все. - Василиса, ты что, ночевала тут? – удивленно спросил Петрович, увидев меня, я только руками развела. Тут взгляд его переместился за мою спину, и я догадалась, что Макс очень быстро справился со всеми водными процедурами. Петрович крякнул и залился краской, а подоспевший Пашка улыбнулся во всю ширину рта. - Я вижу твои зубы мудрости, - сурово заметила я, глядя на него исподлобья, а он улыбнулся еще шире, что за секунду до этого казалось просто физически невозможным. Я не удержалась и весело фыркнула. – Ну раз уж все в боевой готовности, Петрович, пойдем к тебе, расскажу про Маслова, – пройдя в кабинет, я аккуратно прикрыла за собой дверь и нахально уселась на стол, рядом с его креслом. - Василиса, имей совесть, спрячь коленки. Стар я уже, – проворчал Петрович, садясь. - Да ладно тебе, - подмигнула, но пересела за стул напротив, попутно излагая все, что смогла вспомнить про Маслова. - Ну и что? – почесал он затылок, когда я закончила. - Получил по роже, содействие оказать жене не смог физически, потом скрыл следы, потому что поставка на носу. По той же причине и не собирался с ней лететь, Испанец отсиживается, а принять товар от поставщика кому-то надо. - Вроде бы все складно, - нахмурилась я. - Но как-то мне не спокойно, Петрович. - Аргумент, - кивнул он серьезно, моя интуиция еще не подводила. – Первым делом установлю, есть ли за ним слежка. Если таковой не имеется, то большой вопрос, почему он не ищет жену. Посмотрю, как себя ведет, куда ходит, с кем общается. Пашка пусть тоже пороется, нечего штаны без дела просиживать. Кому звонит, на что деньги тратит, начиная от покушения на Чернова, – посидел в задумчивости и все-таки спросил: - Покупатель Маршак? - Уверена, что да. Хотя прямо он не сказал, как ты понимаешь. - Дела… Ни в жизнь бы не подумал. - А я до сих пор не думаю, - хмыкнула я, сама себе противореча, а Петрович удивленно вскинул брови: - Поясни. - Да я пока сама не понимаю. Свербит какая-то мысль, но в руки не дается. Да и не пытаюсь я сейчас в этом разобраться, первоочередная задача – найти Катю, потому что, похоже, кроме нас больше некому. - А что, если Глеб ищет ее, но очень осторожно? - Сомневаюсь. К тому же Маршак намекнул, что никто из ее окружения мне не поможет, сделав какой-то особенный акцент на это, что еще больше усилило мои собственные ощущения относительно Глеба, но ясности не внесло. Но даже если и ищет, ты об этом как раз и узнаешь. - Мне все покоя не дает, как тебе удалось с ним встретиться? На сколько я знаю, он сидит практически целыми днями в своей усадьбе и выезжает только по исключительным поводам. - Я пришла к нему. - И что, он тебя впустил, да еще и мило побеседовал? Как-то уж слишком фантастично, даже беря в расчет, что твой отец оказал ему услугу много лет назад. - Нет, конечно. Сама вошла. - В смысле влезла? В окно что ли? – вытаращил он глаза. - Васька, ты чокнутая. Ты хоть понимаешь, что могла выйти оттуда вперед ногами? - Не поверишь, Петрович, но я действительно думала об этом. Более того, это было бы весьма логично: какая-то пигалица проникает в его дом, задает вопросы о мероприятии, а на кону огромные деньги. Он был просто обязан сделать так, чтобы ни одного вопроса я больше не задала, ни ему, ни кому либо еще. И если не вперед ногами, то до самой поставки я бы ходила из угла в угол где-нибудь в застенках его дворца. - Но ты полезла. - Но я полезла, - развела я руками. - Причем вышла уже через дверь, он угостил меня чаем, и мы немного посмеялись над его охраной. - Чудеса… - Теперь ты понимаешь как все собранные факты и логические последовательности противоречат интуиции и здравому смыслу? - Думаю, что понял. Очень непривычные ощущения, - хмыкнул он. - Как будто смотришь выступление иллюзиониста. «Иллюзия…» - пробормотала я про себя, но тут дверь открылась и мысль ушла. Я поморщилась, оборачиваясь на Пашку: - Вот подождать никак нельзя было? Такую мысль запорол. - Если её сквозняком от двери сдуло, значит не такая уж и ценная, – пожал он плечами. – Вась, там Макс извелся, говорит выезжать пора. Можно до работы застать кого по квартирам. Я поднялась и пошла к Максиму, а Пашка с Петровичем переглянулись в недоумении, поражаясь переменам в наших взаимоотношениях, раньше бы Макс поныл и уехал, а если бы нет, то я бы точно не вышла его проводить, в очередной раз отмахнувшись. - Мне тоже пора, - сказала я ему и крикнула в кабинет: - Петрович! Пашку загрузи. Максим помог мне одеть пальто и открыл дверь, я с благодарностью принимала знаки внимания и, уже выходя, краем глаза увидела два обеспокоенных лица, выглядывающих из кабинета. Только закрыв за собой дверь не сдержались и глупо захихикали. - У мужиков стресс, - заметил Максим. – Теперь сидят там и гадают, то ли мы разругались, то ли поженились. - Пусть помучаются, - засмеялась я. - Нечего соваться везде. Максим проводил меня до машины, а я взяла его за ворот пальто и заглянула в глаза: - Спасибо тебе, - сказала тихо, но с чувством, а он обнял меня так, что мои многострадальные ребра затрещали, поцеловал в щеку и удалился, прихватив листы с адресами, которые я ему приготовила. Два дня мы жгли бензин безо всякого толку. Максим ломился к гражданам с неизменным «Ваши соседи жаловались на шум», подсовывая под нос удостоверение и рассчитывая по реакции догадаться, есть ли у них повод для волнения. Предотвратил три пьяные драки с применением холодного оружия, припугнул одного школьника по просьбе его матери за то, что тот нещадно прогуливает, а в одной уютной квартирке увидел раскидистый куст конопли, растущий в премиленьком горшочке в горошек. Многих не удалось застать дома, где-то опрос соседей помог однозначно исключить адрес, а что-то так и осталось под вопросом. Петрович не усмотрел никакой слежки за Масловым, тот вел себя как обычно: пищу принимал исключительно в дорогих ресторанах, на работе подолгу не задерживался, ходил в спорт зал и сауну. Не знаю, как должен чувствовать себя человек, у которого похитили жену, но по моим довольно пространственным представлениям о браке – явно не так. По словам Пашки, в расчете по кредитной карте никаких интересных сведений так же не было, а звонки только в офис, Кате (до ее похищения) и Сергею, что, кстати, показалось мне довольно любопытным. Я попросила расширить время для поиска звонков еще на неделю, убедилась, что он созванивался с Алексеем довольно регулярно, но ровно до следующего дня после обстрела. Стараясь не зацикливаться на второстепенной задаче, я отложила эту мысль до лучших времен, если они, конечно, собирались настать. Я же все больше заглядывала в окна, прикидывая, есть ли реальная возможность держать кого-то в том или ином доме. Некоторые были вполне приличные, со снеговиками во дворе и детскими качелями, но были и совсем убогие, старые и норовящие развалиться со дня на день, в которых жили, преимущественно, пожилые люди. Я стучала к соседям, то из ЖКХ, то из администрации по поводу описи населения. Иногда рассказывала байку, как пару дней назад ездила с друзьями на какую-то дачку, да забыла там сумку. В сумке паспорт, а что за дачка, не помню, так как на тот момент была уже изрядно навеселе. Так что вопрос выглядел примерно как «простите, а не у вас ли в гостях я была? Нет? А может у соседей ваших, ничего не слышали?». Кто-то смеялся, кто-то крутил пальцем у виска, но, на удивление, все пытались вспомнить, не было ли гостей у их соседей. И я продолжала путь от адреса к адресу, делая пометки «точно нет», «вероятно» и «не понятно», прислушиваясь к интуиции и отмечая места, где она шелохнулась, крупной буквой «И», что, впрочем, можно расценивать, как «идиотка», если судить по успехам. Возвращалась домой за полночь, долго пялилась в потолок и в конце концов решила перевезти к себе Палыча, наплевав, что он слишком огромный для моей квартиры. Зато ласковый и теплый, а я его хозяйка и он просто обязан меня защищать, пусть даже от самой себя. Правда, мыль о том, что с ним придется гулять несколько охладила мой пыл, я погрустнела еще больше и страшно потянуло в отчий дом, за поддержкой, сочувствием и Леночкиными пирогами. И я заснула, решив, что расскажу отцу все, что знаю сама, потому что Катина безопасность была куда важнее моих страхов лишиться детских иллюзий о безгрешности самого близкого человека. Метод научного тыка