Человек с лучшим глазомером командовал геометрией, остальные при помощи тряпок и полотенец начинали разглаживать бумагу убирая морщинки, выпуклости и складки. Это называлось «гонять пузыри». Процесс обновления обоев мог занять от пары дней до недели, все зависело от желания и загруженности участников процесса. Тёмка выпал из жизни на целую вечность — на три дня. В четверг вечером позвонил Осин напомнил, чтобы я не забыл завтра прийти и первое дежурство. В пятницу я отправился инструктаж в Осину к пятнадцати ноль-ноль. Нас собрали в одном из помещений. Пришедших в отделение, будущих членов «ДНД» — добровольной народной дружины, было совсем немного. Человек десять или одиннадцать. В основном это были работяги с предприятий, который по разным причинам согласились на участие в охране общественного порядка. Из разговоров я понял, что добровольцев среди них не было. Кто-то шел из-за предоставляемых отгулов, другие брали общественную нагрузку по настоянию руководства. Усадив на скамейки, нам зачитали постановление Совета Министров о охране общественного порядка и организации добровольных народных дружин. Инструктор, молодой младший лейтенант рассказывал, что триста тысяч граждан СССР помогают милиции поддерживать порядок на добровольных началах. Дальше он рассказал о принципах работы дружины, взаимодействии с милицией, правах и обязанностях. А на нас возлагалась не мало. Мы должны были помогать в борьбе с пьянством, хулиганством, хищении социалистической собственности, спекуляцией и самогоноварением. Кроме прочих пунктов, мы должны были агитировать за развитие физкультуры и спорта, правильного поведения в обществе, обеспечивать общественный порядок на культмассовых мероприятиях. Правда в участие в ДНД давало еще и некоторые плюшки. Оказывается мы могли проверять документы, в том числе и на тачки, задерживать преступников и нарушителей и доставлять их в отделения. Беспрепятственно входить на территорию общественных заведений, пользоваться чужими телефонами и транспортом в случае острой необходимости. А нападение на дружинников расценивалось так же, как и нападение на сотрудника. Я не думал, что в стране так много дружинников. Видимо, руководство МВД не желало расширять штат, вот и нашли выход. После инструктажа, часа в четыре дня нас оформили, выдали значки, повязки и удостоверения. Младший лейтенант поздравил, распределил посты между новоявленными ДНДшниками, но мне сказал, чтобы я ждал сержанта Осина. Я ждал не долго. Сержант Осин явился не запылился, улыбающийся во весь рот. — Какие люди! И без охраны, — он с размаху протянул ладонь для рукопожатия, как старому доброму приятелю. Я поздоровался сдержанно, но крепко стиснув протянутую руку. Дед всегда учил меня, что люди могут забыть мое имя, фамилию, место работы или учебы, но они никогда не забудут крепкого мужского рукопожатия. Поэтому Максим Бодров с самого детства жал руку знакомым что есть сил. Осин почувствовал, но ничего не сказал. — Так. Молодой и активный. Инструктаж прошел? Я молча кивнул головой — Вопросы остались? — Вот думаю, товарищ сержант, на хрена я вам сдался? Я не самая подходящая личность для ДНД. — Это почему еще? — Ну во-первых, возраст. Во-вторых, турнули меня из комсомола. В-третьих, как вы сами заметили в гостинице, желанием быть дружинником, я не горю — Ой, а что возраст? Забыл я, что тебе через месяц восемнадцать исполняется? Ай-беда, — сержант улыбался и говорил издевательским тоном, — ну ничего, отвечу по закону. Хотя в виде исключения можно и с шестнадцати брать. Шляпа, если нельзя было бы, то тебе ксиву бы не выписали. Он явно входил в раж и пёрся от своих артистических талантов. — Что там второе? Исключили из комсомола? Так это просто первичная ячейка приняла решение об исключении. Его, решение, еще должны в Райкоме комсомола утвердить. Тогда и будем считать, что тебя, как ты говоришь, турнули. А пока, мы, знаешь, что сделали? Всем отделом за тебя ходатайство написали, на поруки взяли. Я ошеломленно посмотрел на него. — Что не ожидал? — Осин хитро прищурился, — потом спасибо скажешь. Ну, а третье даже рассматривать не буду. Не помню, что ты там плел — Как на поруки? — он меня, действительно, огорошил, — что правда всем отделом? За что мне честь такая выпала? Я понимал, что всё это происходит не просто так. Первым делом я подумал про бабушку. Она имела какие-то связи, как уважаемый педагог, все-таки она давно выпускала классы, и кто-то из ее учеников мог добиться определенных карьерных позиций. — Бодров, просили за тебя большие люди. Только я это говорю тебе в первый и в последний раз. Больше меня не спрашивай. Я тебе ничего не скажу. И вообще этого разговора не было, понял? Я пожал плечами. Всё это было очень странным, но на память пришла наша последняя встреча в отделении. Осин уходил в кабинет начальник, с желанием, если смешать меня с грязью, то как следует прокомпостировать мне мозги, а вернулся в совсем другом, миролюбивом настроении. Мне это показалось парадоксальным еще тогда. — Понял, сам узнаю. Сержант установил выдохнул, ему не нравилось, что я ему перечу, но он молча выдержал паузу, а потом спросил: — Еще есть вопросы? — Да, где и с кем я сегодня дежурю? — Вот это совсем другой разговор, Бодров. Одевай повязку, поехали. Мы вышли на улицу и сели в УАЗик. Машина натужно завелась. В салоне «канарейки» было жарко,ни на водительском, ни на пассажирском месте не было ручек опускающих стекло в двери. Я откинул собачку запирающую форточку. — Можно? — я вопросительно посмотрел на вспотевшего Осина. — Валяй. Он сам повторил мое движение и открыл треугольник. Небольшой поток воздуха поступающий в салон совершенно не спасал от пекла. На ветровом стекле был хитро закрепле и запитан небольшой вентилятор обращенный в сторону водителя. Я так и не смог понять, почему в УАЗах не предусмотрели хотя бы механические стеклоподъемники. В СССР начали выпускать электромобили на базе уазовской «буханки» — в семидесятых годах, но со стеклоподъемниками все равно была беда. Осин стал расспрашивать о планах на учебу, о ВУЗе в который я собирался поступать, попробовал по агитировать за поступление на юридический факультет. Но поняв, что юриспруденция и служба в милиции не вдохновляет, отстал от меня на некоторое время. — Я так понял, что мы едем в сторону верхнего парка. В чем смысл караулить запертую изнутри калитку в ограде гостиницы? — Твоя задача внимательно наблюдать, кто пытается перелезть через ограду с обеих сторон. И запоминать. Если хочешь можно незаметно записывать. — И кого мы ловим? — спросил я разглядывая дорогу. — Никого не ловим. Занимаемся профилактикой. Дружинник у калитки отпугивает всякую шушеру. Мне самому эта тема вот где, — он прикоснулся дугой между указательным и большим пальцем правой руки к своему горлу. — Но начальство требует изучать и выявлять новых спекулянтов, жуликов, граждан ведущих аморальный образ жизни. — Аморальный образ это как? — Не придуривайся, ты прекрасно знаешь. Куришь? — Нет. — На вот, сержант достал из кармана импортную газовую зажигалку, — с возвратом. — Да не курю я, не нужна она мне. — Дурень, бери. Будут спрашивать огоньку — значит отвлекают. Смотри в оба запоминай. — Ладно, — ответил я с недоверием — Ты там не один будешь. Милицейский патруль будет издалека раз в полчаса выходить на дальний угол и приглядывать за тобой. Рацию я тебе выделить не могу. Нет у их у нас. Самим не хватает. — И что мне с зажигалкой делать? — Придумаешь, какой-то знак. В экстренном случае ни во что не вмешивайся беги к патрулю. Машина начала замедлять ход, скрипнула тормозами и остановилась у входа в парк. Рядом с входом на бордюре сидел неприметный затрапезный мужичонка бомжеватого вида и курил дешевые сигареты без фильтра «Прима». У него не было двух передних зубов и на кисти правой руки он прятал фиолетовые татуировки в виде солнца, сердца и якоря. Когда машина остановилась мужичок встал, надел повязку дружинника и подойдя до дверцы сержанта шепеляво поздоровался. — Здавь желаю тащ сержант. — Здоровей видали, Михалыч, — потом он повернулся ко мне и сказал, — знакомься. — Кто это? — недоумевал я — Кто, кто — твой напарник, Михалыч. Я еще раз недоверчиво покосился на его худосочный вид и татуировку.