– Это Артемий Павлов. Папа был знаком с ним и всегда с уважением отзывался, когда вспоминал. – Ну Павлов – это Павлов, – закивал Суриков, и в его голосе зазвучали нотки уважения. – За него само имя говорит, первоклассный адвокат! Но даже если Бэлла Альбертовна и Павлов договорятся и заключат соглашение, мы тоже не должны сидеть сложа руки! В холле послышалась какая-то возня, и он умолк, видя, как вытянулось лицо Марины. В комнату заглянула взволнованная Елена: – Марина Андреевна, там этот… Руслан Сацивин пришел! Суриков сдвинул брови, поднимаясь из-за стола: – Он что, своими ключами дверь открыл?! – Своими, – с беспомощным видом ответила Протасова-младшая. – Понимаете, этот дом… он уже не наш. Мы с мамой можем только пользоваться… – Доброго всем здравия! – воскликнул Сацивин, позвякивая связкой ключей в руке. – Какие люди! Сергей Михайлович, необычайно рад вас видеть! Он протянул свою пухлую руку ветерану, но тот ее проигнорировал, мрачно взирая на незваного гостя. Сацивина это, впрочем, совершенно не обескуражило, и он переключил свое внимание на Марину: – Ладно, перейдем к делу. Бэлла Альбертовна дома? – Нет. – Я предупредил ее, что заеду за бумагами. – Мы помним, – сухо отозвалась Марина и опустила руки на колеса коляски. Подъехала к комоду, где в полиэтиленовом пакете лежала стопка документов. – Погоди, Марина. Что это за бумаги? – подал голос Суриков. – Вас это не касается, – ответил Сацивин, шагнув к Протасовой-младшей. – Пейте свой чай, Сергей Михайлович, пока он не остыл. – Я обойдусь без ваших советов, – отрезал ветеран. – Все в порядке, – с тоской в голосе сказала Марина. – Не нужно устраивать ссоры, прошу вас. На скулах Сурикова заиграли желваки, и Сацивин это заметил. – Не сотрите себе зубы, уважаемый, – хмыкнул он и с издевательской улыбкой забрал пакет с документами. – Надеюсь, там все? – Все, – холодно ответила Марина. – Чудесно. Напоследок одна просьба – из вещей, которые здесь находятся, ничего не продавайте, – сказал Сацивин. – Вы ведь понимаете, о чем речь? Я прекрасно осведомлен об имуществе, которое находится в доме, так что о любом его перемещении или отчуждении нам будет сразу известно. Я не имею в виду предметы гигиены и вашего гардероба… – Послушайте, вы… – Лицо Сурикова потемнело от гнева. Сацивин нагло смотрел ветерану прямо в глаза. – Говорите быстрее, меня ждут дела, – процедил он, выходя в холл. Бросив короткий взгляд на побледневшую Марину, Сергей Михайлович последовал за ним. – Вы что творите, нелюди? – с тихой яростью заговорил Суриков, приближаясь вплотную к Сацивину. – Вы обираете вдову писателя! Который прожил с ней пятьдесят лет! Вы считаете, мы поверим, что Протасов все завещал таким проходимцам, как вы? А не собственной жене и дочери?! Толстяк глубоко вздохнул и посмотрел на пожилого мужчину с таким видом, словно имел дело с капризным ребенком. – Все сказал, старик? – так же тихо произнес он, когда Суриков замолк. – Тогда слушай теперь меня и запоминай. Ты здесь вообще никто, так, пыль, которую ветер случайно в окно занес. Это теперь все мое, понимаешь? И эти две мумии будут тут жить ровно столько, сколько этого захочу я. Есть какие-то вопросы – вали в суд, оспаривай завещание. Если кто-то тебя вообще будет слушать. Глаза Сергея Михайловича гневно вспыхнули. – Ты думаешь, мы оставим все это? Мы дойдем до президента, если надо! – Да хоть на небо залезь, – фыркнул Сацивин. – Только смотри, подштанники по пути не обгадь. – Мерзавец! Открыв дверь, Сацивин обернулся и, недобро сузив глаза, чуть слышно добавил: – И еще… бесплатный совет тебе, старик. Не суйся в это дело, пожалеешь. С этими словами он хлопнул дверью. Грубейшее упущение Проводив вдову Протасову, Артем вернулся в кабинет. Взял с журнального столика блокнот с записями, пробежался глазами по наспех набросанным схемам и пометкам, понятным лишь ему. Дела о наследственных спорах, учитывая особую специфику юридической составляющей и безграничные уловки как враждующих между собой родственников, так и учуявших запах добычи всевозможных мошенников, следовало бы выделить в отдельную категорию. И, как свидетельствовала многолетняя практика Павлова, как минимум одна сторона всегда оставалась недовольна итоговым решением, полагая, что именно ее несправедливо обделили или обманули… Нередки были случаи, когда с точки зрения закона все формальности и нормы были соблюдены, но с этической стороны все переворачивалось с ног на голову. Но, как известно, Dura lex, sed lex – закон суров, но это закон. Известный постулат, высеченный на скрижалях истоков правоведения, еще никто не отменял. В памяти Артема всплыли события одного дела, которое вел его коллега. Умерла женщина. Остались двое детей, сын и дочь, у обоих дети. Сын жил отдельно, был в ссоре с матерью, и когда та сломала шейку бедра, ничем ей не помогал. Всю заботу о матери взяла на себя дочь пожилой женщины. Она ухаживала за мамой, покупала для нее лекарства, носилась по врачам. Однажды она попала в ДТП и скончалась, после чего ухаживать за бабушкой продолжила дочь погибшей. Так продолжалось несколько лет, пока женщина-инвалид не умерла. Мгновенно нарисовался сын покойной, заявивший о своих правах наследования. И он выиграл дело – все имущество умершей перешло к нему, поскольку с позиции закона он являлся наследником первой очереди. Неприязненные отношения между ним и покойной матерью не являются основанием отказа ему в этом праве, хотя чисто по-человечески внучка имеет куда больше моральных прав унаследовать или хотя бы разделить имущество бабушки. Конечно же, можно было попытаться признать этого сыночка недостойным наследником, но явных правонарушений тот не допускал и такой путь в итоге никто не избирал… Павлов закрыл блокнот, положив его на стол, после чего заглянул в приемную: – Оля, вызовите ко мне кого-нибудь из стажеров. У нас ведь сейчас парочка ребят практику проходят? – Да, конечно, Артемий Андреевич, – ответила девушка. Через три минуты в кабинет адвоката зашел долговязый парень в очках. – Поручаю тебе ответственное задание, – глядя в глаза студенту, с серьезным видом сказал Павлов. Он протянул ему листок с записями. – Здесь данные людей, которые имеют отношение к некоему фонду «Центр помощи “Гарантия”». Твоя задача – собрать максимум информации, касающейся этих лиц. Особенно интересуют возможные конфликты по поводу наследства, судебные тяжбы и так далее. Когда будешь систематизировать, не забудь про источник. Если, конечно, будет что систематизировать, – добавил адвокат. – Задача ясна? – Вполне. – Тогда за дело. Студент проворно ретировался, а Павлов сел за ноутбук. За пару минут он уточнил адрес и режим работы нотариуса Гурецкого, который открывал наследственное дело писателя Протасова. «Что ж, самое время для знакомства», – подумал Артем, выходя из кабинета. * * * Ему повезло, и он успел застать нотариуса буквально в дверях. Тот о чем-то оживленно разговаривал с помощницей в приемном помещении и при появлении адвоката замер на полуслове. – Сергей Сергеевич? – осведомился Артем, заходя внутрь. – Адвокат Павлов, городская Коллегия адвокатов. – Добрый день, Артемий… – Нотариус замешкался. Даже невооруженным взглядом было видно, что он растерялся. – Андреевич, – подсказал Павлов. – Да-да, Андреевич… – Нотариус быстро взял себя в руки. – Чем могла заинтересовать наша скромная контора мэтра российского правоведения? – У меня небольшое дело к вам, сможете уделить десять минут? Гурецкий снова замялся, бросив мимолетный взгляд на часы, висевшие над дверью: – Если откровенно, у меня назначена встреча… – Десять минут, – настойчиво повторил Артем, и нотариус с неохотой сделал жест рукой в сторону кабинета: – Пройдемте ко мне. – Благодарю вас. Сергей Сергеевич прикрыл дверь. – Располагайтесь, – сказал он. Оглядев шеренгу стульев у стены, Артем выбрал ближайший и подвинул его вплотную к столу нотариуса. – Я представляю интересы гражданки Протасовой, – начал он, вынимая из кожаной папки бумаги. – Полагаю, вы хорошо помните о закрытом завещании ее покойного супруга? Помедлив, нотариус ответил: